Читать книгу "Фейерверк в пробирке - Валерий Гусев"

Не знаю, из чего он сделан, но вид у него внушительный. Он размером с футбольный мяч и тяжелый, как булыжник, и в детстве мы его боялись больше, чем саму бабушку. Когда мы приезжали в гости, она предусмотрительно накидывала на него полотенце.

– И не садитесь под ним, – предупреждала бабушка – зуб стоял на полке, – не дай бог сорвется.

Да, если такой макет зуба ахнет по макушке, настоящих зубов недосчитаешься.

– Будь осторожен, – напутствовал я Алешку. – Бабушка очень по тебе соскучилась. Береги зубы.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Алешка. – Не запугивай. Сам знаешь, зачем я еду. – И, подмигнув, потому что в комнату вошла мама, продолжил: – Я еду дорогую и любимую бабушку проведать. Она там совсем соскучилась со своей маленькой пенсией. Она мне будет рада.

– Ага, ты прямо для нее – большая пенсия, – сказала мама. – Генеральская.

– Я для нее подарок! – скромно объявил Алешка и стал собираться.

Мама набрала для бабушки две сумки гостинцев.

– Дим, – сказала она, – может, и ты поедешь, а? Лешке одному тяжело.

– Не надо, – поспешил отказаться от моей помощи Алешка. – Пусть он меня только до электрички проводит. А у него и здесь дел полно.

– Это каких дел? – что-то заподозрила мама.

– Ну… Я думаю, кому-то в нашей семье и учиться надо. Верно, мамочка?

До бабушки Алешка добрался благополучно. Он, хитрец, еще в вагоне познакомился с какой-то красивой тетей-попутчицей. Ее должен был встретить на станции красавец-муж на машине. Тетя очень переживала за Алешку. Такой маленький, с такими большими сумками. Едет навестить свою бабушку. А бабушка живет на самом краю поселка – там, где начинается лес. Прямо Красная Шапочка. Только без волка.

Ну, это как сказать. Волки-то как раз уже были. Только мы об этом еще не догадывались.

Короче говоря, эта прекрасная дама заставила своего любимого мужа сделать приличный крюк на своей красивой иномарке, чтобы завезти мальчика с большими сумками к его старенькой бабушке на краю леса. То есть поселка. Да еще и заставила его, прекрасного мужа, донести сумки прямо до дома и поставить их на крыльцо.

Бабушка очень обрадовалась Алешке. Она вообще из всех нас его больше других любила. Но так умело эту любовь скрывала, что даже сам Алешка об этом не догадывался.

Бабушка подробно расспросила его о наших семейных делах. Как папа борется с международной преступностью? Как мама борется с домашними трудностями? Как мы с Алешкой боремся с двойками в школе? Такие вопросы для бабушки очень характерны. Она сама по жизни борец. С кариесом.

Ну, Алешка очень красиво рассказал про всю нашу борьбу. В основном – правду. Только про двойки сказал, что мы с ними не боремся.

– Почему вдруг? – сурово спросила бабушка. – Безнадежно?

– А у нас их нет, – безмятежно отозвался Алешка. – Учеба только началась, не нахватали еще, не успели. В конце четверти поборемся.

Потом бабушка усадила Алешку в зубоврачебное кресло и любовно обследовала ему полость рта.

– Молодец! – сказала она. – У тебя зубы, как у крокодила.

Алешка не обиделся – он знал, что у бабушки это высшая похвала. И он начал потихоньку подбираться к цели своего визита.

– А у нас в школе, бабуля, что делается!

– В школе всегда что-нибудь делается, – резонно заметила бабушка. – А конкретно?

– Подпольный химический кружок действует. В подвале.

– Бомбы делаете? – спокойно спросила бабушка, наливая ему чай.

– Пока лишь петарды. Нам для бомб одного вещества не хватает.

– Какого? – насторожилась бабушка. – Тротила?

– Да ну его! – отмахнулся Алешка. – У нас будет покруче. Я только забыл, как называется. Но мы достанем, не беспокойся.

– А я и не беспокоюсь, – сказала бабушка. – Мне-то что? Я далеко от вашей школы. Пусть твои родители беспокоятся.

Тут Алешка понял, что важный момент настал.

– Бабуль, а у тебя этого вещества случайно нет?

– Откуда? – удивилась бабушка. – Я бомбы не делаю. Я зубы делаю. Или вырываю.

– Ладно, скажу честно. Меня наш химик к тебе прислал. Мы к юбилею нашей любимой школы одну классную штуку готовим. Такой… фельверк в ночном небе. Такие буквы в небе как загорятся! «Да здравствует наша родная школа в честь славного юбилея!» Или покороче: «25 лет!»

– Ну и что?

– Одного вещества, баб, не хватает. Для красного цвета. Химик сказал, что такое вещество бывает у зубных врачей. Забыл, как называется.

– Вот у зубных врачей и спрашивай. А твоя бабушка – стоматолог. Дантист, в крайнем случае.

В общем, поездка к бабушке результатов не дала. В состав зубных пломб взрывчатые вещества не входят. Могли бы и раньше догадаться. Представить страшно: сунул в рот орех, на зуб с пломбой надавил как следует, и… Не только без зубов – без головы останешься.

Нет, что-то тут не то.

Да и каким кровожадным дураком надо быть, чтобы взорвать родную школу. В которой и так уже лет десять ремонт не делали.

Хотя… Если глубоко задуматься…

В общем, Алешкина версия явно не проходит. И стало ясно, что, пока мы не найдем этих таинственных врачей в ненастоящих халатах и с ненастоящими уколами, мы на это темное дело луч света не прольем.

– Дим, – напомнил Алешка. – Ты ищешь эту девушку. Ну, которая к Кажется-Жене в тот день приходила. Ее Аленой зовут. Запомни. Или Людой.

– Лидочкой, – сказал я. – Или Леночкой.

– Какая разница! Ты ее найди, а мы потом разберемся.

Поди туда – не знаю куда, найди того – не знаю кого.

– А я, Дим, совсем с другой стороны в это дело влезу.

Лешка влезет. Вот только куда? И вылезет ли обратно?..

Вечером мама послала меня к своей заболевшей сотруднице. Нужно было занести ей лекарства и минеральную воду. Сотрудница болела уже три дня и, извините, озверела от скуки. Она тут же усадила меня пить чай и стала донимать расспросами о том, что делается за окном ее квартиры. Будто ее квартира находилась не в столице, а по крайней мере в суровой Антарктиде.

В общем, пока я обрисовал положение в стране и в целом на планете, времени прошло много. Даже мама не выдержала и позвонила, отругала меня и позвала срочно домой. Сказала, что папа уже объявил меня в розыск и они с Алешкой идут мне навстречу.

Я помчался домой коротким путем – через стадион и мимо нашей школы. Она в это позднее время стояла такая одинокая и заброшенная, с темными окнами и в тишине – будто спала, отдыхая от дневных трудностей. Только над входом тускло светила лампочка, забранная в сетку. Эта сетка возводилась ближе к зиме, чтобы несчастная лампочка не пострадала от метких снежков.