Читать книгу "Найти себя - Валерий Елманов"

Вернувшись в Александрову слободу, Константин обнаружил, что Остроносый в чести у царя. Тогда он, желая отомстить за Воротынского, организовал похищение негодяя, после чего дал ему саблю, вызвал на поединок и убил, но, переоценив собственное ратное мастерство, при этом и сам получил тяжелую рану.

С трудом выздоровев в своем поместье, к осени он пришел в себя, вновь собрался в Бирючи, но, прибыв туда, узнал, что Машу, как царскую невесту, увезли в Александрову слободу и что уже назначен день свадьбы. В порыве отчаяния Константин побрел куда глаза глядят и совершенно случайно вновь попал на лесную полянку. На этот раз Световид предложил Константину напитать камень силой, способной совершить чудо. Хотя особой веры не было, но утопающий хватается за соломинку... Словом, Константин согласился. Правда, как должно произойти это самое чудо и какое – волхв не сказал.

Константин решил попасть в Александрову слободу до свадьбы, чтобы успеть украсть Машу, а по пути заехал в Москву. Там он договорился с купцом Ицхаком, что тот поможет ему перебраться в Европу, и передал ему остаток своей казны, которую взял в Бирючи. Тогда же он договорился и с Андрюхой Апостолом, проживавшим на его подворье, что тот поможет ему с попом, который быстро обвенчает его и Машу перед побегом. Однако сделать ничего не успел.

Он прибыл накануне свадьбы, но в результате откровенного разговора с Борисом Годуновым последний, устрашенный дерзкими замыслами своего друга, взял у Елисея Бомелия сонное зелье, подмешал в вино, и Константин не только проспал последнюю ночь, но и все венчание.

Однако сама Маша во время первой брачной ночи упала царю в ноги, заявив о своей любви к княж-фрязину. Возмущенный тем, что невеста ему неверна, озлобленный Иоанн задумал отомстить «изменщице». Утром Машу усадили в кибитку, запряженную дикими лошадьми. Князя Монтекова вызвали проститься с девушкой, чтобы и тот потерзался, но он бросился к возку в попытке его угнать, однако выехал на заснеженный пруд, где тонкий лед под лошадьми сразу провалился, и они начали тонуть.

И тут Константину с таким неистовством захотелось спасти любимую, он так ясно и отчетливо представил себе, как выныривает из Серой дыры и знакомит несколько смущенную Машу со своими друзьями, что... действительно случилось чудо – камень перенес их обоих обратно в наше время.

Правда, сразу выяснилось, что во время перехода у Маши оказалась полностью стертой память – ее всему пришлось учить заново, хотя обучение прошло очень быстро, вплоть до того, что за считаные недели она усвоила всю школьную программу.

Поразмыслив, Константин пришел к выводу, что так даже лучше.

Что же касается денег, то он попросту отрыл свой клад на берегу Волги...

Глава 3От романтизма к цинизму

Увы, но я не мастер рассказывать. На самом деле в устах моего дяди это звучало куда лучше, уж вы мне поверьте. Не зря же я потом не раз просил его повторить или уточнить что-либо, и он всегда охотно шел навстречу племяшу.

Вот тогда-то я и загорелся. Еще бы – романтика, да не какая-нибудь книжная, а самая что ни на есть всамделишная. Тут тебе и цари, и битвы, и сражения, и даже волхвы с ведьмами. Было от чего прийти в восторг.

Кстати, позднее я понял, почему отец наотрез отказывался верить своему брату. Уж больно они были разные. Один – весельчак и романтик, любящий авантюры и приключения, а другой – суховатый, педантичный, весь в науке, которая для него что-то вроде богини. Во всяком случае, имеет непререкаемый авторитет, и, если она сказала, что этого не может быть, значит, вопрос исчерпан.

А вот со мной все наоборот, потому что я уродился, как ни удивительно, весьма похожим именно на дядьку, особенно что касается внешности. Если смотреть на его и мои детские фото – вообще не отличить. В характере, правда, сходства наблюдалось поменьше, но тоже хватало.

Впрочем, я уклонился от темы. Так вот, мое увлечение длилось всего год, если не меньше, но за это время я перелопатил уйму книг по истории того периода, а также записался в секцию фехтования, причем успел достичь определенных успехов, став первым на районных, а потом и вторым на областных соревнованиях саблистов.

В то время мне частенько представлялось, как бы было здорово, если бы я сам угодил в это время. В воображении я совершал уйму героических подвигов и не только по примеру любимого дядьки спасал очаровательных красавиц из похотливых лап царя Иоанна, но орудовал дальше.

Например, помогал Годунову взойти на царство, становился у него первым советником и помощником. После этого, не успев вволю навоеваться и нагеройствоваться – нимало не смущаясь парадоксальностью ситуации,– был в точно таких же помощниках у Лжедмитрия и выручал его в дни боярского бунта, не давая ему погибнуть от рук всяких там Шуйских и Татищевых.

О моем увлечении в семье никто не знал – только дядя Костя. Он-то, испугавшись, что племянник рванет в одиночку в Старицкие пещеры, и остудил мой пыл. Для начала дядя умело акцентировал мое внимание на ряде неприятных вещей.

В той же войне, судя по его рассказам, оказывается, преобладали не столько героические сражения, сколько грязь, пот, кровь, раны и смерть тех, с кем ты успел сдружиться. Да и в мирной жизни дядя Костя отводил весьма скромное место романтическим приключениям, преимущественно налегая на будничные и довольно-таки непривлекательные стороны бытия.

И касаемо моего фехтования дядя Костя тоже преподал мне несколько уроков, чтобы я наглядно убедился, в чем разница между практикой и теорией, то есть мечтами и голой грубой действительностью.

Рубился он и впрямь классно – со мной никакого сравнения. Нет, если считать по пропущенным уколам, то тут как раз паритет, причем не исключено, что с легким перевесом в мою пользу. Но что толку, если на пяток моих булавочных попаданий дядя ответил четырьмя, зато какими. Я уже после первого из них неделю с трудом ворочал шеей – так было больно.

А ведь этот удар был нанесен, как он объяснил, даже не в полную силу – успел в последний момент сдержаться. Так что случись оно в настоящем бою, тот бы сразу и закончился по причине убытия одного из противников в состояние покойника.

Конечный вывод дядя вслух не озвучивал, предоставив мне сделать это самому, но тот напрашивался сам собой – грязи, подлости и прочей дряни хватает во все времена, и никуда от них не денешься. Разница лишь в том, что тогда зло, как и добро, было более обнаженным и откровенным, а следовательно, простым и понятным.

Напрашивался и другой вывод – лучше всего жить в своем собственном мире. Лучше уже хотя бы из-за одного того, что человек в нем родился и вырос, а к кое-каким вещам привык настолько, что просто не замечает огромного количества имеющихся у него удобств, но зато сразу взвоет, стоит им исчезнуть из жизни.

И даже если тот мир окажется в чем-то получше нынешнего, пришельцу из будущего привыкнуть к нему навряд ли получится, потому что он – чужой.

И вообще, помимо мечты надо бы иметь реальные желания, иначе вся жизнь может пойти насмарку.