Читать книгу "Особо охраняемый объект - Михаил Нестеров"

– То есть Хассид работал в нашем Центре?

– Ровно год. Потом началось самое интересное. Московские генетики закупали оборудование за рубежом, заказывали его в российских фирмах. У Хассида слюни текли: в Каире у него было сносное здание для лаборатории, но не было спонсоров, денег, чтобы превратить его в частный центр, как это сделали наши.

– Хассид нашел деньги?

– Ему открыли кредит в банке «Северсталь Инвест». Этот банк контролировала наша контора. Хассид подписал пару бумаг, из которых следовало, что он не прочь сотрудничать с российской контрразведкой.

– Он рассчитался с долгами? – спросил Красин.

– Раньше установленных сроков, – подтвердил Ленарт.

– Точнее, – потребовал полковник.

– Полтора года – и Хассид начинает работать на себя. Тысячи дорогостоящих экспертиз, длинные очереди, бешеные деньги.

– Он богат?

– Он все деньги вкладывает в развитие новых технологий, на закупку современного оборудования, является меценатом, покровительствует онкологически больным детям.

– Тысячи тестов, тысячи экспертиз, – повторил сказанное Ленартом Красин. И подвел итог: – Это тысячи связей. Этот Хассид ценный кадр, полон секретов. Наша служба задействовала его как агента?

– Нет. О нем забыли. Нашему ведомству меняли аббревиатуры, как повязки в гнойном отделении больницы, пять раз на дню. – Ленарт брезгливо сморщился. – Мы пережили пять перестроек. Считай, пять пожаров. Банк «Северсталь Инвест» больше не существует. Отдел, который занимался вербовкой Хассида, посчитал работу с ним бесперспективной.

– Почему?

– Не уточнял.

– Хорошо. Кроме последнего вопроса, тумана я не вижу. Что ты предлагаешь, Вадим? Гадать на клиентах Хассида?

– Хороший вопрос, – хмыкнул Ленарт. – Мы работали по Анвару Эбелю, как ни по одному клиенту. Лично я знаю его биографию лучше, чем свою. Если вернуться на семнадцать лет назад, можно стать свидетелями трагедии.

– Пропавшую дочь Эбеля имеешь в виду? – спросил Красин, собрав на лбу морщины.

– Да. Ее звали Сабира.

– Кажется, я тебя понимаю. Ты предлагаешь найти ей замену, воскресить, преподнести подарочек на блюдечке. Эбель примет его, но обратится к ведущим специалистам по молекулярной генетике, то есть к Хассиду. И получит от него заключение – биологическое родство установлено. – Красин усмехнулся: – Толково.

– Не смотри на меня так. Я просто предложил.

– Ну хорошо. А где взять опытного агента-женщину? И не просто женщину, а девушку в возрасте девятнадцати лет? И не просто девушку, а девушку с восточными чертами. Анвар Эбель наполовину француз, наполовину араб, его покойная жена была той же «масти». Я не спорю, за пару лет можно подготовить такого агента. Можно издеваться над своим самолюбием, представляя себе клона с нужной группой крови и стопроцентным отцовством. Ты согласен ждать хотя бы два года, Вадим?

Ленарт не ответил.

Красин мрачно усмехнулся:

– Теперь скажи, откуда ты почерпнул эти сведения?

– В нашей группе я на обеспечении и добыче сижу, сразу два стула занимаю. – Ленарт поймал недовольный взгляд начальника и ответил на вопрос: – Из нашего архива. Узнал адрес офицера, который ведал вербовкой Хассида. Ему сейчас под шестьдесят, но память работает как часы. Он припомнил все детали, которые другой посчитал бы мелочами и не забивал бы ими свою голову. Ходячий архив.

– Он входил в группу, контролирующую «Северсталь»?

– Он тесно контактировал с ней.

– Когда Хассид подписывал бумаги о сотрудничестве и поглядывал на вербовщика, мы с вами, – Красин посмотрел на Ленарта и Полякова, указал большим пальцем на себя, – не помышляли о контрразведке. Я уважаю «стариков», но работать с ними – даже в этом деле – не стал бы.

Ему казалось, что предыдущее поколение контрразведчиков было ненадежным, шатким, замешанным на прокисших советских дрожжах. Таким же был руководящий состав службы. Закваску последнего поколения рыцарей плаща и кинжала он считал свежей, подход к работе – модерновым.

– Красивая версия, – подвел итог разговору Красин. И промурлыкал, артистично выгнув бровь: – «Мы с тобой не собьемся с пути, потому что дороги не знаем».

Строчки из песни Надежды Кадышевой преследовали его по пути к машине, по пути домой. И дома он не мог избавиться от них.

Предчувствие болезни. Так он оценил свое состояние. Он всегда чувствовал приближение гриппа, простуды. Об этом ему говорили отяжелевшие вдруг глаза, свинцовые веки, ломота в костях, озноб.

И вот сейчас Красин ощущал нечто схожее.

Красивая версия не давала ему покоя.

Требуется девятнадцатилетняя незамужняя… с опытом работы… с внешними данными… с восточными чертами…

Красин отдавал себе отчет, что циклится на одном варианте, понимая, что он хорош, единственный в своем роде. Красивый. Королева должна дать шах и мат королю. И ему трудно было отделаться от этих мыслей, эмоций.

Сергей предвидел развитие событий, но не видел главного – исполнительницы. А если представлял ее, то – с размытыми чертами.

Он повесил на стену обложку из молодежного журнала с изображением дагестанки Жасмин как образец. Покачал головой. Нет. Хоть и красива, но обеспеченна, горда. Искусственный вариант, сырая легенда.

Легенда.

Пока он не увидит кандидата, о легенде можно забыть.

Он был готов влюбиться в образ, который плохо себе представлял. Наверное, потому, что ему полюбилась идея, которую ему преподнес Вадим Ленарт. Хорошо это или плохо? «Паршиво, – вздохнул он. – Паршиво, что я докатился до таких вопросов».

2

Директора управления контрразведывательных операций Михайлова Евгения Ивановича подчиненные за глаза называли Доцентом, Михайлов относился к прозвищу добродушно.

Он лично связался с Красиным по телефону и отдал распоряжение:

– В семнадцать ровно ко мне. Со всеми материалами по делу Плотниковой. С новыми соображениями и идеями. В полном составе.

В трубке раздалось: «Есть, товарищ генерал!» – и Михайлов повесил трубку. Затем неожиданно изменил решение. Он не собирался нагрянуть в офис Красина неожиданно, застать врасплох и прочее. Михайлову почему-то показалось, что в рабочем кабинете начальника группы ему будет легче воспринимать доклады, принимать решения. А точнее – настраиваться.

Он снова побеспокоил Красина. Отметив время – без четверти четыре, бросил в трубку:

– Я подъеду через пятнадцать минут.

Затем отдал распоряжение адъютанту:

– Машину к подъезду.

Кабинет Красина ничем не отличался от помещений для групп отдела разведки, даже количество старших оперативных офицеров не превышало трех человек. В кабинете было три рабочих стола. Два спаренных, за которыми работали Ленарт и Поляков, и стоящий отдельно – начальника группы. В углу пристроился высокий сейф, принадлежащий Красину. Два сейфа поменьше стояли справа от входной двери, изнутри и снаружи обитой черной кожей.