Читать книгу "Как любовь формирует мозг ребенка? - Сью Герхардт"

Первичный мозг, с которым мы рождаемся, прежде всего старается убедиться в том, что организм «работает». Самые «древние» с эволюционной точки зрения структуры, такие как ствол головного мозга и сенсомоторная кора, демонстрируют наибольший уровень метаболизма у младенцев. Первейшая задача младенческого организма — наладить управление внутренними системами; адаптация же к внешним условиям, которая во многом управляется благодаря эмоциональным откликам, следует потом. Активный младенец стремится к взаимодействию с другими людьми, отворачивается, когда его переполняют впечатления, замирает, когда чувствует опасность; у него уже есть зачатки эмоций и саморегуляции. Эмоции являются нашим первым и основным побудителем к действию: они дают знать, стоит ли направиться к каким-то вещам или нужно избежать контакта с ними.

Уход от опасности, возможно, наиболее значимая реакция с точки зрения выживания, и не удивительно, что система, ответственная за страх и самозащиту, расположенная в мозговой миндалине, начинает созревать первой в эмоциональном мозге. Вот как описывает этот процесс Джозеф ЛеДу, эксперт по миндалине: когда ты видишь палку, похожую на змею, ты в страхе отпрыгиваешь или застываешь на месте — то есть сначала действуешь, а потом уже думаешь (ЛеДу, 1998). Несмотря на то что такие реакции являются автоматическими и жестко закреплены, ЛеДу полагает, что они также могут изменяться в ходе обучения и запоминания. Мы адаптируемся к местным особенностям, отмечая и неосознанно запоминая конкретные случаи, вызывающие страх в самые ранние периоды своей жизни, используя их в качестве сигналов, которые становятся неосознанными и «нестираемыми», первичными схемами в реакции страха. Если у вас был неудачный опыт с визгливой няней во младенчестве, вы можете, сами не понимая от чего, съеживаться от визгливых голосов всю жизнь. Эти базовые эмоциональные системы определяют общее состояние организма и наделяют различные ситуации базовыми смыслами. Приблизиться или избежать, жить или умереть.

Однако Джонатан Тернер полагает, что эти базовые чувства страха и гнева слишком негативны для того, чтобы лежать в основе социальной жизни (Тернер, 2000). Они могут работать для кошек, которые взаимодействуют в большей степени с целью защиты собственной территории, но определенно не подходят для особей, которые объединяются для жизни в группы. Социальная жизнь людей подразумевает определенный уровень чувствительности и способности реагировать на других, которая совершенно не нужна другим животным. Кроме того, человеческим существам требуется гораздо больше, чем страх и гнев, для того, чтобы эффективно существовать вместе.

Тернер предполагает, что именно по этой причине гнев и страх были переработаны в более сложные состояния, такие как грусть, стыд и чувство вины — все те чувства, которые помогают нам контролировать собственное поведение для достижения социальных целей. В то же время базовое чувство удовлетворенности расширилось до более интенсивных чувств-любви, удовольствия, счастья, — чувств, которые связывают людей друг с другом. Так, слой за слоем, эти более сложные чувства формировались в процессе взаимодействия людей и физиологически обретали форму в самой структуре мозга. С тех пор как Пол Маклин в 1970 году высказал предположение о «триедином» мозге или, иначе говоря, трех различных уровнях мозга, сформировалось общее понимание того, что структуризация мозга произошла в ходе эволюции, начиная с мозга пресмыкающегося, поверх которого сформировался эмоциональный мозг млекопитающих и, наконец, неокортекс человека. Вот как это живо описал P. Моррисон: человеческий мозг напоминает «старый фермерский дом, похожий на лоскутное одеяло из навесов и пристроек, полностью скрывающих древний земноводный сарай в своей сердцевине» (Моррисон, 1999). Самые базовые жизненные функции находятся как раз в этом древнем «сарае», лежащем в основе мозга, поверх которого развивается система эмоциональных реакций. За пределами и вокруг этих систем лежат префронтальная и поясная зоны коры головного мозга, которые, как полагают, являются мыслительной частью эмоционального мозга, структурами, в которых эмоциональный опыт удерживается, и разрабатываются альтернативные способы действия (см. рис. 2.1).

СОЦИАЛЬНЫЙ МОЗГ

Тернер выдвинул предположение о том, что наша рациональность и способность к речи выросли из «нашей способности быть очень эмоциональными» (Тернер, 2000:60). С развитием эмоционального мозга мы становились все более эмоционально сложно устроенными, все больше альтернатив возникало в ходе взаимодействия с другими людьми. Что в свою очередь потребовало развития способности осознавать и обдумывать собственные эмоции, приведшей к развитию коры головного мозга, в частности ее префронтальной зоны. Роль префронтальной зоны коры головного мозга уникальна. Она связывает сенсорные зоны коры с эмоциональной и ответственной за выживание структурами подкорки.

В коре головного мозга, ответственной за осмысленный отклик на эмоции, первой созревает глазничнолобный участок (находящийся за глазницами, рядом с миндалиной и поясной извилиной, см. рис. 2.1). Глазнично-лобный участок коры — серьезный участник

всей нашей истории, поскольку он играет ключевую роль в эмоциональной жизни. Исследуя, что же происходит при повреждении этой зоны, неврологи собирают общую картину ее функций. Если поражена глазнично-лобная кора, то социальная жизнь невозможна. Люди с поражениями мозга, затронувшими эту зону, не способны чутко относиться к другим. Они становятся нечувствительны к социальным и эмоциональным сигналам, они могут даже стать социопатами. Они могут быть склонны к распаду личности в случае, если их глазнично-лобный участок коры не в состоянии соотносить информацию из окружающей среды с их внутренними состояниями. Таким образом, глазнично-лобная зона коры, совместно с другими зонами коры головного мозга, а также поясная извилина, вероятно, являются зонами, наиболее ответственными за то, что Девид Гоулман называет «эмоциональным интеллектом» (Гоулман, 1996).

Способность к эмпатии, к тому, чтобы в определенной степени поставить себя на место другого и понять его состояние, требует развитой глазнично-лобной зоны коры. Эта структура тесно связана с правым полушарием головного мозга, ответственным за восприятие общего ощущения от событий, видение общей картины. Также правое полушарие непосредственно участвует в формировании визуальных, пространственных и эмоциональных образов. Фактически, согласно Аллану Шору, глазнично-лобная зона является контролером над всем правым полушарием, которое в свою очередь является ведущим во младенчестве (Шор, 2003). Она больше по размеру и расположена с правой стороны мозга. Вероятнее всего, это именно та зона, где создается наш эмоциональный словарь и способность распознавать чувства и ощущения, включая обработку эстетического опыта, такого как умение наслаждаться вкусом еды, получать удовольствие от прикосновения, созерцания красоты и т. д. (Ролле, 1999). В этой зоне коры циркулирует наибольшее количество опиоидов, она также задействована в процессах вознаграждения и получения любых положительных впечатлений. Но в то же время глазнично-лобная зона коры вовлечена в управление эмоциональным поведением и участвует в формировании отклика на эмоциональные сигналы других людей и в целом во взаимоотношении с другими людьми. Эта управляющая роль сформирована в результате построения тесных нейронных связей с базовыми подкорковыми эмоциональными системами. Это важно в понимании системы управления эмоциональными вспышками.