Читать книгу "Волк и голубка - Кэтлин Вудивисс"

Окружающие потрясение замерли, убежденные, что предводитель играючи справится с дерзкой девчонкой. Они прекрасно знали его манеру обращения с женщинами. Обычно Вулфгар попросту избегал их и не раз пренебрежительно отворачивался и отходил, если дама пыталась вовлечь его в разговор. Ни одна не посмела нанести ему подобное оскорбление. Девушки боялись его буйного нрава. Когда он устремлял на них холодный безразличный взгляд, бедняжки спешили упорхнуть подальше от беды. Однако эта девица оказалась смелее остальных.

В тот краткий миг, пока Вулфгар смотрел на нее, Эйслинн опомнилась, и душу ее сковал неподдельный страх. Фиалковые глаза встретились с серыми. Ее ужас был столь же велик, сколь его изумление. Рагнор не скрывал своей радости.

Неожиданно пальцы Вулфгара сомкнулись у нее на руках, словно железные кандалы рабынь. Он рванул ее на себя, стискивая в сокрушительных объятиях. Рагнор был сильным и мускулистым, но это… напоминало удушающие объятия статуи. Губы Эйслинн невольно приоткрылись, и ее испуганное восклицание заглушил свирепый поцелуй. Мужчины одобрительно завопили, подбадривая победителя. Только Рагнор по-прежнему молчал. Красный, с искаженным бессильной злобой лицом и сжатыми кулаками, он едва удерживался от желания оторвать Эйслинн от Вулфгара.

— Ха! — протянул викинг. — Кажется, девица встретила достойного соперника!

Вулфгар положил ладонь на затылок Эйслинн, удерживая ее на месте. Горячие, требовательные губы, причиняющие боль, продолжали впиваться в ее распухший рот. Эйслинн ощутила тяжелые, глухие удары его сердца и прикосновение жесткого могучего тела к своему, стройному и упругому. Но где-то в глубоких, темных уголках ее души вспыхнула и стала разгораться крошечная искорка, обжигая, опаляя, погружая девушку в бездонный водоворот неведомых доселе ощущений. Странное тепло разлилось по телу Эйслинн, и неожиданно она перестала сопротивляться. Руки девушки словно по собственной воле обвились вокруг шеи Вулфгара, а ледяное самообладание превратилось в бушующий пожар желания, не уступавшего его собственному. Она забыла, что перед ней враг, а окружающие мужчины смотрят и обмениваются веселыми шутками. Казалось, они остались вдвоем в целом мире. Керуик никогда не обладал подобной властью над ней. Его поцелуи не пробуждали у нее ни страсти, ни желания, ни потребности принадлежать ему. Теперь же, в объятиях этого чужестранца, она отдавалась воле, которая была сильнее, чем ее собственная.

Вулфгар неожиданно отпустил ее, и девушка с удивлением осознала — его ничуть не тронуло то, что явилось для нее потрясением. Он не мог унизить ее сильнее! Побагровев от стыда, Эйслинн поняла: норманн только сейчас доказал ей, что уступок можно добиться не страхом, а желанием. Она попыталась защититься единственным оставшимся у нее оружием — острым язычком:

— Ты, безымянная норманнская дворняжка! В какой сточной канаве твой отец отыскал шлюху, родившую тебя?

Мужчины, как по команде, затаили дыхание, но Вулфгар лишь слегка нахмурился. Что промелькнуло в его глазах? Гнев? Боль? Сомнительно. Трудно ранить этого рыцаря с железным сердцем.

Вулфгар поднял брови.

— Странное проявление благодарности с твоей стороны, девица, — спокойно ответил он. — Или ты забыла просьбу привести священника?

Гнев Эйслинн мгновенно испарился. До чего же она глупа! Она поклялась добиться заупокойной службы, и теперь из-за ее несдержанности некому будет справить обряд.

Девушка молча уставилась на рыцаря, не в силах пробормотать извинения. Но Вулфгар коротко рассмеялся:

— Не бойтесь, мадемуазель. Мое слово крепко. Клянусь, вы получите своего священника, а ночью непременно разделите со мной ложе.

В зале поднялся хохот, но сердце Эйслинн болезненно сжалось.

— Нет, Вулфгар! — яростно вскричал Рагнор. — Ты ее не получишь! Неужели ты забыл, как дал слово позволить мне выбрать в награду все, что понравится? Слушай же, я беру эту девушку как плату за захват этого дома!

Вулфгар медленно обернулся, оказавшись лицом к лицу с разъяренным Рагнором. Низкий голос напоминал скорее тихое рычание хищного зверя.

— Ищи свою награду на полях, где похоронены погибшие, а другой подати ты не получишь. Знай я, какую цену придется платить, послал бы сюда рыцаря поумнее.

Рагнор попытался вцепиться Вулфгару в горло, но Вашель вовремя встал между ними и схватил кузена за руки.

— Нет, это просто глупо, — прошипел он на ухо Рагнору. — Бороться с волком в его логове, когда вся стая жаждет нашей крови! Подумай хорошенько! Разве ты не поставил своего клейма на девчонку? Пусть бастард гадает, чьим ублюдком она разродится.

Рагнор немного расслабился, обдумывая слова кузена. Выражение лица Вулфгара не изменилось, однако шрам, побелев, резко выделялся на бронзовой коже. Норвежец что-то презрительно бросил благородным кузенам и ехидно заключил:

— Не тревожьтесь. Семя слабого всегда остается бесплодным, семя сильного падает на благодатную почву.

Эйслинн удовлетворенно улыбнулась. Эти негодяи ссорятся между собой. Прекрасно! Пусть перережут друг другу глотки! Нужно лишь умело подогревать их гнев.

Она снова гордо подняла голову, наслаждаясь перебранкой, и почувствовала на себе взгляд Вулфгара. Серые глаза, казалось, проникали в самую душу, обнажая скрытые там тайны. Уголок рта чуть приподнялся в ухмылке.

— Но девушка по-прежнему молчит, — заметил он, обращаясь к Рагнору. — Пусть скажет свое слово. Выберет достойнейшего. Если им окажешься ты, де Марте, я не стану спорить.

Надеждам Эйслинн было не суждено сбыться. Поединок не состоится! Вулфгар готов отдать ее сопернику! Ее замысел не удался.

Рагнор оглядывал ее с неприкрытым желанием, а в темных глазах светилось обещание награды. Вулфгар же, напротив, казалось, издевался. Он не хотел сражаться из-за нее. Раненое самолюбие Эйслинн требовало выбрать Рагнора. Она насладится унижением бастарда!

Но девушка знала, что не сможет отдаться Рагнору. Она ненавидела его больше любого мерзкого, ползучего, скользкого обитателя болот. И кроме того, наконец выпал случай отомстить, и Эйслинн немного утешилась.

Выбор показался вдвойне трудным, когда стражники ввели в зал Керуика. Находясь среди этих высоких могучих воинов, Эйслинн знала, что не останется незамеченной. Жених немедленно увидел ее. Чувствуя на себе измученный взгляд, Эйслинн медленно подняла глаза и прочитала в его лице отчаяние и горечь. Он словно молил о чем-то и сомневался, что она поможет. Керуика, очевидно, не ранили, однако его штаны и туника были грязными, а золотистые локоны — спутанными и растрепанными. Он всегда имел склонность к наукам и любил книги, а сейчас казался не на месте: мягкий, добрый человек в кругу свирепых захватчиков. Эйслинн было жаль его, но враги ждали ответа.

— Мадемуазель, — настаивал Вулфгар. — Мы ждем вашего решения. Кого из нас вы выберете своим возлюбленным?

Он снова издевательски усмехнулся.

Эйслинн увидела, как расширились глаза Керуика, и ощутила внизу живота ледяную тяжесть. К горлу подступила тошнота. Она задыхалась от сладострастных взглядов окружающих. Но ей было все равно. Керуик должен сам справиться со своей болью. Если Эйслинн произнесет хоть одно слово, гордость ее снова будет растоптана насмешливым норманном.