Читать книгу "Смотрящая в бездну - Василий Гавриленко"

– Спасибо, приятель, – сказал Жук, с иронией посмотрев на Урка.

Соне стало не по себе – она и подумать не могла ни о чем подобном.

– Ему всего два года.

– Это не имеет значения, – отрезал Жук.

– И что теперь делать? – Соня почувствовала, что ее глаза жгут непрошеные слезы.

– Для начала, – Жук достал из кармана зеленую бутылочку с какой-то жидкостью и протянул ей, – пусть твой брат понюхает это, и все станет ясно.

– Что станет ясно? – спросила Соня, с опаской, но и с надеждой глядя на бутылочку.

– Это – упырий бальзам. Понюхав его, обернутый является в своем истинном образе. Бери, не бойся!

Девочка взяла бутылочку, и ей показалось, что в ней что-то плавает. Она поднесла ее поближе к глазам и… едва не выронила.

– Но-но, аккуратнее, – сердито предостерег Жук. – У меня, по-твоему, целая аптека?

– Там человек, – проговорила Соня.

И правда, в зеленоватой жидкости купался большеглазый человечек меньше мизинца. Он смотрел на Соню и улыбался, распластав нос по стеклу. Потом кивнул ей, отплыл от стенки бутылки и зарезвился в жидкости, как дельфин.

– Упырий нехристь, – пояснил Жук. – Живет в болоте и жутко воняет.

– А с виду не скажешь, – сказала пришедшая в себя Соня, с улыбкой следя за резвящимся в бутылке малюткой. – Такой милашка!

– А что если нам понюхать снадобье? – вдруг предложил Вилли.

Жук рассмеялся.

– Молодец, Урк, хорошая идея. В самом деле, а вдруг среди нас отыщется упырь или вампир?

Все как один посмотрели на Соню.

– Вы думаете, я?.. – Соня покраснела до корней волос. – Нет, ребята, клянусь вам!

– Ну что ты, – поспешно сказал Алекс. – Мы и не думали. Правда, Жук? Мы все понюхаем. Давай я первый.

Он взял у Сони бутылочку и принялся отвинчивать крышку. Маленький человечек испуганно метнулся на дно и замер там, сидя на корточках и заметно дрожа.

Алекс понюхал зеленую жидкость и, побледнев, закашлял. Жук поспешил взять у него снадобье.

– Ну и гадость! – прошептал Алекс. На глазах у него появились слезинки.

– Еще бы! – напыжился Жук. – С каждым днем нехристь стареет, и снадобье становится все противней.

Ребята по очереди поднесли носы к бутылочке, последней – Соня. Ей показалось, что Алекс и Жук преувеличивали: снадобье пахло болотом.

– И что теперь с нами будет? – тревожно спросил Вилли.

– Если ты упырь, то скоро предстанешь в истинном обличии, – Жук сплюнул сквозь зубы и искоса посмотрел на Соню.

Время шло, однако никто из ребят не стал ни упырем, ни каким-либо другим страшилищем.

– Надо бы проводить Соню, – сказал Алекс и почему-то покраснел.

– Это верно, – Жук поправил косматую прическу и улыбнулся. Теперь его глаза не казались Соне холодными.

– Соня!

Кто-то весьма сердитый кричал во дворе.

– Соня, где ты? Разрази тебя гром!

– Это мой отец, – узнала девочка и бросилась из школы. Филу с грехом пополам удалось починить машину, и Анжела заставила ехать за дочерью. Он был зол, как бык на корриде, и с трудом удержался, чтоб не оттаскать Соню за ухо.

– Где ты шляешься, мерзкая девчонка? – кипятился Фил. – Мать извелась: уроки давно закончились.

– Извини, – буркнула девочка, юркнув в машину. Ей хотелось петь от счастья. Все-таки даже новые смелые друзья не сумели бы защитить ее лучше, чем кабина старого доброго «Фольксвагена».

– До завтра, Соня! – сказал Алекс. Он, судя по всему, запамятовал, что завтра выходной и в школу идти не надо.

Всю дорогу до дома Фил ворчал, но девочка не обращала на него внимания. Единственное, что сейчас волновало Соню, – как пройдет испытание Рики. Бутылочка со снадобьем нагрелась в ее руке к великой радости упырьего нехристя.

Желтые кувшинки

Огонь хлопотал в очаге, помогая готовить еду. Котелок тихо посвистывал, испуская уютный запах. А за окном завывал ветер и мела метель.

В маленьком, заносимом снегом доме, сидя на ковре у огня, играли дети – мальчик и девочка. Неподалеку от них на деревянном стуле сидела седовласая женщина, строгая с виду. Она тревожно поглядывала в окно, пытаясь разглядеть что-то в снежной пелене. Дети играли тихо, чарующие отблески огня в полутемной комнате не располагали к шумным играм.

Женщина волновалась, но не хотела, чтобы дети заметили это.

– Бабушка Руфь, расскажи сказку, – попросила вдруг девочка. Ее звали Тельма, на вид ей было лет восемь. Белокурая, бледненькая, с острыми чертами лица, она, казалось, светилась.

– Да, расскажи, – подхватил ее брат Лий, совсем не похожий на сестру, розовощекий, пышущий здоровьем карапуз с копною смоляно-черных волос и озорно поблескивающими темными глазами. Руфь хотела отказать детям: ей сейчас было не до сказок, но, посмотрев на них, сжалилась.

– Ну, хорошо.

Некоторое время она собиралась с мыслями и, наконец, начала:

«Давно-давно жила маленькая девочка. Больше всего на свете она любила вставать рано поутру и собирать с листьев и травинок капельки росы. Как она это делала? Очень просто! Набирала росинку в соломинку и выдувала ее в бутылочку»…

Руфь замолчала, замерев. У нее кружилась голова и мозг словно обливался горячим свинцом. Дети смотрели на нее испуганно и удивленно, ожидая продолжения сказки.

Руфь рассказывала своим внукам совсем не то, что собиралась рассказать. Вместо сказки про козленка и зайца ее губы сами собой говорили о какой-то собирательнице росы. Неведомая сила принуждала делать это и противиться ей Руфь не могла:

«Девочка собирала росу и выливала в озеро. Благодарное озеро дарило ей цветы – желтые кувшинки с красными сердцевинами. Покачиваясь на волнах, они плыли к девочке. Та ловила их и танцевала на берегу от радости. Озеро, казалось, смотрело на нее с горделивым удовольствием, так, как мать смотрит на послушного и счастливого ребенка. Но однажды озеро захотело взять девочку к себе.

– Иди ко мне! – позвало оно тихим шорохом воды.

Девочка испугалась, потому что озеро никогда раньше не говорило с ней. Бутылочка с росой выпала из ее рук, роса выплеснулась на траву, с которой была снята, и превратилась в кровь.

– Иди же, – увещевало озеро, бурля и клокоча в глубине. – Ты будешь счастлива.

Девочка побежала прочь.

– Стой, – прозвучало ей вслед. – Вернись! Ты не можешь предать.

Из озера в сопровождении мутной воды выпрыгнуло черное чудовище»…

Тельма заплакала. Лий часто-часто заморгал ресницами, готовясь зареветь.