Читать книгу "Свобода слуг - Маурицио Вироли"

Когда суверен движется, он должен вызывать удивление и восхищение. В прошлые века он достигал этой цели при помощи великолепных лошадей, карет, балдахинов и кортежей из знати и солдат, которые шли впереди и сзади. Сегодня превосходство и центральное место господина должны обеспечивать кортеж автомобилей и развертывание подразделений безопасности. Даже в этом властелин итальянского двора сумел превзойти прошлые образцы. Его появлению перед сторонниками всегда предшествуют гимны и музыка. Чтобы как следует заняться предвыборной компанией, он даже приспособил большой круизный лайнер, который окрестили «Адзурра» («Голубая»), с конференц-залом, способным вместить до пяти тысяч человек. В каждом порту, где причаливал этот лайнер, Берлускони являл перед народом зрелище своего величия и величия своего двора. Успех, как рассказывает журналист, был оглушительным: «Полный энтузиазма Неаполь принимает “Адзурру”: целый флот ждет в заливе большой корабль, а в небе самолеты “свободы” приветствуют адмирала: “Вперед, Италия!” Берлускони был воодушевлен столь теплым приемом неаполитанцев: “Это трогательное зрелище. Мы продолжим наш круиз, он же крестовый поход за свободу, – заявляет он, – сохранив в сердце воспоминание об этом незабываемом дне”. Такой же теплый прием наблюдается в Катании, в Реджо-ди-Калабрия и в Бари. Жители юга приветствуют и прославляют Берлускони фольклорными представлениями и выступлениями музыкальных групп в крайне дружественной атмосфере. Прибытия “Адзурры” ждут в портах Пескары, Анконы, Римини и Венеции. Почти сто тысяч человек сменяют друг друга в конференц-зале»[54]. Кажется, что читаешь хронику прибытия короля или папы. Демократическая республика многое изменила по сравнению со временами монархий и княжеств, но огромная власть все еще умеет очаровывать и воодушевлять.

Макиавелли рассказывает, что, когда Медичи были властителями Флоренции, одним из наиболее очевидных знаков их власти, наиболее обидным для республиканской свободы, была практика обсуждения политических вопросов не в общественных местах, а в их роскошных дворцах. Возможно, не все знают, что Берлускони ввел такую же практику. Места, в которых проходит значительная часть его политической деятельности, – Палаццо Грациоли в Риме, Вилла Сан Мартино в Аркоре, Вилла Чертоза на Коста Смеральда и замок Параджи в Портофино. Именно в этих частных владениях он принимает друзей, парламентариев и глав государств. Тем самым он унижает достоинство общественных зданий и подчеркивает свое богатство и власть. В своих частных владениях он предстает во всем своем великолепии и укрывается от глаз общественного мнения. Его власть становится чарующей и тайной и потому огромной.

Всегда при всех дворах были придворные дамы (куртизанки): «Подобно тому, как ни один двор, – объясняет Кастильоне, – как бы велик он ни был, не может сам по себе иметь украшение и блеск или веселье без женщин, ни один придворный не может быть полон грации, приятностей и пыла и не может с изяществом выполнять свои обязанности кавалера, если им не движет стремление быть любимым и нравиться женщинам, точно так же и разумение придворного всегда крайне несовершенно, если женщины не придают ему ту долю грации, благодаря которой они сами столь совершенны и так украшают придворную жизнь»[55]. Роль женщин – развлекать господина и придворных. Без них двор был бы мрачным и скучным. Их число, красота и молодость – знак могущества двора. Они получают за свои услуги различные милости, прежде всего привилегию появляться рядом с господином и власть имущими во всем великолепии своих одежд и украшений. Самых ловких и предприимчивых господин удостаивает чести участвовать в управлении государством, прямо или косвенно. От их слов и намеков зависит возвышение и падение придворных. Их благосклонность приближает к господину; ее потеря оттесняет в тень. В мире взглядов и видимостей красота и умение соблазнять – великолепное оружие.

Новый итальянский двор не исключение. Куртизанки, которые практически не существовали или были оттеснены на периферию до воцарения нового господина, стали пользоваться огромным спросом. Их называют актрисами, актрисками, звездочками, эскортом, танцовщицами, субретками, кордебалетом, но они все похожи на куртизанок былых времен, хотя во многих случаях хуже образованы. Некоторые из них были награждены публичными почестями, формально признаны: это несомненный прогресс, результат эмансипации женщин. Это не сплетни, они и сами это признают. «Тело – наша визитная карточка», – сказала одна сеньора, получившая публичное признание своих заслуг. Но разве не должны приниматься в расчет главным образом моральные и интеллектуальные качества и приверженность общему благу? Очень уместный вопрос в хорошо организованной республике и совершенно неуместный при дворе. Задача других только стоять, в основном молча, рядом с политиками. Их тела расцвечивают серость власть имущих или же оттеняют их актерский дар. Их присутствие подчеркивает торжественный характер важных моментов. Когда лидер закрывает конгресс или важное заседание, куртизанки окружают его, образуя символическую корону, или же выстраиваются перед сценой, подчеркивая его могущество.

В моменты отдыха рядом с куртизанками присутствует придворный бард, который развлекает слушателей своими песнями. Его зовут Мариано Апичелла. Его песни радуют, перед ним открываются все двери, на него устремляются все взгляды. Аплодисменты – это только первый знак признания, за ними следуют и другие милости, прежде всего возможность оставаться при дворе. Разве мог новый двор обойтись без придворного певца? Его появление было триумфальным: господин лично представил его своим придворным, собравшимся на ужин в одном из его дворцов. Он может спеть и сыграть все, что угодно, подыгрывая себе на гитаре. По вечерам он радует публику своими песнями или песнями, которые он сочинил вместе с господином – в последнем случае, разумеется, хлопают больше. Он выступает не только во дворцах, но и на телевидении и перед другими властителями, во время визитов глав государств. Господин не нанял его, он его усыновил. Это был щедрый жест в отношении человека из народа, который влачил жалкое существование, выступая в ресторанах в Неаполе. «Сильвио Берлускони, – заявил артист, – открыл мне путь к славе». Для этого и нужны дворы.

Для наиболее торжественных моментов есть гимн, исполняющийся коллективно. Кажется, что его автор сам Берлускони. Слова, которых наберется всего три десятка, представляются типичными для нового придворного языка: делать, верить, расти, «история, которую мы пишем», будущее открыто, сердце бьется, энергия сомкнутых рук, сила, возрождение. Он исполняет первую строфу: «Вперед, поднимемся / сильными руками / встанем / будущее открыто / войдем в него / твоя рука в моей руке / энергия / чтоб чувствовать себя сильнее». Но и так было бы неплохо: «Вперед, войдем в него / сильными руками / поднимемся / объединив энергию твою с моей / будущее / чтобы чувствовать себя открытыми». Или даже так: «Вперед, мое будущее / чтобы почувствовать себя сильнее / войдем в него / твои руки открыты моим / энергия / чтобы подняться еще более едиными». В конце концов, слова не важны, главное – петь вместе в присутствии господина. Забыты старые политические гимны, столь богатые историей – новая песенка, уверяет нас Чеккарелли, легко проникла в головы итальянцев[56]. Но она «без души», как будто рекламный мотивчик. Однако именно потому, что в ней нет души, она идеально подходит для народа слуг, продавших душу господину.