Читать книгу "Найду твой след - Уинифред Леннокс"

Та беда закружила его, перевернула весь мир Бьорна, но даже в том хаотичном мире он то и дело слышал голос Натали, просыпался от ее криков, ее смеха. Лежа в постели, он снова и снова чувствовал ее тело, горячее, как тогда. Ему казалось, ее ноги снова обвивают его ноги, а руки жадно шарят по телу…

Бьорн Торнберг видел ее не только во сне. Ее фотографии были везде — в газетах, в журналах, он видел ее по телевизору. Она была все время с ним.

Сколько раз со стоном он отбрасывал одеяло, охлаждая тело, и чувствовал, что сходит с ума. Он шел в ванную, стоял под ледяным душем, успокаивая свои желания.

Не единожды Бьорн пытался написать Натали письмо, оно было уже готово у него в голове, но он вдруг узнал из газет, какой подарок она сделала миру. Натали Даре для него теперь недосягаема, решил Бьорн.

В газетах не писали, чья дочь у Натали, но Бьорн считал, что ему и так ясно. Она наверняка дочь Бернара. Ведь, когда он уехал, Бернар остался. Если бы Мира была его, Бьорна, дочь, то разве Натали не сообщила бы ему? Значит, он не имеет никакого отношения к ее появлению на свет.

От этой мысли его сердце переворачивалось. Он спрашивал себя: если девочка дочь Бернара Констана, то почему Бернар и Натали не поженятся? А потом объяснял себе, что тогда «подарочная» акция Натали и ее женской организации не имела бы той силы, которую имеет сейчас.

Но как Бернар мог с этим согласиться? Он сам, Бьорн Торнберг, никогда не пошел бы на это, будь это его дочь. Он был бы рядом с Натали и Мирой.

Бьорн вышел из будки и выволок ее на берег. Ясный свет утра и голубое небо на горизонте обещали хороший день.

Он расстегнул анорак, ветерок охладил шею и грудь, поворошил светло-золотистые, медовые, как говорила Натали, волоски на груди.

Бьорн снял болотные сапоги, протер их мягкой тряпкой и сунул в рюкзак. Потом затолкал туда и анорак. Бьорн, привыкший к неспешной, размеренной жизни, никогда не суетился.

Он оттащил будку подальше от кромки берега, поближе к кусту ивы, которая вот-вот должна распушиться, и пошел к машине.

Дома Бьорн выбрался из своей рыбацкой одежды, разбросал ее по полу, пошел в кухню и налил себе виски.

Горло обожгло, дыхание перехватило. Он покрутил головой и со стуком поставил стакан на стол.

За окном уже сияло солнце, оно освещало знакомый пейзаж. Дорога… Серая полоса вдали — это лес, еще не одетый в зелень. Двухэтажное здание бордового цвета — школа, в которой Бьорн в свое время преподавал английский, сейчас уже подзабытый им.

Он налил себе еще. Выпил. Горло освоилось с крепостью напитка и больше не отзывалось жжением, а лишь горьковатым теплом.

В голову пришла ясная до отвращения мысль: он до сих пор не женат только потому, что ждет Натали Даре.

Бьорн уставился в окно, чувствуя, как сильно начинает биться сердце. Ждет? А не пора ли прекратить ожидание?

Рука сама собой потянулась к бутылке, но не для того, чтобы налить еще виски в стакан, а для того, чтобы убрать в шкаф.

Глава пятая

«Гоп-хоп-гоу»

— К холоду невозможно привыкнуть. К нему можно только притерпеться, — говорила Агнес Морган, кутаясь в большой воротник дубленки.

Агнес прилетела в Анкоридж, чтобы навестить свою подопечную.

Она никогда не была здесь, в этом штате на северо-западе Северной Америки. Но даже на Аляске, в Анкоридже, работал филиал женской организации, в которую входили представительницы местных народностей — алеутки, индианки, эскимоски.

Сюда же уехал и мужчина, с которым Агнес рассталась после того, как побывала под скальпелем доктора Кокса. Она заставляла себя думать об этом спокойно, уверяя, что все так и должно было случиться.

Если она в какой-то мере старается жить жизнью Натали Даре, то разве это не логично? Но сейчас речь не о том, одернула себя Агнес.

Когда самолет делал заход на посадку, она узнала Бристольский залив Берингова моря, который омывает южный берег Аляски — перед отлетом Агнес хорошо изучила карту. Больше всего ее поразило, что полуостров тянется на семьсот километров, а через него, не уступая по протяженности, проходит Аляскинский хребет, самая высокая точка которого имеет отметку шесть тысяч сто девяносто пять метров. А все остальное — горная тундра.

Выходит, она выбрала это место для Натали Даре в качестве ссылки? Агнес усмехнулась. Да, если можно отправить человека в ссылку к самому себе, чтобы там он понял без постороннего влияния, кто он такой и чего хочет в своей жизни.

— А мне кажется, я уже привыкла к холоду. — Натали улыбнулась, натягивая капюшон, отделанный мехом белого песца, до самых глаз.

Они сияли из глубины, словно черные глаза самого песца, который с любопытством выглядывал из снежного сугроба. Изо рта Натали вырвалось облачко пара.

— Не могу поверить, — отозвалась Агнес, ёжась в тонкой дубленке.

— Спроси Миру, она подтвердит…

Натали повернулась к дочери, которая, усевшись в снег, пыталась расстегнуть ошейник на баске — рослой собаке с белой мордой и с удивительными, совершенно невероятными для собаки голубыми глазами.

— Я люблю холод! — заявила Мира, обнимая обеими руками собаку за шею.

— Какая большая девочка, — заметила Агнес. — Впрочем, есть в кого. — Она усмехнулась и вопросительно посмотрела на Натали. — Ты… так и не сообщила ему?

Темные глаза Натали замерли на секунду, в них не было никакой настороженности. Натали словно опустила жалюзи — свет виден, но яркости никакой.

— Что ж, тебе виднее, — проронила Агнес. — Только поверь моему опыту… Я работаю с женщинами слишком давно и должна сказать тебе… — Она шумно втянула морозный воздух. — А вот дышится здесь необыкновенно. Хотя это и город, верно? Это ведь город?

— Анкоридж? — обрадовалась перемене темы Натали. — Да, это город, самый настоящий, причем довольно большой для Аляски. В нем почти двести тысяч обитателей. Со мной, Мирой и нашей Долли. — Она наклонилась и потрепала собаку по шее.

— Ясно, — проворчала Агнес. — Но ты не думай, что собьешь меня с мысли.

Широкое лицо Агнес расплылось в насмешливой улыбке, и, глядя на нее, Натали в который раз подумала, насколько обманчивы такие лица. Их обладательницы — не само добродушие, как может показаться, они бывают куда жестче, чем остролицые, которые на вид прирожденные злючки.

— Тебе все равно не удастся вычеркнуть его из своего прошлого, Натали. Разве ты еще не поняла, что прошлое — непременное условие нашей нынешней игры? Ты не забыла о том, что я тебе говорила: всю жизнь мы играем в игры и всегда хотим играть до победного?

Натали вздохнула.

Агнес никак не исключишь из условий моей нынешней игры, подумала Натали, это уж точно. Если бы не она — кто знает, что произошло бы со мной — наивной, экзальтированной юной девочкой, подогретой словами опытных женщин, выполнявших свою задачу, а во мне усмотревших инструмент для исполнения этой задачи?