Читать книгу "Дневник Джанни Урагани - Луиджи Бертелли"

Ничего не поделаешь. Крестьяне так глупы, что во всём перегибают палку. Глядя на них, можно было подумать, будто я убивал их детей и скотину, а ведь я лишь пытался просветить этих неучей и вбить хоть какие-то знания в их упрямые головы.

Но я понимал, как трудно убедить в чём-то этих простолюдинов, поэтому быстренько отвязал всех диких животных, вспрыгнул на осла и, погоняя его палкой, помчался во весь опор, с истошно лающим Снежком позади.

Покружив немного, я в конце концов прискакал на виллу. Тётя Беттина выбежала на порог и, увидев меня на осле, воскликнула:

– Боже, что ты опять натворил?!

Тут она заметила Снежка и испуганно отпрянула, будто это и правда лев; но потом узнала своего пуделя и бросилась к нему, причитая дрожащим голосом:

– Ах, мой Снежок, мой дорогой! Во что тебя превратили, любовь моя? Сразу видно, это дело рук негодяйского мальчишки!

Тётя вскочила, но я оказался проворнее и, скатившись с осла, бросился в комнату и прижал дверь плечом.

– Вот и сиди здесь, пока за тобой отец не приедет! – выпалила тётя Беттина и заперла дверь на ключ.

Вскоре я услышал, как пришла жаловаться та крестьянка. Она, конечно, немного привирала. Будто бы поросёнок истекает кровью, а Пьетрино совсем плох. А потом вообще принялась обвинять меня в том, что даже не произошло: зудит и зудит без конца:

– Представьте только, госпожа, если бы мой Пьетрино упал с дерева!

Ну и пусть себе болтает, бедная невежда. Вот-вот приедет папа, надеюсь, он-то отличит правду от выдумок…

17 октября

Вот я и дома, в своей комнатке, по которой так соскучился! Правильно пословица говорит: «В гостях хорошо, а дома лучше».

Теперь я продолжу свой рассказ с того места, где закончил вчера… Сколько же всего произошло за один-единственный день!

Едва я закрыл дневник, как на виллу приехал папа. Тётя Беттина стала рассказывать ему о моих «подвигах», как водится, делая из мухи слона (конечно, любой может оклеветать беззащитного ребёнка, представив самую невинную шалость злостным преступлением!), но тут я принялся колотить в дверь ногами и руками:

– Откройте мне! Я хочу увидеть папочку!

Тётя Беттина тут же открыла, и я бросился к папе. Я закрывал лицо ладонями и правда чуть не плакал.

– Дурной мальчишка, – сказал он мне, – ты и не представляешь, как мы все за тебя волновались!

– Безобразник! – подхватила тётя Беттина. – Посмотрите только, во что он превратил моего бедного Снежка!

– Ого! – расхохотался папа – Красный пудель!

– Это всё ваш ребёнок! А масляная краска, между прочим, не смывается!.. Бедный мой Снежок!..

– Подумаешь, – пробурчал я сквозь слёзы. – Просто теперь будешь звать его не Снежок, а Огонёк.

– Что‑о‑о? – рассвирепела тётя. – Этот бесстыдник доводит меня с самого утра…

– Да что я такого сделал? Ну, фикус уронил, но я же не знал, что вам подарил его синьор Фердинанд и что теперь туда вселился его дух…

– С меня довольно! – оборвала тётя Беттина. – Вон отсюда, и чтоб ноги больше твоей не было в моём доме, понятно?

– Ну ладно-ладно! – вмешался отец, и хоть он старался говорить строго, я заметил, что за усами он прячет улыбку.

Потом он о чём-то вполголоса беседовал с тётей, я разобрал только имя Луизы. Наконец он взял меня за руку, попрощался с тётей Беттиной и сказал на прощание:

– Ну, значит, договорились. Было бы глупо пропустить такой важный семейный праздник из-за мальчишеской болтовни.

Уже в поезде я сказал:

– Знаешь, пап, не зря ты ругал железные дороги!

И я рассказал ему обо всех своих злоключениях и о разбитом окне, за которое мне пришлось заплатить.

Папа, конечно, побранил меня, но я понял, что в глубине души он признаёт, что я прав. Ещё бы, я ведь тоже признал, что он прав.

Теперь я опять со всеми дружу и на седьмом небе от счастья.

Вчера на вокзале меня ждала целая толпа: родственники, друзья, знакомые – все пришли меня встречать, только и слышалось со всех сторон: «Джаннино… Джаннино…» Будто солдата, вернувшегося с войны с победой.

А уж дома что мне устроили, просто не описать, стоит только вспомнить, и слёзы наворачиваются на глаза. Бедная маменька рыдала, сёстры наперебой целовали, а Катерина утирала глаза передником и повторяла:

– Ах, синьор Джаннино! Ах, синьор Джаннино!..

Оказывается, когда сбежавшие мальчишки возвращаются домой, им прощают всё!

А вот ещё одна радостная новость: моя сестра выходит замуж за доктора Коллальто! Свадьба состоится через пять дней, а значит, будет пир со всевозможными сластями…

Коллальто надоело ждать, когда доктор Бальди возьмёт его в помощники, и он устроился ассистентом в одну крупную клинику в Риме, не помню, как называется. Теперь ему нужно срочно перебираться в Рим, и, чтобы Луиза могла поехать с ним, они решили пожениться.

Сказать по правде, я расстроился: я так люблю Луизу! Да и доктор Коллальто мне нравится – он весёлый парень, умеет пошутить со мной и сам не обижается на шутки. Но что поделаешь.

18 октября

Я настоящий счастливчик! Вчера Коллальто принёс мне роскошную коробку красок и сказал:

– Держи, это акварель. У тебя явно способности к живописи.

А сестра погладила меня по голове и добавила:

– Каждый раз, доставая краски, вспоминай свою сестру, которая далеко.

Её голос звучал так ласково, что я чуть не расплакался, но подарок был так прекрасен, что я запрыгал от счастья. А потом убежал в свою комнату, чтобы поскорее показать своё новое сокровище тебе, мой дневничок. Первым делом я раскрасил зверинец, который нарисовал ещё на вилле тёти Беттины, когда меня запирали.

Я показал свой рисунок Коллальто, и он сказал:

– Ух ты, молодец! Напоминает картины Джотто!

И вот что я скажу вам: если бы я не придумал этот зверинец, я бы его так и не нарисовал, и тогда эта прекрасная работа никогда не увидела бы свет! Значит, иногда мальчишкам, если они рождены для искусства, никак не обойтись без проказ! Почему же тогда родные так и норовят отругать или наказать нас?

Ну да ладно, всё-таки Коллальто сделал мне роскошный подарок, и теперь нужно придумать, как его отблагодарить.

Кое-что я уже приметил… правда, для этого нужно ещё раздобыть несколько лир…