Читать книгу "Старая добрая война - Александр Тамоников"

— Чего, спрашиваю, грубишь, или ферзь какой?

— Послушай, нагрубил — извини, я действительно не курю, и сигарет у меня нет. Не хватает денег — дам. Сколько? — вздохнув, уже миролюбиво проговорил Эдик.

— А сколько стоит твоя челюсть?

— Что?!

— …Тебе в лицо, сволочь!

Шрамко без замаха врезал Эдуарду в челюсть. Впрочем, врезал — сильно сказано, ударил вполсилы, но и этого хватило, чтобы тот упал на асфальт. При этом у него из кармана куртки выпали два пакетика с белым порошком.

— Оп-па! А это что за хрень, Эдя?

— Откуда… откуда ты меня знаешь? — Эдуард хотел отползти от этого агрессивно настроенного парня, но Шрамко наступил ему на ногу:

— Место, Тузик! Что за хрень, спрашиваю? — и поднял пакетик.

— Это не мое! Вы из полиции?

— Ага! Из полиции Лос-Анджелеса, отдел по борьбе с придурками.

— Что вам надо?

— Ничего. Впрочем, кое-что надо, но это уже тебе объяснит другой, знакомый тебе человек.

Эдуард попытался выхватить телефон, но Шрамко ловко перехватил его:

— Дорогой! Штук сорок, наверное, стоит.

— Больше. Хочешь, забери, и расходимся.

— Я не грабитель, — усмехнулся Дмитрий и повернулся к «девятке»: — Рома, клиент созрел! Даже, по-моему, перезрел.

Середин вышел из машины.

Увидев его, Эдуард побледнел. Он понял, что на этот раз его провели как лоха, и весь гонор тут же слетел с него.

— Середин?

— Я, Эдя, я!

Шрамко показал другу пакетики:

— Смотри, Рома, что-то мне подсказывает, в пакетике наркота. А ну-ка. — Он разорвал пакет, попробовал порошок на вкус. — Так и есть, «кокс».

— Ты откуда знаешь? — удивился Середин.

— А у нас дома один адвокат этой херней промышлял. Я в отпуске был, когда его взяли, ну, и попал в понятые. Полицейский объяснил, как отличить кокаин или героин от, скажем, сахара или другого безвредного порошка. Надо было убедиться, что в пакетах, а там по сто штук таких пакетиков было. Так что, Рома, Эдик наш кроме того, что дерьмо ишачье, еще и наркоман. Или, что гораздо хуже, распространитель наркотиков, в том же ночном клубе «Ринг». Чего теперь с ним базарить? Давай вызовем полицию, а до них представителей СМИ, чтобы потом дело не замяли.

— Ну, зачем, Дима, ломать жизнь человеку? Он хоть и полное дерьмо, но все же человек.

— Дело твое. Он твой клиент. А я бы его сдал.

— Сними-ка нашего Эдю с пакетиками на «мобилу», да в разных ракурсах. И подожди, пока я с ним поговорю.

— Без вопросов. Но я бы его сдал. Такого не жалко.

Шрамко отошел за «девятку», и Рудин поднялся, потирая челюсть.

— Как ты думаешь, Эдя, что произойдет, если твой пахан узнает о том, что его сын связан с наркотой? — облокотившись на «Хонду», спросил Роман. — А если об этом узнают в университете? Но и это не главное, как, по-твоему, захочет ли господин Ухватов иметь в будущем зятька-наркомана?

— Я не употребляю наркотики.

— Ну, тогда мы сейчас отвезем тебя в училище.

— В училище? Почему в училище?

— На тот случай, чтобы тебя по-тихому не отмазал отец. Потом он, конечно, разберется с тобой и, думаю, довольно жестко, но опять-таки в кругу семьи, так, чтобы не узнали посторонние. В училище же генерал не даст скрыть твою причастность либо к наркомании, либо к наркоторговле. У него тоже связи, так что тобой плотно займется наркоконтроль. И папаша не поможет. Да, повезем-ка мы тебя в училище, туда же отца пригласят, медиков, сотрудников Управления по незаконному обороту наркоты, полицию.

— Погоди, курсант, — поднял руки Рудин. — Признаю, я сделал глупость, что решил наказать тебя. Но ведь любой конфликт можно замять. Тебе наверняка нужны деньги? Я сейчас позвоню одному человеку, и он привезет, скажем, сто тысяч долларов.

— Ты свои вонючие «бабки» знаешь куда засунь? Не старайся, не договоримся, хотя… есть вариант.

— Какой? — встряхнулся поникший было Эдуард.

— Ты хотел, чтобы я отстал от Алины.

— Это мой и ее отец хотят этого…

— А я хочу, чтобы вы все отстали от девушки.

— Я к ней близко не подойду, но на родителей повлиять не могу.

— Тебе и не надо влиять. Главное, скажи, что не желаешь видеть девушку, у тебя, мол, есть другая.

— Меня все равно заставят.

— Что? Как бычка облизанного на веревке поведут к Алине?

— Нет, но отец будет настаивать.

— А ты упрись. Если же не можешь, тогда остается одно — предать огласке твою причастность к употреблению или распространению наркоты. Неизвестно еще, что хуже. Вот тогда тебя к Алине и близко не подпустят, и отец три шкуры сдерет, если, конечно, не загремишь на зону. Это тоже можно устроить.

— Ладно, согласен!

— С чем согласен?

— Я не буду встречаться с Алиной. Как бы ни настаивал отец, меня около нее не будет.

— Верное решение, тем более что я по-любому не дал бы тебе испортить ее жизнь. Сейчас ты в диктофон телефона подтвердишь, что имел при себе героин…

— Кокаин, — машинально уточнил Эдуард.

— Еще лучше, кокаин. Расскажешь, что твои родители и родители Алины в сговоре и хотят поженить вас вопреки желанию девушки, для чего применяют не только родительское влияние, но угрозы и прямое давление на несовершеннолетнюю девочку и на тебя. Ты же не желаешь участвовать в этой авантюре и обещаешь не подходить к Алине. Понятно, что эту запись к делу не пришьешь, но, появившись в Интернете, она вызовет большой резонанс. Представляешь, как обрадуется твой отец, господин Ухватов с женой, твои однокурсники, когда увидят это видео и услышат твое признание. Это будет похуже протокола и следствия.

— Может, обойдемся без этого?

— Нет, Эдя, не обойдемся. Либо так, либо в училище.

— Хорошо, — согласился Рудин. — Но где гарантия, что я выполню свое обещание, а вы нет?

— Послушай, чмырь ты болотный, это у вас обещание пустой звук, мы же слово держим.

— Ладно, все равно у меня нет выхода.

— Конечно нет. Вернее, выход есть, и не один, но все они ведут в одну сторону, сторону больших проблем для тебя.

— Давай закончим с этим!

Середин включил диктофон и кивнул:

— Говори, Эдя, по порядку. Начни с того, что ты сегодня, в субботу, 12 апреля, имел при себе два пакетика кокаина, чтобы… и далее по теме.

Рудин сказал все, что требовалось, и, закончив монолог, спросил:

— Все? Я могу уехать?