Читать книгу "Бунтарка. Берег страсти - Шерил Сойер"

— Нет, не надо беспокоить мадам де Шерси.

— Очень хорошо, мадемуазель.

Вивиан вошла в салон с видом, говорившим, что она полностью владеет собой. Мужчины приветствовали ее. Она слегка вздрогнула, увидев, как изменился ее дядя, на котором был отличного покроя зеленый фрак, отделанный золотым шитьем и безупречными кружевами на воротнике и рукавах, бежевые бриджи и чулки, ботинки с серебряными пряжками. Что касается Виктора, то он явно оделся слишком нарядно, поскольку предпочитал расхаживать в коротких куртках для верховой езды и сапогах. От нахлынувших нежных чувств ее улыбка расцвела, а он ответил тем, что низко склонился над ее рукой.

Было забавно смотреть, как вежливо способен вести себя ее дядя, ибо, когда возобновился разговор, она поняла, что дядя и Виктор свободно беседуют о Соединенных Штатах Америки. Она стояла в стороне и наблюдала за ними, пытаясь уловить подходящий момент, чтобы покинуть салон и дать Виктору возможность перейти к сути своего визита.

Мужчины поразительно отличались друг от друга. Высокий, смуглый Жюль был одет по последней парижской моде. Очевидно, он пробыл в Париже достаточно долго, чтобы воспользоваться услугами весьма дорогих портных. Однако его одежда отличалась той же строгостью, что и манеры, — фрак был отменно скроен и отлично сидел на широких плечах, а вышитые узоры говорили о тонкой ручной работе. Виктор был ниже ростом, выглядел более энергичным, его каштановые локоны завивались назад, он облачился в наряд, который слуга, скорее всего, разыскал и собрал вместе в один день.

Жюль вел себя сдержанно, но с готовностью отвечал Виктору, который восторженно говорил:

— Месье, на земле нет более достойного дела, чем то, ради которого вы сражались в Америке: дело независимости и свободы. Когда вы были в Париже, довелось ли вам встретить некоторых из моих друзей, которые думают так же? Маркиза Лафайета, например?

— Я не удостоился такой чести. Хотя там было немало молодых людей, которые говорили о славе с тем же рвением, что и вы. Я сказал им то же, что должен сказать вам сейчас: если вы стремитесь только к этому, то, боюсь, вы родились не в той стране и не в том веке.

Виктор приподнял брови:

— Не может быть! На чем основывается такой вывод?

— Мой собственный опыт является убедительным примером. Когда я покинул Францию солдатом, мне довелось участвовать в том, что сейчас известно как Семилетняя война. Меня отправили в Северную Америку: я был рядом с Монткальмом, когда он погиб в проигранном сражении у Квебека. Несколько месяцев спустя мне удалось присоединиться к нашей армии у Монреаля, вскоре я стал свидетелем того, как ее командующий маркиз де Вордрей сдался англичанам. Видите, французская слава в то время стала несбыточной мечтой. Затем я попытал счастья с французскими войсками, которые объединились с индейцами в приграничной войне против колонистов. То есть мы сражались с теми, кем вы сегодня восхищаетесь.

— Боже милостивый, — не сдержалась Вивиан, — значит, вы вполне могли стрелять в Джорджа Вашингтона! Разве он не командовал войсками в той войне?

— Командовал. Но я никогда ни по какую сторону фронта не встречался с генералом Вашингтоном. — Жюль снова обратился к Виктору: — В то время колонисты были более удачливы, чем потом: индейцев разгромили, когда прибыли британские регулярные войска.

— Куда же после этого двинулась ваша армия? — поинтересовался Виктор.

— Что до меня, то я присоединился к нашим войскам в Луизиане. Эта земля досталась англичанам после Семилетней войны, те подарили ее Испании, однако ни испанский губернатор, ни войска не спешили завладеть ею. До 1768 года мы ждали, когда разрешится эта трагикомичная ситуация. Луизиана больше не принадлежит французам, но если пройтись по любой улице Нового Орлеана, то трудно поверить, что этой землей мог владеть кто-то еще, кроме французов. После этого я служил в Польше, но два года назад уволился из французской армии, вернулся в Америку и стал наемником. — Жюль заметил испуг на лице Виктора и усмехнулся: — Профессии следует называть своими именами. Тот, кто собирается командовать в иностранной армии, становится наемником: какое бы незначительное вознаграждение он ни просил, этой армии приходится его кормить, одевать и защищать. Между прочим, по Америке сегодня разгуливают французы, без которых Конгресс вполне мог бы обойтись.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я имею в виду господ вроде дю Кудре, который закидывает удочку насчет звания генерал-майора и полон решимости истребовать жалованье в тридцать шесть тысяч ливров за свои услуги, а после войны намерен дополнительно получить еще триста тысяч. Вот вам жажда славы в возмутительных масштабах! Так что на этот раз я сражался в рядах колонистов против британского правления. Если бы… передо мной не возникли другие обязательства, я, скорее всего, находился бы там по сей день. Но не ради славы. Если американцы победят, вся слава достанется им. Мы, французы, для них лишь придаток. Думаю, вам неплохо бы поделиться этой мыслью со своими друзьями: тогда они спасут свои шкуры и практичнее отнесутся к делу, которое вы отстаиваете.

— Если речь идет об этом, — возразил Виктор, — то мой друг Лафайет посчитает ниже своего достоинства попросить у Континентальной армии хоть один су. Он готов рисковать не только жизнью, но и своим состоянием. Вы знаете, что он миллионер?

— В Европе ни у кого нет средств, которые могли бы в предстоящие годы удовлетворить потребности американской армии. Он должен строить свои планы, имея в виду это обстоятельство. — Выдержав паузу, Жюль сказал примирительным тоном: — Но я уважаю его принципы. Право, я весьма удивлен, что они столь тверды. Судьба Соединенных Штатов является единственной темой на земле, которая удерживает мой интерес, однако мне казалось, что молодых людей вроде вас занимают более неотложные дела.

Вивиан заметила, что Виктор уже открыл рот, собираясь возразить, затем робко взглянул на нее и промолчал. Какая тема могла быть более важной и близкой, чем их помолвка! Ей следовало немедленно действовать, пока ее план не потонул в новом потоке словоизлияний.

— Господа, у вас так много общих интересов, что я без угрызений совести могу покинуть ваше общество. Думаю, я нужна тете Онорине. Вы извините ее, если она не спустится вниз?

Виктор ответил:

— Разумеется. Прошу вас, передайте ей мой привет. Я должен сказать графу де Мирандоле нечто важное.

Перед тем как покинуть комнату, Вивиан заметила, как дядя резко взглянул на Виктора, и поняла — тот угадал, о чем пойдет речь. Торопясь вверх по лестнице, она пожелала другу успеха в предстоящей стычке.

Жениха отправляют подальше от дома

Летними днями Онорина де Шерси любила провести часок-другой в своей комнате: так она могла почитать, вздремнуть или заняться корреспонденцией, ибо постоянно и обстоятельно писала в Париж своей ближайшей подруге. Однако сегодня ее прервали дважды. Сначала к ней пришла Вивиан, которая отняла у нее полчаса бессвязной болтовней и все время ерзала, а заметив, что в саду появился Виктор де Луни, бросилась к нему. Потом, спустя короткое время, Жюль попросил принять его.