Читать книгу "Первая мировая. Убийство, развязавшее войну - Грег Кинг"

Вступление в армию ознаменовало собой значительный поворот в прежней, беззаботной жизни эрцгерцога. Франц Фердинанд был осторожен во всем, что он делал. Это был урок, которому его учили с самого рождения: будучи принцем, ему следовало избегать влияния тех, кто хотел получить от него личную выгоду или пытаться лестью завоевать его дружбу в личных целях. Он должен был быть приветливым, но не фамильярным, честным, но не простодушным. Все его поступки отражались на репутации семейной династии: ошибки и незначительные упущения, допустимые для простых офицеров, для эрцгерцога Габсбурга могли стать тяжким грехом против императора.

По своему темпераменту и склонностям Франц Фердинанд не принадлежал к тем веселым беззаботным молодым людям, которые легко могли скатиться вниз, попав в дурное окружение. Хотя ему было действительно хорошо в армии, он представлялся окружающим отчужденным и нетерпимым. Товарищи-офицеры расценивали его застенчивость как раздутое самомнение, а необщительность трактовали как презрение. Имея мало возможностей общения с другими людьми, Франц Фердинанд так никогда и не научился скрывать свои чувства; вспышки гнева, которые могли восприниматься в семейном кругу смешными, в глазах тех, кто рассчитывал на благосклонность Габсбургов, выглядели по-настоящему страшными. Эрцгерцог ненавидел притворство и никогда не пытался завоевать себе товарищей. Это одно из самых часто встречаемых обвинений эрцгерцога. Францу Фердинанду не хватало одной вещи, наиболее ценившейся в Австрии: обаяния.

Молодой эрцгерцог присоединялся к своим товарищам за шумными ужинами и выпивкой, но не мог отказаться от своей природной сдержанности. Однако не стоит отказывать ему в некотором снисхождении. Франц Фердинанд был не особенно красив: худощавый, лопоухий, с тяжелыми набухшими веками, словно бы он был на грани бодрствования и сна. Юный, привилегированный, впервые оказавшийся вне присмотра воспитателей, он столкнулся лицом к лицу с незнакомым миром с его искушениями. И еще его младший брат Отто показал себя настоящим адептом в наслаждении самыми разнообразными жизненными соблазнами.

Отто всегда отличался жизнелюбием и страстной тягой к удовольствиям. В отличие от сдержанного и спокойного Франца Фердинанда Отто был шутником. Однажды он написал на открытке с изображением моряка своему брату: «О-ла-ла от матроса!» Люди называли его «красавчик Отто», и всеобщее внимание вскружило ему голову. У него были некоторые садистские наклонности, и его «поведение было темой для городских сплетен». Многие слухи про Отто были явно сомнительной достоверности. Он якобы лишал животных возможности пить на несколько дней, а потом давал им воду, позволяя пить избыточно и умирать в муках; или что он привязал раздетого солдата к воздухонагревателю и наблюдал, как его кожа покрывается волдырями. Даже рассказывали о том, что однажды Отто убил военного курсанта, заставив того лить себе бренди в горло до тех пор, пока тот не умер от алкогольного отравления.

Франц Фердинанд не поддавался таким порокам, хотя по молодости также порой вел разгульную жизнь. Он танцевал, пил и охотился со своим братом и товарищами-офицерами. Наряду с публичными выходками были и приключения более интимного характера. Франц Фердинанд однажды выразил довольно сомнительное восхищение физическими прелестями актрисы Мицци Каспар, женщины, которая разделяла постель с его кузеном Рудольфом, а некоторые певицы и танцовщицы скорее всего познакомили его с тайнами секса.

2 июля 1885 г. женщина по имени Мэри Жонке (Mary Jonke) родила мальчика, которого назвали Генрихом. Она утверждала, что Франц Фердинанд был его отцом, и в апреле следующего года пыталась подать в местный районный суд на эрцгерцога. После некоторых переговоров Франц Фердинанд согласился выплатить ей около 15 000 гульденов (около $150 000 в пересчете на 2014 г.), чтобы прекратить все дальнейшие претензии. 29 августа 1889 г. двадцатиоднолетняя Мэри Хэн (Marie Hahn), служащая из пражского магазина одежды, родила сына, которого она назвала Курт. Как и Жонке, она также настаивала на том, что Франц Фердинанд был его отцом. Придворный выслушал ее претензии и дал совет Хэн, что если она подаст дело в суд, то только потеряет; деньги Габсбургов купили ее молчание.

Появление внебрачных детей у Габсбургов едва ли можно было назвать скандальной новостью: они были даже у императора Франца Иосифа. В случае с Францем Фердинандом ни одно из таких утверждений не было когда-либо доказано. Возможно, эти женщины действительно имели отношения с Францем Фердинандом. Но независимо от того, были ли эти обвинения правдой или нет, Франц Фердинанд не мог рисковать и доводить дело до подачи иска на отцовство в суд. Но эти слухи, ходившие по Вене, только усилили негативные стереотипы о нем. Несколько неожиданным стало то, что кузен Франца Фердинанда Рудольф, несмотря на собственную репутацию в этом вопросе, неожиданно пришел ему на помощь. Наследный принц знал слишком хорошо, как быстро распространяются слухи среди императорского двора и как они формируют людское мнение. Франц Иосиф, будучи сам уже не при дворе, тем не менее, казалось, был в курсе всех самых последних семейных скандалов и на собственном опыте знал, как быстро пузыри сплетен раздуваются в обвинения. В надежде спасти своего кузена от подобной судьбы Рудольф предостерег Франца Фердинанда от того, чтобы проводить слишком много времени вне своего полка и чрезмерно предаваться удовольствиям. Он сказал, что «нужно наслаждаться своим здоровьем в полном объеме, но всегда в меру и с умом». Эрцгерцогу не следует «отправляться на конную прогулку или на охоту слишком рано», так как это может повернуть расположение императора против него. Временами Франц Фердинанд даже начинал протестовать. «Вы должны признать, что с Отто и со мной обходятся несправедливо, — пожаловался он Рудольфу в 1888 г. — Как только видят, что мы отправляемся на охоту или какие-нибудь никчемные танцы, так сразу крик негодования поднимается на всю Вену, на весь Двор, а в армейском кругу нам ставят в вину уклонение от нашего долга».

Еще больше предупреждений приходило от эрцгерцога Альбрехта, пожилого педанта императорской армии. Альбрехт искренне любил Рудольфа и был убежден, что общение с Францем Фердинандом не принесет тому ничего хорошего. Рудольф постоянно сетовал на «беды и несчастья, через которые я должен пройти вместе с ним», и если Франц Фердинанд не будет осторожен, он столкнется с таким же увещеванием. Нельзя сказать, чтобы Франц Фердинанд что-то предпринимал, получив очередное оскорбительное письмо Альбрехта. Альбрехт жаловался на то, что Франц Фердинанд был слишком отстранен с некоторыми пожилыми джентльменами и слишком приветлив с молодыми женщинами. Не имело значения, что делал эрцгерцог: все его действия представлялись неправильными. Франц Фердинанд старался не обращать на все это внимания, продолжать свое приятное времяпровождение, лишенное пока рутины и обязательств, ожидавших его в обозримом будущем.

Но будущее резко изменилось утром 30 января 1889 г. Попытки достучаться в запертую дверь спальни охотничьего домика Рудольфа в Майерлинге не принесли успеха. Никому не хотелось устраивать сцен: Рудольф должен был быть там со своей последней любовницей, молодой и глупой баронессой Марией Вечера (Mary Vetsera). После нескольких часов продолжающегося молчания взволнованные слуги сломали дверь. Вечера лежала на матраце, одинокая красная роза была зажата в ее холодных руках, в ее голове зияла рана; с другой стороны кровати на запятнанных кровью простынях лежало тело Рудольфа, из его рта сочилась кровь, а верхнюю часть головы словно бы срезало. В совместном акте самоубийства он убил ее первой, просидел с ее телом несколько часов и наконец всадил пулю в свой собственный мозг.