Читать книгу "Не верь, не бойся, отпусти! - Марина Крамер"

— Ты что?

— Молчи, — пробормотал он, наваливаясь сверху и беря лицо в ладони, — молчи, я не хочу слышать твой голос. — И я вспомнила, что он уже произносил эту фразу однажды — там, в гостинице.

Сегодня все было как-то иначе, не так, как я привыкла, и Мельников выглядел виноватым каким-то, осторожным и на удивление нежным, что было ему совершенно несвойственно. «Только бы не задал опять этого идиотского вопроса про «было ли хорошо», иначе я просто взвою», — подумала я, уплывая куда-то под напором захватившего меня чувства. И он не спросил, как будто услышал. Да и к чему бы ему спрашивать? Я сильно сомневаюсь, что хоть какая-то из его женщин могла ответить на этот вопрос отрицательно.

— Ты останешься? — вдруг спросил Кирилл, ложась рядом со мной и набрасывая на нас покрывало.

— Ты этого хочешь?

— Да.

— Значит, я останусь.

— А муж? — не удержался он от едкого напоминания о моем не совсем свободном положении.

— Тебе что за заботы? Если ты хочешь, чтобы я осталась, то при чем тут мой муж?

— Не боишься неприятностей?

— Нет.

Я на самом деле не боялась того, что Светик завтра начнет устраивать мне сцены, — во-первых, он сам затеял ссору и ушел, бросив меня одну на набережной, а во-вторых, я была уверена, что ночевать дома он тоже не станет, уедет к сыну. Так что винить некого.

Кирилл не стал больше ничего спрашивать, поднялся и вышел из комнаты. Я лежала в темноте и улыбалась — почему-то вдруг все страхи и подозрения рассеялись, и мне было просто хорошо от присутствия в этой квартире, от шагов Кирилла где-то в ее глубине, даже от звука разбившегося стекла и раздавшегося вслед за этим негромкого чертыхания.

— Тебе помочь? — громко спросила я, не открывая глаз.

— Нет, не нужно. Бокал уронил, сейчас уберу и вернусь.

Он пришел минут через пять, неся в руках два наполненных красным вином бокала и тарелку с виноградом и сыром, водрузил все это на кровать рядом со мной и уселся, набросив покрывало на ноги.

— Давай выпьем, Варька.

Я взяла бокал, принюхалась — вино источало тонкий терпкий аромат, от которого немного закружилась голова.

— За что же мы выпьем, Кира?

— Оставайся со мной, — вдруг сказал Мельников, глядя мне в глаза. — Оставайся насовсем, ведь ты же сама этого хочешь.

Моя рука дрогнула, вино выплеснулось на покрывало, и дальше последовало ровно то же, что и всегда в тех случаях, когда я видела перед собой расползающееся по ткани красное пятно. Меня затрясло, однако в этот раз я не впала в ступор, не заплакала, а наоборот, впала в какую-то неуправляемую агрессию. Отшвырнув бокал, я, тыча пальцем в пятно, заорала:

— Вот!!! Вот, смотри сюда! Ты думаешь, это вино?! Нет! Нет! Это — кровь, понимаешь? Кровь! И тогда все было точно так же! Только вместо покрывала были халат и ванна — полная воды и моей крови! Я умирала — а где был ты? Скажи мне, где ты был?!

Мельников в отличие от Светика в истерику не впал, а развернулся и врезал мне такую оглушительную пощечину, что меня как взрывной волной откинуло к спинке кровати, и я мгновенно умолкла.

— Все? — спросил он глухо и мгновенно оказался рядом со мной, обнял, прижал к груди и забормотал куда-то в макушку: — Успокойся, родная моя, успокойся. Все хорошо. Я с тобой, я всегда буду с тобой. Верь мне, Варенька.

Я всхлипывала у него на груди, но с каждым всхлипом мне становилось все легче. Как будто груз с души упал.

— Я испортила твое покрывало, — сквозь рыдания проговорила я, и Мельников усмехнулся:

— Это, несомненно, большая потеря. А я испортил тебе жизнь — и как быть?

И в этот момент я вдруг поняла, что никогда не считала так. Да, я не считала, что Мельников испортил мне жизнь, наоборот — именно благодаря ему я стала той, кем стала. Именно Кирилл дал мне стимул учиться и работать, рассчитывая только на себя и свою голову, именно благодаря ему я много лет была довольно счастлива в браке — что бы там ни было. Так что никаких претензий у меня к нему, по сути, нет и не может быть.

Я обняла его за шею и прошептала на ухо:

— Не надо так говорить, Кира. Кто знает, что было бы с нами, останься мы тогда вместе. Возможно, сейчас мы ненавидели бы друг друга и обговаривали развод.

— Развод? — чуть удивленно спросил он, немного отстраняя меня и вглядываясь в лицо. — Ты думаешь, я отпустил бы тебя?

— Не надо, Кира, — снова повторила я, — не надо — отпустил же.

Он безвольно уронил голову мне на грудь и тяжело задышал. От его дыхания я снова начала покрываться мурашками, но не замечала этого, гладила его плечи, волосы и снова хотела плакать.

— Что мне сделать, чтобы ты простила меня?

— Перестать говорить об этом.

— Тебе неприятно?

— Меня это бесит.

— Я понял. — Он сильнее сжал меня в объятиях и затих.

Не знаю, почему, но эта наша поза, темнота квартиры, разрываемая лишь узким лучом фонарного света из-за штор, абсолютная тишина, не нарушаемая ничем, — все это казалось мне совершенно естественным. Как будто мы каждую ночь проводили вот так, в объятиях друг друга.

Кирилл вскоре уснул, так и не выпуская меня из рук, только распластался на постели, и я оказалась сверху, не имея возможности выбраться. Сна не было, и я терпеливо, чтобы не потревожить спящего Мельникова, ждала, когда его хватка ослабнет и у меня появится возможность встать. Очень хотелось закурить и попить воды, но Кирилл спал, и будить его я не хотела.

Так прошло довольно много времени, и наконец он, глухо пробормотав что-то, выпустил меня и повернулся на бок. Я полежала еще немного и выбралась из постели. Ничего, кроме брошенной на пол рубашки Кирилла, не было — мои вещи остались в коридоре, и я надела ее, закатав рукава до локтей. Есть что-то пошлое в этих мужских рубашках на голое тело, не понимаю, кто придумал, что это выглядит красиво и маняще…

Я вышла в коридор, собрала с пола свою одежду, и тут мой взгляд зацепился за брошенный здесь же кейс Кирилла. Я опустилась рядом с ним на корточки, изо всех сил борясь с искушением попытаться открыть. Ну, что может лежать в кейсе адвоката? Можно подумать, я этого не знаю. И все же, все же… Воспитание и любопытство боролись во мне на равных. Никогда прежде я не позволяла себе заглядывать, например, в почту или телефон Светика — просто не представляла, как смогу сделать это. Но ситуация с Кириллом была несколько иной. Я ему не верила — и потому посчитала, что имею право хотя бы опровергнуть подозрения. Достаточно всего пары листков, названия фирмы, где он работает, каких-то контактов. Я же не буду вникать в тонкости, только посмотрю название — и все. Уговорив себя, я аккуратно открыла замки — удивительно, что Мельников не запирал кейс, я лично всегда делала это, охраняя тайну своей профессиональной жизни. В коридоре было темно, но включать свет опрометчиво — вдруг Мельников проснется… Я коснулась пальцами пластиковой папки, лежавшей сверху, и уже почти вынула ее, как вдруг надо мной раздался голос: