Читать книгу "Внутри женщины - Тамрико Шоли"

Материальное положение: достаточное

Жилищные условия: своя «студия»

Дополнительные бонусы: стремление к смыслу

– Больше всего на свете я ненавижу «имитацию нежности»: когда для того, чтобы зацепить мужчину, приходится заказывать бокал вина, а хочется – пива или водки, а потом сидеть и, томно прихлопывая ресницами, улыбаться его шуткам, таким же плоским, как гладильная доска. Какое счастье, что нам с тобой не нужно соблазнять друг друга, – Яна скинула с плеч тяжелое пальто и опустилась в кресло напротив меня. У нее было каре из светло-русых волос и прямая челка, скрывающая брови. – А еще больше меня бесит, знаешь, что? То, что мы, по сути, вообще всю свою жизнь вынуждены что-то имитировать перед мужчинами. Потому что как только ты превращаешься в обычного человека, ему становится скучно. Все эти месячные, слезы, температура… Перестаешь притворяться Еленой Прекрасной – перестаешь нравиться.

– Ну, если мужчине приятно – почему бы не притвориться? Мужчины – они ведь тоже люди. Нельзя быть эгоисткой.

– Вот именно. А большинство женщин – маниакальные эгоистки. Поэтому в мире всегда будут любовницы, готовые притворяться.

К нам подошел официант. Мы изучили меню и пришли к мысли, что если нам не нужно соблазнять друг друга, то почему бы не выпить? К тому же нам предстояла довольно откровенная беседа. Мы сделали заказ, и уже через несколько минут на столе стояла бутылка просекко и закуска.

– Слушай, а ты как Опра Уинфри?[7]Люди рассказывают тебе свои истории, и после этого всем становится лучше?

Я рассмеялась и взяла кусочек любимого соленого сыра. Мои друзья в последнее время действительно так называли меня. Мне льстило, конечно. Но не потому, что Опра – одна из самых богатых и знаменитых женщин мира, а потому, что она умеет слушать и понимать. А люди же больше говорят. Ходят мимо друг друга и говорят, говорят без умолку и часто без толку. И каждый хочет, чтобы его услышали, но как – если все только говорят? А потом мы стареем, мудреем и наконец-то замолкаем. Но слушать и понимать оказывается некого – люди, они же смертные. Надо спешить услышать, пока еще живы те, чей голос мы любим.

Впрочем, от гонораров Опры я бы тоже не отказалась.

– Да, Яна, мне бы очень хотелось, чтобы после этого всем становилось лучше. Ну, или хотя бы тому, кто рассказывает историю. Вот тебе лично станет легче?

– Проверим.

Дождь усилился. Наш столик находился так близко к большому окну ресторана, что порой я забывалась и ощущала себя на улице. К реальности возвращал запах еды, которую с удовольствием поглощали гости заведения. Я улыбнулась: осень – идеальное время для неожиданных знакомств.

– Яна, давай начнем.

– Давай. Наверное, стоит сразу сказать все, как есть, а не ходить вокруг да около. Я – содержанка. Та самая женщина, с которой проводят свои ночи женатые мужчины. Они приходят, немного беседуют со мной, ужинают и выпивают, а потом я приглашаю их в свою постель. И еще кое-что: они полностью меня содержат. Другого источника дохода у меня нет.

– Ты встречаешься только с женатыми мужчинами?

– В основном да.

– Почему?

– Потому что они умеют по-настоящему ценить время, проведенное со мной, ведь иногда на все про все у нас есть только пару часов. Холостяки в этом плане страшно избалованы, их нужно завоевывать. Ну, знаешь, прыгать над ними с погремушкой в руках и надеяться, что им захочется поиграть с тобой. С женатыми все иначе. Да и в сексе они, как правило, с бóльшим азартом соглашаются на эксперименты: однообразие семейной жизни толкает их на риск, – Яна говорила быстро и четко, как будто заранее знала, что я буду спрашивать ее именно об этом. – А еще они более щедрые. Семья учит их делиться. Особенно хорошо, если у него есть дети: они делают мужчину сентиментальным, и он легко может увезти свою любовницу в Париж, только ради того, чтобы выпить с ней шампанского в дорогом отеле, из окна которого видна освещенная десятками фонарей Эйфелева башня или открывается роскошный вид на Монмартр, – когда-то здесь вспыхнула страсть знаменитого художника Модильяни, а теперь здесь и он соблазняет свою любовницу. Что может быть пафоснее и сексапильнее?

– Модильяни? А кто ты по образованию?

– Придется признаться. Искусствовед. Так что в принципе работаю по специальности: изучаю романтизм в современном обществе.

Яна иронично хохотнула.

Я почувствовала, как внутри меня что-то зажглось. Так бывает, когда тебе вдруг начинает нравиться совершенно незнакомый человек. Он смотрит на тебя, жестикулирует, а внутри тебя от этого становится светло. И тут же хочется обменяться телефонами и встретиться еще раз, а потом еще раз. Люди называют это симпатией. И надо обязательно знакомиться с незнакомыми людьми – никогда ведь не знаешь, кто из них зажжет внутри тебя свет.

– А сейчас у тебя есть мужчина?

– Да. У него жена, двое детей и отличное чувство юмора. Мы с ним замечательно проводим время.

– Какая ты интересная. И надо же: содержанка-искусствовед. Я думала, что они все умерли еще в Венеции, несколько столетий назад. А ты вот – осталась жива. И с одной стороны, я тебя понимаю: женатые мужчины часто очень привлекательные, потому что если кто-то согласился стать его женой, значит, что-то же в нем есть? Но с другой стороны, с чистоплотной, – он сначала в ней, а потом – в тебе. Ну, или наоборот. Не смущает?

– А еще он засовывает себе в рот сомнительные ложки и вилки из ресторанов, которые не всегда усердно помыты, пожимает чьи-то потные руки, а потом ими же хватает меня за щеки, сморкается и порой забывает почистить зубы – с кем не случалось такого? В общем, даже если бы он никогда в жизни не спал с другой женщиной, он – сплошная ходячая бактерия. Так что тут или не вдаваться в подобные размышления, или пить натощак и перед сном мирамистины[8]. Так что нет, не смущает, – Яна взмахнула ладонью, и в воздухе заблестел красивый желтый камень, гордо сидевший на ее кольце.

– А как насчет желания быть единственной женщиной?

– Как хорошо, что ты завернула в эту сторону. У меня есть мысль на этот счет, – Яна посмотрела на меня так, словно собиралась передать ключ от тайны сотворения мира. – Я думаю, что быть единственным – это чисто мужское стремление, которым их наделила природа. Женское стремление – быть защищенной и обеспеченной. Все. Иногда мужчина хочет набить морду своему начальнику, а вместо этого идет спать со мной. Потом одевается, завязывает на шее этот дурацкий галстук, как будто петлю затягивает, и сквозь зубы приговаривает, как он ненавидит этого какого-нибудь ивана петровича. А я киваю и отвечаю: «Приходи завтра, я утку приготовлю, а потом сделаю минет». И он приходит, потому что ему нужно эту ненависть куда-то деть. Почувствовать себя значимым, выиграть время, чтобы понять, как поступить. А жена даже при всем желании так сказать не может: у нее дети, дом, учительница младшего сына – дура, порошок закончился, а старшая дочь хочет сделать пирсинг в своем юном носу. И она если и соглашается на секс, то только в позе уставшего бревна. Ей вообще плевать на его начальника. Для нее – по сравнению с пирсингом дочери – это вообще не проблема. Мне тоже плевать на его начальника, но плевать по-другому, и у меня есть время и силы притворяться, что это не так. Вот мужчина и заводит любовницу: просто потому, что ему нужна поддержка в виде легкого и хорошего секса. И ничего личного. Только секс. И знаешь, сколько сейчас таких мужчин? Очень много.