Читать книгу "Поместье Даунтон. Начало - Маргарет Йорк"

Кабинет хранил запахи отца – дым его любимых сигар, аромат хорошего лосьона… К большому столу, стоявшему ближе к окну (граф Грэнтэм любил дневное освещение и чистые стекла окон), страшно подходить. Неужели в том кожаном кресле у стола отец совершил страшное? Роберт понимал, что никогда не сможет сесть в кресло без содрогания.

Но окинув беглым взглядом весь кабинет, понял, что отец его пощадил – небольшое кресло у камина, обычно стоявшее в углу заваленным старыми газетами и журналами, накрыто большим пледом. Этим пледом отец пользовался в холодные дни, но сейчас тепло и камин явно не разжигали, ни к чему. Следовательно, там?..

Приподняв плед, Роберт понял, что не ошибся – спинка испачкана кровью, причем так, словно это сделали, когда поднимали тело из кресла. Поспешно вернув плед на место, подошел к столу. На нем, резко выделяясь на темном дереве, белел сложенный вдвое лист бумаги.

У Роберта чуть дрожали пальцы, когда он разворачивал лист.

Нет, тайны не было, граф Грэнтэм прощался со всеми, просил прощения за свой ужасный поступок, за то, что не всегда был добр и щедр… Свое решение свести счеты с жизнью объяснял сложившимися обстоятельствами, выражая уверенность, что Роберт во всем разберется, поймет его и простит. Благословлял дочерей и жену, просил сына позаботиться о матери и Эдит. Старшую дочь просил не судить его строго.

Что же заставило графа Грэнтэма, прекрасно понимавшего, как он осложнит своим поступком жизнь дорогих людей, принять столь страшное решение? Почему он уверен, что Роберт разберется и поймет отца?

Роберт обошел стол и с внутренним трепетом опустился в большое кресло. Черная кожа словно обволокла тело, приняв его, как ласковые руки. Забираться в это кресло он любил еще ребенком, позволялось такое изредка, а потому было особенно ценно. Роберт почувствовал, как горло перехватывает спазм, а на глаза наворачиваются слезы. Боевой офицер, не раз рисковавший жизнью, вполне способен расплакаться от отчаяния из-за невозможности повернуть время вспять. Он видел, как погибали в бою или умирали от ран молодые и сильные люди, достойные того, чтобы жить пусть не вечно, но долго и счастливо, понимал, что не все в этом мире справедливо, но смириться с несправедливостью внезапного, да еще и такого, ухода из жизни отца не мог.

Утром приедут мать и Эдит, немного погодя к ним присоединится Розамунд – старшая дочь Кроули. Всем нужно объяснить трагедию. Пока Роберт ничего не сказал матери по поводу самоубийства отца, но он уже сделал решительный шаг, чтобы скрыть трагедию от полиции. Тело перенесли и уже переодели, написано свидетельство о смерти в результате сердечного приступа, осталось только убрать кресло и уничтожить этот белый лист, лежащий на столе…

Роберт понимал, что никогда не скажет ни слова о произошедшем чужим, но ему предстояло решить, должны ли знать правду мать и сестры. Он обвел взглядом кабинет и вдруг увидел все совсем иным, чем помнил с детства. Все привычно, но все иное…

Темно-красные тисненые обои на стенах, чуть светлее обивка дивана, на который они с Розамунд любили забираться с ногами, если отец позволял побыть в кабинете. Два шкафа с толстыми книгами в кожаных переплетах… Роберт знал, что в них – в одной родословная Грэнтэмов, то, что составляло многовековую гордость. Еще в одной записи о почти современных родственниках, в том числе о дедушке. И вдруг понял, что никогда, как бы это ни было опасно или преступно, не позволит записать в эту книгу, что его отец свел счеты с жизнью, выстрелив себе в сердце! А это значит, никогда не скажет ни слова матери или сестрам. Пусть тайну знают только те, кто уже знает.

И все же предстояло понять, что же заставило разумного сильного человека совершить суицид.

На столе связка ключей от ящиков стола и шкафов. Роберт попробовал подобрать ключ от верхнего ящика. Это удалось сразу, у отца в мелочах всегда был порядок. Мелькнула мысль: а в жизни? Получалось, что они все не знали чего-то главного, что в этой жизни было…

Открывая ящик, Роберт вдруг осознал, что теперь это ЕГО кабинет, он граф Грэнтэм и не будет больше никакой Африки, никаких военных походов, потому что ему предстоит заботиться о поместье, решать все вопросы, которые раньше решал отец. Пожалеть бы, что не интересовался ни отношениями с арендаторами земель, ни тем, откуда в Даунтон поступают деньги и куда тратятся. Но и жалеть некогда, за окнами уже начало светать.

Он нашел ответ довольно быстро – отсутствие денег. Неужели все ушло на оплату подготовки к Сезону? Тогда об этом ни в коем случае не должна узнать Эдит, она не простит себе трагедии, ведь ради нее затеяна вся суматоха в нынешнем году.

Но даже Роберту, мало разбиравшемуся в денежных вопросах, беглого взгляда на колонки цифр хватило, чтобы понять: нет, дело не в нарядах от Ворта. Они, конечно, разорительны, но не столь постоянны, чтобы деньги уходили, словно вода в большую воронку. Было что-то еще, однако разбираться уже некогда.

Главное, что Роберт понял: отец не пожелал признать себя банкротом.

Свечи догорали, но Роберту не пришлось звонить, чтобы принесли новые, камердинер отца Чарльз Адамс сам сообразил сделать это.

– Мистер Адамс, мне так жаль, что вам приходится брать на себя такой грех…

– Ваша милость, бывают случаи, когда лучше согрешить и покаяться в душе, чем не согрешить и всю оставшуюся жизнь винить себя. Я буду молчать, милорд.

– Спасибо. Вы можете оставаться в доме столько, сколько пожелаете. Если это для вас будет трудно, я выдам большое выходное пособие. Вы заслужили.

– Благодарю вас, милорд.

Выбор был сделан, теперь оставалось надеяться, что он правильный. В том, что трое верных отцу и теперь ему людей – доктор Мозерли, мистер Бишоп и мистер Адамс – не предадут, Роберт не сомневался, но как смотреть в глаза матери и сестрам?

Роберт сознавал, что скажи он леди Вайолет правду, мать поняла бы, а возможно, приоткрыла завесу над какой-то семейной тайной. Но теперь поздно, он не сказал, значит, и тайну разгадывать придется самому, и отвечать за все тоже. За все и всех – за мать и Эдит, за Даунтон и многих людей, с ним связанных.

Для нового графа Грэнтэма наступало хмурое утро нового дня – первого дня без отца.

Кора почти не спала ночью, почему-то сильно волнуясь. Казалось бы, что такого – визит на обычный обед к леди Маргарет, сестре графа Грэнтэма? Разве мало было обедов даже в те месяцы, пока они путешествовали по Европе, и в самом Лондоне за последние недели тоже? Девушке пришлось признаться самой себе, что ее волнует возможность присутствия на обеде Роберта Кроули.

Пытаясь обмануть сама себя, она внушала, что это просто из-за незнания, как вести себя, если Кроули начнет извиняться за неловкость на балу. Воображение услужливо рисовало картины одна другой фантастичней.

Вот Роберт Кроули просто пытается извиниться, но не находит нужных слов, а она милостиво улыбается:

– Ах, виконт, стоит ли вспоминать? Я давно забыла, забудьте и вы…