Читать книгу "Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Игорь Минаков"

Образование Голема было естественно-научным. Не разбираясь ни в социологии, ни в политике, он попытался самостоятельно изучить ряд социально-экономических доктрин и пришел к выводу, что коммунизм, пусть и с оговорками, есть то, что ему нужно. Однако, вступив в коммунистическую партию, он вскоре был сильно разочарован, не обнаружив в ее программе ничего, кроме призывов к вооруженному свержению существующего политического режима и промышленному саботажу. Поэтому, формально оставаясь коммунистом, он взрастил и взлелеял свою собственную утопию, в которой было немало от Маркса, кое-что от экзистенциалистов и Библии.

Зурзмансора Голем застал на обычном месте, у диковинной машины, сочетавшей в себе компьютер и электронный микроскоп. На экране машины плавали какие-то нити с ярко выраженной ячеистой структурой. Доктор несколько минут понаблюдал за метаморфозами, происходившими с этими нитями, и вздохнул. Увы, он безнадежно отстал от современной науки, выполняя функции скорее администратора-посредника между мутантами и людьми. Слабым утешением служило то, что и другие ученые так же безнадежно отстали от Лепрозория. И не только биологи.

То ли вздох у Голема получился слишком громким, то ли исследователь просто решил обратить на него внимание.

— Добрый вечер, доктор! — сказал Зурзмансор, поворачиваясь на винтовом табурете лицом к врачу. — Вы прямо из города?

Голем пожал сухую крепкую ладонь и поспешил осесть в большое мягкое кресло в углу, предназначенное специально для него. Мутанты были равнодушны к комфорту.

— Как поживает наш друг Банев? — спросил Зурзмансор.

— Ждет не дождется, когда же вы пригласите его для вручения обещанной премии.

— Да, да, я его понимаю… Нужно обязательно его пригласить, только вот рутина заела. — Улыбка Зурзмансора была печальна. — Знаете что, доктор, а не объявить ли нам выходной день по случаю вручения премии? Пусть это будет ближайшее воскресение, правда, видит бог, нам сейчас не до праздников…

«Главный» мокрец никогда не кривил душой, и все чувства, проявляющиеся на его вытянутом смуглом лице, были подлинным отражением движений души.

— Что происходит, Зурзмансор? — спросил Голем, как всегда с натугой преодолевая спазм неловкости. Он знал, что вопрос не будет оставлен без ответа, а ответ только увеличит груз тайны, который все растет в его душе, как раковая опухоль, и рано или поздно должен будет либо вырваться на свободу, либо убить своего носителя.

— Мы скоро Выходим, доктор, — сказал Зурзмансор.

«Они не лгут, потому что ложь для них атавизм, оставшийся в человеческом прошлом», — подумал врач, глядя в темные глаза собеседника.

— Навсегда? — спросил Голем, понимая, как нелеп его вопрос.

— Да, навсегда. Хотя обстоятельства теперь неблагоприятные. Нам не хватает одного Выходящего, чтобы компенсировать энергию выброса.

— Массу можно компенсировать машинами, книгами, — предложил Голем. — Возьмите столько, сколько потребуется.

— К сожалению, доктор, инертная масса, пусть даже биологического происхождения, не в состоянии компенсировать энергию, затрачиваемую на переброску человека.

«Человека? — усмехнулся Голем. — Если бы речь шла о человеке, я бы не задумывался…»

— Ах, кабы не это идиотское похищение! — покачал головой «главный» мокрец. — Они лишили его единственной на ближайшие тридцать лет возможности Выхода, по сути, умертвили. Вы же знаете, доктор, если кто-нибудь из нас не получает регулярных инъекций, он обречен.

В голосе Зурзмансора не было гнева, лишь тихая горечь.

— Простите, но я сделал все, что возможно…

— Милый доктор. Если даже генерал нам не помог, то что могли сделать вы? Но беда даже не в том, что одного из моих братьев убили, а в том, что недостаточно компенсированная энергия выброса может повлиять на гомеостатическое равновесие.

— Возможна катастрофа?

— И мы не в состоянии даже предсказать, какая именно, не то чтобы ее предотвратить… Простите, доктор, но и мы не всесильны.

Они помолчали.

— Впрочем, — сказал Зурзмансор, — не будем говорить о том, что мы не в состоянии изменить. Давайте лучше обсудим детали церемонии вручения премии. Лауреат, вероятно, уже изнемогает от любопытства?

Он рассмеялся, и у доктора отлегло от сердца. Ответственность, конечно, никуда не исчезла, но пока ее можно было отодвинуть в сторону.

Странные записки

Номер не был чрезмерно просторным, но пыли, паутины и прочих атрибутов провинциальных гостиниц не наблюдалось. Оставалось надеяться, что клопов не обнаружится тоже. Ив тщательно вытер свои столичные щегольские туфли и прошел, утопая ими в мягком ковре, на середину комнаты. Широкая кровать, тумбочка, ночничок в изголовье, на окне приятные для глаза кремовые шторы, шкаф, старомодный, зеркальный, — все показалось Иву милым и уютным. Удивительно было, как ловко портье определил, на сколько потянет кошелек столичного гостя, чтобы оплачивать номер скромный, но не унижающий достоинства. Вспомнив о весомости своего кошелька, Ив вздохнул: полученного аванса, пожалуй, хватит на неделю беззаботной жизни. Если быть скромным и не тратиться на женщин… Ив снова вздохнул и принялся распаковывать чемодан.

Разложив и развесив свой нехитрый гардероб, Ив разделся и прошел в ванную. Там, стоя под шумной, горячей струей душа, он попытался мысленно распланировать свою дальнейшую деятельность в этом городишке.

Легко сказать, проникнуть на территорию объекта, установить экспресс-лабораторию, дождаться результата и потихонечку слинять. А как проникнуть? Кто его туда пустит? Ладно, там видно будет…

Разомлевший, в халате на голое тело, Ив вернулся в комнату и почти сразу же рухнул на неразобранную постель. Кремовые шторы уютно наливались солнечным светом. Осенняя хмарь медленно ему уступала.

«Пойти бы погулять», — лениво подумал он, но, вместо того чтобы встать, протянул руку к тумбочке, где лежала врученная барменом книжка.

Взял. Открыл наугад.

«…мы вовсе не собираемся разрушать ваш старый мир. Мы собираемся построить новый…»

Однако!

Ив пролистал еще несколько страниц. Глаз зацепил знакомое имя.

Бол-Кунац! Это который Бол-Кунац? Нынешний Президент, что ли? Он-то как здесь оказался? Впрочем, детство… где это наш Президент провел свое значительное детство? Не помню…

Мысли Ива замедлялись, сказывалась бессонная ночь, проведенная в вагоне-ресторане. Грех было не провести ночь в ресторане столичного экспресса…

Книжка как-то незаметно выпала из ослабевших пальцев.

Ведя переговоры с квартирной хозяйкой старика о приобретении рукописей покойного, Ив и не подозревал, что жизнь его входит в крутой вираж. Госпожа Тора, считающая себя единственной наследницей несчастного, была готова уступить «господину полицейскому» все бумаги за сумму «чисто символическую». Узнав размер символической суммы, Ив досадливо крякнул, но уплатил. Дома, дрожа от необъяснимого нетерпения, он немедленно принялся за разбор солидной кипы исписанных быстрым, мелким почерком листков. Догадка Ива относительно природы рукописи оказалась весьма близкой к истине. Страницы не имели нумерации, поэтому пришлось основательно повозиться, чтобы привести рукопись в порядок. Вскоре Ив обнаружил, что в этих мемуарах и речи нет о самом авторе.