Читать книгу "Ложь. Почему говорить правду всегда лучше - Сэм Харрис"

Рассмотрим следующий «уровень»: воровство. Излишне говорить, что, если я украду оружие у злодея, который собирается меня убить, будет здорово. А если я не сумею преобразовать эту ситуацию в акт просветления преступника (как смогла бы сделать на моем месте более духовная личность), тогда я солгу. Но прибегну к минимальному искажению истины, необходимому для устранения проблемы.

Вы можете быть супероптимистично настроены в отношении людей. Но давайте смотреть правде в глаза: от некоторых из них не стоит ждать совершенно ничего хорошего. Я не намерен закрывать глаза на то, как нарушается право других людей на спокойную жизнь, и сделаю все, чтобы этого не происходило.

Харрис: Конечно, пример с Анной Франк нетипичен для повседневной жизни. Но существует множество других сложных ситуаций, когда люди поддаются соблазну солгать. После первого издания «Лжи» я попросил читателей поделиться своим мнением и получил огромное количество писем с историями, когда люди лгали по причинам, которые считали благородными. Один случай, над которым хотелось бы поразмышлять, связан со смертельно больным ребенком.

Итак, вот ситуация для анализа. Предположим, вы знаете, что вашему ребенку осталось совсем недолго жить. Прогноз врачей – еще пара месяцев. Ребенок спрашивает вас о смерти и о том, что бывает после нее. А вы верите, что жизни после смерти нет и вы никогда больше не увидитесь. Многие читатели убеждены: ложные, но утешительные ответы на вопросы помогут скрасить последние месяцы жизни ребенка.

Ховард: Это тот случай, где я занимаю твердую позицию. На моих занятиях не раз оказывались люди, которые часто имели дело со смертью близких или чужих людей, и все они давали один и тот же совет: говорите правду, как вы ее представляете. Главное – определиться, что же есть правда. Вы спрашиваете врача: «Доктор, сколько ему осталось?» – и слышите правдивый ответ: «Знаете, кто-то нас удивляет, а кто-то уходит быстрее. Нельзя назвать точный срок. Большинство людей умирает в течение двух месяцев, но некоторые живут дольше» – и т. д. Это и есть правда. Если вы будете говорить человеку: «О нет, ты поправишься», то тем самым лишите его возможности успеть сделать то, на что ему хотелось бы потратить оставшееся время. В большинстве случаев больные понимают, что умирают. Пусть уходят с миром.

Как-то раз на групповом занятии один мужчина так рассказал о своем смертельно больном сыне: «Это так грустно! Когда он рисует, то берет только черные карандаши». Через неделю он снова взял слово: «Знаете что? Я понял, что сознательно отдаляюсь от сына, поскольку буду ужасно скучать по нему после его смерти». Он поделился этой правдой и с сыном, признавшись: «Я очень тебя люблю и буду очень по тебе скучать». И представляете, мальчик снова начал рисовать разноцветными карандашами.

Умирающие дети и взрослые, которые с ними общаются, по-разному смотрят на жизнь и смерть. Родители печалятся из-за того, что будут лишены многих событий из жизни своих детей. Ребенок не задумывается: «Как жаль, что у меня никогда не будет семьи». Он еще ничего об этом не знает, если только ему об этом не рассказать. Он, например, может понимать, что никогда больше не увидит свою собаку. Но это не похоже на сожаление его родителей о том, чего они лишатся в будущем.

Харрис: Получается, что правда, которую следует говорить ребенку, не равна ожидаемой утрате родителей или их представлениям о том, что теряет сам ребенок?

Ховард: Верно. Бессмысленно говорить ребенку: «Очень грустно, что ты умираешь, потому что ты никогда не заведешь семью». С тем же успехом можно сказать: «Ты не будешь служить в армии. Ты не будешь убивать других людей. Тебе не придется пережить смерть любимого человека». Понимаете? Такова жизнь. Не всегда возможен счастливый конец, как в голливудских фильмах. Есть много плюсов, и есть много минусов. В конце концов все мы умрем, и единственный вопрос, которым стоит задаться: что ты сделал в промежутке между рождением и смертью? Ты на 100 % использовал эту уникальную возможность?

Харрис: Целиком и полностью с вами согласен. Но в таких случаях у людей возникает внутренний протест: им трудно воспринимать правду без прикрас. Начинается борьба между нашей честностью и долгом защищать детей и других людей, которые, по нашему убеждению, не в состоянии справиться с той правдой, какой мы ее видим. Предположим, вы приложили максимум усилий, чтобы выяснить, в чем заключается истинная правда. Но в силу обстоятельств находитесь рядом с человеком, будь то ребенок или взрослый, кого, как вы считаете, следует уберечь от этой правды. Много своих историй мне описали люди, которые ухаживают за родителями, страдающими слабоумием. Представьте: каждое утро ваша мать просыпается и ищет по дому вашего отца, который умер пятнадцать лет назад. И каждый раз, когда вы напоминаете ей об этом, бедная женщина заново переживает утрату. А на следующее утро опять зовет мужа. Предположим, если вы соврете, сказав: «Он уехал в длительную командировку», мать смирится с тем, что ее мужа нет, и не будет горевать изо дня в день.

Ховард: Это интересный пример. Я бы предпочел сказать этой женщине о ее муже что-нибудь вроде: «Он там, где обычно в это время дня». Факт того, что муж лежит в земле, никак не проясняет для женщины происходящее. Как вы отметили, осознание реальности только заставляет женщину страдать. А зачем это нужно?

Харрис: То есть вы признаете, что в подобных ситуациях приемлемы уклончивые ответы. Но тогда потребуются тренировки, чтобы научиться находить правду, отвечающую ситуации другого человека. Это сложное искусство.

Ховард: Я бы предпочел вместо слова «уклончивый» использовать фразу «умелая подача правды». Представим, что эта женщина получила способность оценить свой разговор с сыном – ну предположим, она волшебным образом поправилась и сказала: «Что ты отвечал мне на вопросы о папе, пока я страдала болезнью Альцгеймера?» Прочитав записи ваших диалогов, она сказала бы: «Знаешь, все верно. По моему представлению, он находился в каком-то месте, просто я не знала в каком. Твои слова помогли мне выбраться из замкнутого круга». Все отлично.

Харрис: Я собираюсь и дальше забрасывать вас трудными примерами, Рон.

Ховард: Давайте.

Харрис: Представим сцену у постели умирающего. Тот спрашивает супруга или супругу об изменах: было или нет? Пусть это будет жена, задающая вопрос мужу. Правдивый ответ звучал бы: «Да, я тебе изменил». Однако в настоящий момент правда их отношений в том, что это совершенно не важно. А еще правда в том, что мужу в свое время стоило немалых сил скрыть от жены измену и с тех пор он хранил ее в тайне. Какая польза от того, что именно в такой ситуации жена узнает о ней?

Ховард: Эта большая проблема состоит из двух поменьше. Первая из них такова: почему этот человек предпочел столько лет жить во лжи?

Харрис: Соглашусь. Но мы должны ограничиться лишь сиюминутной ситуацией. Если бы человек до последнего момента вел себя неэтично, ему надо было бы разбираться, как жить дальше с последствиями своего непристойного поведения. Но измена этого мужа осталась в далеком прошлом, и все эти годы он даже не вспоминал о ней. Однако правда в том, что он изменил жене, и теперь она спрашивает об этом. Перед мужем стоит выбор: солгать и сохранить любовь в последние дни жизни своей жены или разбить ее сердце без всякой веской на то причины.