Читать книгу "Стальная бабочка - Вячеслав Шалыгин"

Хауэр отклонил предложение синтетика и решил проблему по-своему. Заставил себя подумать о хорошем и выполнил несколько физических упражнений на растяжку и со свободными весами. А затем приказал всем наноботам внешнего базирования собраться в стандартную конфигурацию, чтобы не мешали хозяину наслаждаться утренним душем. Гигиенического значения эта процедура давно не имела, наноботы и без того удаляли с кожи и пот, и грязь, и жир, но традицию принимать душ до сих пор никто не отменил. И почему этого не сделано, не понимали, пожалуй, только синтетики.

По коже побежали мурашки, но длилось это недолго. Секундой позже Макс был готов к водным процедурам. Вместо сформированной из наноботов просторной ночной одежды на нем теперь были только слегка светящиеся узоры, наподобие татуировок, которыми щеголяли древние воины-маори. Именно так выглядела стандартная конфигурация базирования внешних колоний наноботов на теле любого мароманна. Агрессивные хитросплетения узоров покрывали практически все тело, в том числе лицо, но кое-что все же оставалось неприкрытым. Так что Хауэр под душем был скорее голым, чем одетым. Во всяком случае, вода имела приличные шансы попасть именно на кожу.

Душ окончательно привел Макса в чувство. Яркие фрагменты сновидения померкли, отдалились и частично забылись. В памяти остались только самые странные или принципиально важные элементы кошмара: неуютное, двойственное ощущение, что видел все одновременно своими глазами и вроде бы со стороны, причем условными «глазами» неведомого существа, плюс собственное непонятное отношение к заклятым врагам дактианцам.

Ну и, конечно, частично разрешилась проблема с Анной. Если первый и второй элементы сна – вычурные загадки, то присутствие образа Анны легко объяснимо. Ведь с ним связаны самые тяжелые переживания предыдущих суток!

Нет, глодавшая Макса тайная проблема не стерлась, но теперь, при относительно свежей голове, она хотя бы не угнетала и не выбивала из колеи. Хауэр будто взглянул на себя и на эту проблему со стороны. А всего-то – бодрящий душ. Чудеса психологии какие-то.

– А тебе только бы током бить, – проворчал Макс вслух и взглянул в зеркало, но не столько на себя, сколько на свои узоры. – Одно слово – синтетик.

Он часто так делал. Не то чтобы в этом узоре он видел условное «лицо» своего личного синтетика, но все равно обращался к коллективному разуму наноботов именно перед зеркалом. Глядя одновременно на узор и на себя: высокого, широкоплечего, в меру мускулистого, не красавца с рекламной картинки, но зато абсолютно мужественного воина в расцвете сил. К тому же Макс укладывался в идеальные параметры расовой чистоты: был голубоглазым блондином с правильными чертами лица. Эталонный мароманн. Во всех отношениях.

«Вот только грешит привычкой разговаривать со своим синтетиком, – мысленно добавил Хауэр и также мысленно приказал зеркалу исчезнуть. – Обоюдный осмотр окончен. Я насмотрелся, и тебе хватит на меня глазеть».

Разговаривать с синтетиком в режиме диалога считалось довольно сомнительной странностью. Нет, к психиатрам за это не отправляли, но покрутить пальцем у виска вслед могли. Однако Хауэра это не смущало. Человека его положения и профессии вообще мало что смущало. Когда ты на передовой и каждый день может стать последним, начинаешь ко многому относиться проще, а жить – как считаешь нужным. Без оглядки на пустословов, которые будут тебя впоследствии обсуждать.

Да, командор Макс Хауэр говорит со своим синтетиком, когда периферия трансформируется в стандартную конфигурацию. То есть когда Макс раздевается догола. Ну и что? Кто-то под душем поет, кто-то – разговаривает. Нет, Хауэр не спрашивает интимного совета. Когда он раздевается вместе с женщиной, синтетик вообще переходит в спящий режим. Еще версии? Нет? Тогда идите по своим делам. Не мешайте командору думать. Да, стоя в душевой голышом перед зеркалом и беседуя практически с самим собой! Идите уже, идите! Или схлопочете сейчас обвинение в подрыве нацбезопасности с помощью словесного саботажа мыслительной деятельности ответственного лица.

«Сушить! – Сверху ударил поток теплого воздуха, и Макс блаженно сощурился. Воздушное полотенце было таким же пережитком прошлого, как и душ, высушить хозяина за три секунды могли и наноботы. Но ведь душ – это не форсирование водной преграды, после него хочется именно высохнуть. Медленно, как под солнцем и ветерком на курортном пляже, а не поскорее удалить влагу. – Самому додуматься было трудно? Или ты решил, что мне надо подольше оставаться мокрым, раз вода повышает настроение? Бездушный техноразум. Тупой вычислитель. Пусть ты высчитываешь ходы не как твои далекие предки, последовательно, а почти по-человечески, но все равно вычислитель, и только. Что молчишь? Нечем крыть?»

Стенка душевой кабины на секунду вновь сделалась зеркальной, и Хауэр краем глаза оценил конфигурацию и цветовую гамму «татуировок». Узор на теле остался прежним, лишь немного изменил фоновый оттенок, сделался лиловым. Крыть синтетическому разуму было нечем, но просто отмолчаться он не мог. Живой компаньон обращался мысленно и с риторическими вопросами, но ответная реакция даже на такие вопросы была запрограммирована. Хотя бы изменение оттенка узора, но «вынь да положь».

Воздушное полотенце наконец отключилось, и душевая кабина исчезла с запрограммированным Анной спецэффектом – будто бы рассыпалась на мелкие хрустальные кубики. Макс шагнул в прихожую и разрешил наноботам сформировать повседневную униформу с традиционным широким и красивым офицерским поясом, на котором с помощью все тех же затейливых узоров отображались личные данные Хауэра. В командорские линии вплетены понятные личным синтетикам мароманнов и сканерам внешних синтетических разумов коды с именем, фамилией, званием и номером части. А также в узоре зашифрованы биометрические показатели и технические характеристики колоний личных наноботов Хауэра.

Будь Макс не на службе, выставлять все эти сведения напоказ было бы необязательно, но военный есть военный. Требования к внешнему виду едины для всех, от рядового до генерала. И вне зависимости от пола, кстати сказать, что часто огорчало женщин-военнослужащих. Они так и норовили прикрыть рукой ту часть биометрического кода, в которой был указан возраст.

Макс снова помрачнел. Затолкать проблему куда подальше определенно не получалось. Стоило ему подумать о том, что в армии славного Маробода служат лица другого пола, проблема вновь дала о себе знать. И имя этой проблеме – Анна. Вчера около полудня от легендарного, непобедимого и весьма уважаемого практически на всех фронтах командора Хауэра сбежала жена. Подленько так, втихаря, и, что самое обидное, не к маме на Юнгфрау или просто куда-нибудь на цивильное место жительства. Да, так нередко поступали уставшие от походной жизни жены застрявших на передовой офицеров. Понять их было можно. Ведь даже когда Ударная группа базировалась на какой-нибудь планете, жизнь у жен была не сахар. А уж на космической базе и вовсе тоска. Но эти жены бежали от бытовой неустроенности, а не от мужей как таковых. А жена Хауэра смылась именно от него и рванула прямиком в столицу.

Почему особенно обидно, что Анна сбежала именно на Маробод? Да потому, что увез ее туда какой-то придворный хлыщ. Нет, если бы хлыщ увез жену Хауэра на другую планету, было бы тоже обидно, но тут имелся тонкий момент. Макс был уверен, что никуда, кроме Маробода, жена не полетела бы. Все прочие планеты Диктатуры были ей неинтересны. Практически на всех она побывала и ничего подходящего ее запросам не нашла ни на одной. Соблазнить ее можно было только блистательной столичной жизнью. И не просто столичной, а в пределах Семи колец или вовсе внутри Цитадели народного диктатора Зоттана. Вот заезжий хлыщ и надавил на единственную, но настоящую мечту Анны. Да так надавил, что из семейной жизни брызги в стороны полетели. Как из раздавленного помидора. Сволочь столичная!