Читать книгу "Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов"

К январю 1917 г. в составе русских армий четырех фронтов находилось 160 пехотных и 40 кавалерийских дивизий39. На их вооружении находилось 5459 легких орудий (3-дюймовые различных образцов) и 1946 тяжелых, причем 8-, 11– и 12-дюймовых гаубиц только 49. Противники – армии Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции – на разных участках русского фронта имели 5070 легких и 4060 тяжелых орудий40. В составе каждого русского фронта предполагалось создать группу тяжелой артиллерии по 160 орудий, из них 120 дальнобойных 6-дюймовых и 40 орудий калибром от 8 до 12 дюймов. Кроме того, в резерв Ставки должно было быть выделено 500 тяжелых орудий, из них 125 дальнобойных 6-дюймовых и 325 калибром от 8 до 12 дюймов. Четыре русских фронта и резерв Ставки требовали, таким образом, 1090 тяжелых орудий. С учетом необходимости пополнения ежемесячной убыли в 36 орудий разного калибра и возникала цифра в 645 орудий на первое полугодие 1917 г.41

Объем заграничных поставок в 1917 г. по предложениям русской стороны должен был в три раза превзойти таковой же за 1916 г. В принципе, они были завышены: перевозке подлежало 8 млн тонн при пропускной способности русских железных дорог в 5 млн тонн, и это притом, что по воде предполагалось перевезти 1 млн тонн. В результате было принято решение поставить в Россию 4,25 млн тонн, не считая поставок из Японии и Швеции42.

Положение Гурко было очень тяжелым: он ощущал себя «калифом на час». Каждый командующий фронтом отстаивал важность своего направления, рассчитывать на поддержку Алексеева было трудно, хотя он и пытался вмешиваться из Севастополя. «Это был период, – вспоминал генерал А. С. Лукомский, – когда характер позиционной борьбы, выразившийся, прежде всего, в кордонной системе и стремлении быть достаточно сильными на всех направлениях, подавлял ум и волю старшего командного состава»43.

Небольшие резервы растаскивались по фронтам. В этой ситуации успех будущего русского наступления целиком зависел от формирования боеспособного резерва, который был немыслим без увеличения артиллерийского парка. В это время Гурко проводил реформу, смысл которой сводился к увеличению числа русских дивизий. Количество батальонов в русской дивизии сокращалось с 16 до 12 за счет выделения четвертого батальона в полку при переходе его на трехбатальонный состав. Новая дивизия получала более гибкую и подвижную структуру, новый корпус – третью дивизию, а армия – 48 таких новых сводных дивизий. Таким образом, они должны были создаваться путем слияния некоторой части фронтовых офицеров и унтер-офицеров с кадрами запаса. Разумная на бумаге, на деле эта мера оказалась далекой от успеха. При ослабленных немногочисленных кадрах естественной реакцией на реформу стало желание командиров сохранить все наиболее ценное и освободиться от ненужного44.

Кроме личного состава, действующие дивизии также выделяли небольшое количество пулеметов и обоза; артиллерию для них Гурко, очевидно, надеялся получить от союзников. Его предложение о создании четырехорудийных батарей (вместо шестиорудийных) не решало проблемы. Впрочем, если бы союзники и решили выполнить требование о поставке орудий для приблизительно 100 новых артиллерийских бригад, их вряд ли можно было обеспечить кадрами и лошадьми. Впрочем, положение в русской артиллерии к этому времени стало действительно неплохим. Кризис со снарядами преодолен, увеличено количество тяжелой и дальнобойной артиллерии, хотя по мощности русская тяжелая артиллерия по-прежнему уступала противнику. Ее основным тяжелым орудием оставалась 6-дюймовая гаубица, в то время как немцы уже в конце первого года войны использовали орудия калибром в 12 дюймов. Запасы снарядов для 6-дюймовых гаубиц у отдельных армий достигали десятков тысяч45.

1 февраля начались официальные заседания конференции в здании русского МИДа. Россию представлял не только министр иностранных дел, но и представители других министерств, а также генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович, С. Д. Сазонов, незадолго до этого получивший назначение послом в Лондон и товарищ министра иностранных дел А. А. Нератов. Конференция образовала три комиссии – политическую, военную, техническую. С самого начала возникли прежние разногласия по определению направления и сроков комбинированного наступления. Русская сторона стремилась увязать вопрос с военными поставками46. Уже на первом заседании конференции, которое открыл Гурко, он призывал к объединению ресурсов и согласованности действий47.

Особенно активными были французы, так как новый главнокомандующий их армиями – дивизионный генерал Р. Нивелль – готовил гигантское наступление и именно на Западном фронте. При обсуждении планов на 1917 г. Кастельно предложил исходить из того, что в этом году война должна закончиться и планируемые операции должны носить решающий характер. В результате было принято следующее решение: «Кампания 1917 года должна вестись с наивысшим напряжением и применением всех наличных средств, дабы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения»48.

2 февраля, после аудиенции у императора, члены военных союзнических миссий отправились на фронт49. Еще через два дня в царскосельском Александровском дворце был устроен прием и обед в честь делегации союзников, членов которой приветствовал Николай II50. Работа конференции продолжалась вплоть до 7 (20) февраля51. 2 (15), 3 (16) и 4 (17) февраля императором были отдельно приняты главы британской, французской и итальянской миссий52. Воспользовавшись аудиенцией, 4 (17) февраля

Милнер представил Николаю II конфиденциальную записку, в которой отметил важность достижения союзниками соглашения с целью организации весной – летом 1917 г. одновременного наступления, которое должно быть проведено с наибольшей энергией53.

Глава британской делегации признавал важность союзных поставок в Россию для достижения этой цели, но при этом особо подчеркивал, что союзная помощь не может решить все проблемы воюющей России. «Существуют почти всегда два способа парировать недостаток в материалах, – рассуждал он. – Первый – это увеличить производство; второй – пользоваться тем, что имеешь, более усовершенствованным способом, более экономно. К такому методу Россия и должна будет прибегнуть. Вот каковы неопровержимые последствия настоящего положения. Ясно, что просто нет возможности ввозить в Россию из заграницы все материалы, в которых она нуждается. Эти материалы не существуют и не могут быть изготовлены в короткое время; если бы они были приготовлены, их нельзя было бы доставить за недостатком транспорта. Таким образом, Россия оказывается вынужденной в силу абсолютной необходимости применить свои собственные ресурсы более систематическим образом»54.

Слабые позиции России исключили возможность использовать разногласия, имевшиеся в союзническом лагере по этому вопросу. Конференция решила отказаться от идеи совместного наступления на Болгарию с юга и севера и рассматривать войска Салоникского фронта исключительно как силу, сдерживающую часть армий противника на Балканах. Только в случае, если значительные части неприятеля покинут этот фронт, союзники предусматривали возможность частичного наступления с целью перерезать железнодорожное сообщение на линии Белград – Константинополь. Саррайлю была предоставлена полная свобода действий в Греции. Союзники договорились об одновременных ударах на Западном, Восточном и итальянском фронтах55.