Читать книгу ""Катынское дело". Проверка на русофобию - Виктор Илюхин"

Вот что, например, утверждается в экспертном заключении по этому вопросу, составленном в 1993 году по постановлению Главной военной прокуратуры рядом видных российских ученых: «Предпринятая на Нюрнбергском процессе в 1946 году попытка советского обвинения в опоре на «сообщение специальной комиссии» (советская комиссия H. H. Бурденко: ее полное название «Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров») возложить вину за расстрел на Германию успеха не имела. Международный трибунал не признал выводы этого документа достаточно обоснованными, показания свидетелей — убедительными и не включил в приговор это преступление в вину немцам. Это решение советским обвинителем не оспаривалось, и протест не вносился, хотя в других случаях советский представитель протест вносил».

После таких выводов можно сказать, что так называемые эксперты, имеющие высокие ученые степени и звания, извратили представления о научном и объективном исследовании, послушно выполнили политический заказ бывшего президента Б. Ельцина, его окружения и пошли на сделку со своей совестью и своим профессиональным долгом.

Надо отметить, что Международный трибунал не выносил отдельного решения о признании выводов комиссии Н. Бурденко «недостаточно обоснованными». Нет об этом даже малейшего упоминания и в самом приговоре. Но если даже гипотетически согласиться с тем, что трибунал исключил Катынский эпизод из обвинения, то об этом стало бы известно только после оглашения приговора. В этих условиях ни о каких протестах не может идти и речи…

Тогда зачем наводить тень на плетень? Кому-то выгодно, в том числе людям из научной среды, получающим польские зарубежные гранты (деньги) и другие «знаки отличия». Выгодно тем, у кого антисоветизм доходит до готовности к разрушению Отечества.

* * *

Вернемся к Нюрнбергскому процессу. 14 февраля 1946 года заместитель Главного обвинителя от СССР Ю. В. Покровский наряду с другими документами представил суду, а тот их принял, под номером СССР-54 официальные материалы Специальной комиссии Н. Бурденко по установлению и расследованию обстоятельств расстрела пленных поляков под Катынью, подтверждающих в этом вину немцев. Прежде чем их передать, Ю. В. Покровский огласил основные выводы судебно-медицинской экспертизы, что нашло полное отражение в стенограмме трибунала.

Через некоторое время защитник Геринга адвокат Штамер, дабы поставить под сомнение Катынский эпизод обвинения, используя правовую казуистику, заявил ходатайство о проведении судебного расследования. Трибунал согласился с ним и решил допросить по три свидетеля как со стороны защиты, так и со стороны обвинения. Это право суда, и делать какие-либо далеко идущие выводы из этого решения нельзя.

Здесь важно обратить внимание уже на окончание процесса, на защитительные речи того же Штамера, других адвокатов обвиняемых, в которых никто из них не поставил под сомнение вину немцев в расстреле поляков под Катынью и не потребовал исключения этого эпизода из обвинения.

По предложению советского обвинения трибунал допросил Главного судебного эксперта СССР Прозоровского, участвовавшего в исследованиях трупов поляков в 1943–1944 годах, бывшего зам. бургомистра г. Смоленска Базилевского и болгарского профессора судебной экспертизы Марко Маркова.

Надо отметить, что Прозоровский был более чем убедителен в своих высказываниях по убийству немцами поляков осенью 1941 года. Он сослался на использование немецкими палачами того же способа — пистолетного выстрела в затылок, который применялся ими при массовых убийствах советских граждан в других городах, в частности, в Орле, Воронеже, Краснодаре и в том же Смоленске. Это будет подтверждено в последующем и другими материалами трибунала.

Прозоровский сослался и на то, что на трупах поляков были найдены письма и квитанции, датированные 12 сентября и 28 ноября 1940 года, 6 апреля и 20 июня 1941 года. Все это говорило за то, что поляки были живы и после весны 1940 года.

Он же представил доказательства о расстреле польских военнопленных из немецкого оружия с использованием немецких боеприпасов (пулями, выпущенными из немецкого револьвера) фирмы Геко калибра 7,65 мм. Доказательства того, что руки у многих жертв были связаны бумажным шпагатом, который до 1946 года изготавливался только за границей, в частности, в Германии.

В ходе допроса свидетеля Прозоровского помощником главного советского обвинителя Л. Н. Смирновым была представлена немецкая переписка по Катыни, включая телеграмму, посланную 3 мая 1943 г. из Варшавы Хайнрихом (чиновником местного управления внутренней администрации) Вайрауху (старшему советнику правительства генерал-губернаторства) о найденных в Катыни представителями Польского Красного Креста гильзах немецкого производства фирмы Геко / Geco калибра 7,65 мм, свидетельствующих о том, что расстрел производился из немецкого оружия (документ СССР-507). Иными словами, прямо указывающих на то, что поляков расстреляли немцы.

Надо отметить, что телеграмма советскому обвинению была представлена американцами, которые, к сожалению, во времена холодной войны стали «проводниками» польско-геббельсовской версии Катынского дела.

Советское обвинение располагало показаниями начальника лагеря НКВД особого назначения (ЛОН) Ф. М. Ветошинкова, который за несколько часов до оккупации немцами Смоленска прибыл в город и просил выделить ему 75 вагонов для вывоза поляков в глубь страны (вагонов ему не выдали из-за сложности положения, а сам он уже не смог вернуться в лагерь), показаниями О. Михайловой, 3. Конаховской, А. Алексеевой, работавших под принуждением осенью 1941 года на кухне столовой 537-го немецкого полка, оккупировавшего район Катыни под Смоленском, пояснивших, что были очевидцами доставки в это место пленных поляков и расстрела их немцами. После каждого расстрела фашисты шли в баню, а потом в столовой им выдавалось усиленное питание и двойные порции спиртного.

Бывший заместитель бургомистра г. Смоленска профессор астрономии Борис Базилевский свидетельствовал, что непосредственно от бургомистра Меньшагина и сотрудников немецкой комендатуры он получил информацию об уничтожении немецким командованием польских военнопленных под Катынью осенью 1941 года.

Что касается доктора, профессора медицины Марка Маркова, то он участвовал в комиссии иностранцев-медиков, собранных Геббельсом в начале 1943 года для исследования трупов поляков под Катынью. Из его показаний следует, что он под принуждением был включен в геббельсовскую комиссию, под принуждением подписал акт эксгумации поляков под Катынью, который противоречил фактическим обстоятельствам и его личным выводам.

* * *

В приговоре Нюрнбергского военного трибунала отмечено: «Доказательства относительно военных преступлений были колоссальными по объему и очень подробными. Невозможно в рамках данного приговора соответствующим образом вновь рассмотреть их или перечислить массу документальных и устных доказательств, которые были представлены на суде… Остается истиной, что военные преступления совершались в таком широком масштабе, которого не знала история войн. Они совершались во всех странах, оккупированных Германией…»