Читать книгу "Воды слонам! - Сара Груэн"

А вот устанавливают огромные шесты. Мы с Чарли минуем группу из десяти рабочих, которые всем своим весом повисли на единственной веревке, а стоящий в стороне человек командует: «Тянем, качаем, ослабляем! И снова — тянем, качаем, ослабляем! А теперь опускаем!»

Кухню ни с чем не перепутаешь: оранжево-голубой флаг, позади пыхтит котел, и все работники тянутся прямиком туда. Запах еды ударяет в меня подобно пушечному ядру. Не ел я с позавчера, и желудок буквально сводит от голода.

Стены кухни возведены наспех, зато в середине она разделена занавесом. Столы на нашей стороне застелены скатертями в красно-белую клетку и украшены вазочками с цветами, на скатертях разложено столовое серебро. Все это ужасно дисгармонирует с длинной и извитой, как змея, очередью из грязных оборванных рабочих.

— Боже мой! — вырывается у меня, когда мы с Чарли занимаем очередь. — Ты только посмотри!

Тут и мясное pагу, и сосиски, и целые груды корзинок с толсто нарезанным хлебом. А еще ветчина, приготовленные так и этак яйца, джем в горшочках и даже миски с апельсинами.

— Да это что, — говорит Чарли. — У Большой Берты было все то же самое, да еще и официанты. Сидишь себе за столом, а тебе все приносят.

— У Большой Берты?

— У Ринглингов, — поясняет он.

— Ты у них работал?

— Ну… нет, — блеет в ответ он. — Зато мои приятели работали!

Я хватаю тарелку и наваливаю себе целую гору картошки, яиц и сосисок, стараясь при этом не выглядеть изголодавшимся бродягой. Запах просто ошарашивает. Я глубоко вдыхаю — это словно манна небесная. Это и в самом деле манна небесная.

Откуда ни возьмись появляется Верблюд.

— Вот. Отдашь тому парню, в начале очереди, — говорит он, вкладывая мне в руку талончик.

«Парень в начале очереди» сидит на складном стуле и поглядывает на подходящих из-под опущенных полей мягкой фетровой шляпы. Я протягиваю ему талон. Он смотрит на меня, скрестив руки на груди.

— Служба? — интересуется он.

— Простите, что? — спрашиваю я.

— Из какой ты службы?

— Гм… не знаю, — отвечаю я. — Все утро выгребал навоз из вагонов для лошадей.

— И что дальше? — отвечает он, не обращая никакого внимания на мой талончик. — Это могли быть лошади из конного цирка, лошади, которые у нас на погрузке, а то и лошади из зверинца.

Я не отвечаю. Помнится, Верблюд упоминал разные службы, но если б я знал, чем они друг от друга отличаются…

— А раз ты не знаешь, к какой службе относишься, то ты не из цирковых, — заключает он. — Так кто же ты такой, черт тебя дери?

— Все в порядке, Эзра? — спрашивает Верблюд, вырастая у меня из-за спины.

— Ничего не в порядке. Тут ко мне пристал какой-то хитрожопый проходимец — положил, видишь ли, глаз на наш завтрак, — отвечает Эзра и сплевывает.

— Он не проходимец, — говорит Верблюд. — Просто новичок. Он со мной.

— Да-а?

— Да.

Эзра приподнимает шляпу и оглядывает меня с головы до пят. Еще чуть помедлив, он говорит:

— Ладно, Верблюд. Если ты за него ручаешься, пусть проходит, — он выхватывает у меня талончик. — Да, и еще. Научи парня говорить что надо, покуда его тут не избили.

— Так из какой я службы? — спрашиваю я, направляясь к столу.

— Эй, не туда! — хватает меня за локоть Верблюд. — Эти столы не про нас. Держись меня, покуда не разберешься, что тут к чему.

Мы обходим занавес. На этой стороне от края до края жмутся один к другому простые деревянные столы, а на них — только солонки и перечницы. И никаких тебе цветов.

— А кто ест с той стороны? Артисты?

Верблюд бросает на меня резкий взгляд.

— Послушай, малыш! Пока не освоишь здешний жаргон, держи язык за зубами, а?

Он садится и немедля отправляет в рот полкуска хлеба. Пожевав немного, вновь смотрит на меня:

— Да ты не дуйся, дружище. Я же за тобой присматриваю. Ты видел Эзру, а Эзра у нас просто лапочка. Садись уже.

Потаращившись на него, я присаживаюсь на скамейку. Поставив на стол тарелку, осматриваю свои вымазанные в навозе руки и вытираю о штаны, но чище они не становятся. Тем не менее, я берусь за еду.

— И какой же здесь жаргон? — спрашиваю наконец я.

— Артистов называют циркачами, — отвечает с набитым ртом Верблюд. — А твоя служба — погрузка. Пока что.

— Ну, и где же эти циркачи?

— Еще появятся. Часть цирка еще в пути. Они, понимаешь ли, не спят допоздна, встают тоже не рано — зато к завтраку тут как тут. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, не вздумай звать их в лицо «циркачами», понял?

— А как же их называть?

— Артистами.

— А почему нельзя просто называть их везде артистами? — начинаю раздражаться я.

— Есть они, и есть мы. Ты из наших, — отвечает Верблюд. — Ничего, научишься. — Вдали слышится паровозный гудок. — Вот ведь легки на помине…

— И Дядюшка Эл с ними?

— С ними, но о нем пока и думать забудь. К нему еще рано. Пока мы тут не обоснуемся, он всем недоволен, совсем как медведь, которого разбудили раньше времени. Скажи лучше, что там у тебя с Джо? Может, хватит с тебя лошадиного дерьма?

— Да я не против.

— Сдается мне, ты достоин лучшего. Я поговорил о тебе с одним своим приятелем, — продолжает Верблюд, отламывая еще кусок хлеба и собирая им жир с тарелки. — Сегодня будешь при нем, а уж он замолвит за тебя словечко.

— А что я должен буду делать?

— Все, что он скажет. Понял? — и он многозначительно поднимает бровь.

Приятель Верблюда — маленький человечек с огромным пузом и трубным голосом. Зовут его Сесил, а ведает он паноптикумом. Оглядев меня, он заявляет, что работенка для меня у него найдется. Работать я буду с Джимми и Уэйдом — еще двумя ребятами, выглядящими в достаточной степени презентабельно, чтобы смешаться с горожанами. Наша задача — занять наблюдательные посты вокруг толпы и по сигналу начать подталкивать ее ко входу.

Цирк расположился на ярмарочной площади, в этот час больше похожей на муравейник. На одной стороне бригада чернокожих натягивает транспаранты. На другой — шум и звон: это люди в белых куртках воздвигают пирамиды из стаканов с лимонадом на прилавках палаток в красно-белую полоску. Воздух напоен ароматами воздушной кукурузы и жареного арахиса, которым сопутствует едкий запах зверинца.

В дальнем конце площади, там, где продают билеты, раскинулся огромный шатер, куда везут на тележках самых разных зверей: лам, верблюдов, зебр, обезьян, по меньшей мере, одного белого медведя и целую кучу клеток с дикими кошками.

Сесил вместе с чернокожим рабочим суетятся вокруг транспаранта, на котором изображена какая-то невероятная толстуха. Миг спустя Сесил хлопает напарника по макушке: