Читать книгу "Звездолов - Патриция Поттер"

— Если узнают, что ты меня похитил, я погибла.

— Мы можем пожениться, — твердо ответил он. — В этом нет ничего позорного.

— Но это не даст людям мира, — возразила она.

— Мира не будет в любом случае, — с горечью сказал Патрик. — Наши отцы решили это за нас.

Он тяжело вздохнул и добавил:

— Если бы только мы могли узнать, что случилось с Маргарет.

— Она не могла покончить с собой, — начала Марсали. — Она верила…

Девушка резко оборвала фразу, и Патрик спросил:

— Верила во что?

— Что это смертный грех, — наконец созналась девушка, глядя в сторону.

Патрик почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он сразу понял, что имела в виду Марсали. Значит, Маргарет была католичкой. Но тогда, наверное, Марсали тоже воспитана в католической вере? Его не волновало, как его невеста предпочитала молиться богу. Просто быть в Шотландии католиком — значит подвергать себя смертельному риску.

Отвечая на его невысказанный вопрос, Марсали отрицательно покачала головой.

— Меня не воспитывали в католической вере. Тетя Маргарет никогда не говорила со мной об этом, но Джинни иногда исчезала вместе с ней, и они посещали мессы. Я уверена, что мой отец ничего не знает об этом.

— Думаю, что мой тоже не знает, — ответил Патрик.

Рассказ Марсали заставил его задуматься. Если правда, что Маргарет — католичка, то она не могла совершить самоубийство. Но для католиков и развод — смертный грех, а Грегор Сазерленд, убежденный в измене жены, поклялся развестись с ней. Что же для нее оказалось страшнее: самоубийство или развод?

Перед внутренним взором Патрика предстала Маргарет Ганн. Красивая, сдержанная леди с прекрасным характером. Для его отца женитьба на ней была политическим шагом. Сухой и жесткий, Грегор Сазерленд не способен был испытывать такое чувство, как любовь. Но Маргарет? Любила ли она мужа?

Наверное, любила. Кто может это знать? Во всяком случае, она относилась к тому типу женщин, которые не могут изменить мужу, даже если не любят его.

И все же Патрик был склонен верить той версии событий, которую излагал отец. Ведь каким бы черствым и бесчувственным он ни был, маркиз Бринэйр никогда не лгал и честь свою ставил превыше всего.

В самом деле, для чего ему выдумывать историю об измене собственной жены? Нет, в этом нет никакого смысла. И зачем ему лгать родному сыну о причинах ее смерти?

То, что сказала Марсали, только сделало эту историю еще более загадочной.

Между тем девушка внимательно наблюдала за ним. В ее глазах притаилась глубокая печаль. Больше всего ему хотелось бы сейчас обнять ее и, забыв обо всем на свете, снова стать ее героем, ее рыцарем. Человеком, который одной силой воли способен развеять все ее печали.

— Патрик… — Его имя прозвучало как тихая мольба.

У него перехватило дыхание. Патрик понял: ему не понравится то, что он сейчас услышит. Пытаясь отложить неизбежное, он порылся в своем потертом спорране и, найдя что-то, протянул на ладони Марсали.

Она долго с недоумением смотрела на кусочек выцветшей ткани с бурыми пятнами крови и наконец поняла.

— Моя лента, — выдохнула она. Патрик кивнул.

— Я же сказал тебе тогда, что со мной ничего не случится, если ты дашь мне что-нибудь на память. Это мой талисман, он хранил меня все эти годы.

— Такая маленькая вещица, — задумчиво сказала Марсали. — Но с тобой всегда были мои молитвы.

Он спокойно улыбнулся, взял ее за руку.

— Я ждал, когда ты вырастешь, Марсали.

Она опустила голову, но Патрик успел заметить в ее глазах радость. Он нежно взял девушку за подбородок и заставил снова посмотреть ему в глаза.

— Ты прекраснее, чем я представлял в своих мечтах, — сказал Патрик. — А я долгие годы мечтал о тебе. Мне кажется, эти мечты спасли мне жизнь. Они наполняли мое существование смыслом. Я знал, что ты ждешь меня, что мне есть ради чего выжить, а это, поверь, было далеко не всегда просто.

— Что ж, тогда мне хватит этого, чтобы быть счастливой. Я всегда буду помнить твои слова. Но ты должен позволить мне вернуться к отцу, в Эберни.

— И отказаться от тебя?! Как ты можешь даже просить меня об этом?

— А что будет с твоей семьей? — перебила Патрика девушка. — С твоим кланом? С братом? С сестрой? Ты должен защитить их от военных бедствий, так же как я должна защитить своих родных.

Патрик молча смотрел на нее, сжимая и разжимая кулаки. Наконец он пробормотал:

— Наши отцы все равно решили воевать. Это случится независимо от того, что произойдет между нами. Я слишком долго ждал того момента, когда мы с тобой станем мужем и женой.

Марсали упрямо покачала головой:

— Нет. Если я уеду с тобой, отец и Синклер объединятся и отец не остановится до тех пор, пока твой клан не будет уничтожен. Но если я вернусь в Эберни и откажу Эдварду, оскорбленный, он не присоединится к моему отцу в войне против Сазерлендов.

Она стиснула руку Патрика.

— Патрик, мы можем остановить это безумие. Мы должны это сделать!

— Неужели ты совсем не боишься?

— Нет, я очень боюсь. Мне невыносима даже мысль о том, что ты, или Гэвин, или отец будете убивать друг друга.

Патрик нередко видел смелость на поле боя, он уважал храбрецов и сам всегда был в первых рядах, но никогда не встречал такую отвагу, которая светилась в глазах Марсали. Она была готова пожертвовать своим счастьем ради спасения тех, кого любила.

На минуту его охватила гордость, но она быстро уступила место горечи. Все эти годы, что он провел в Европе, выигрывая битвы для других, терпя голод и холод, получая раны, оплачиваемые деньгами, у него в душе жили две мечты: мир и Марсали. Но теперь он мог получить только одно из двух. Как будто дьявол завладел им еще при жизни, ибо жизнь без Марсали казалась ему адом.

Она говорила правду: Патрик не мог навлечь несчастье на свою семью. Но сейчас, глядя на Марсали, он не понимал, как сможет пережить потерю любимой.

Патрик склонил голову, испытывая странное ощущение из далекого детства: у него щипало в глазах и мир виделся словно сквозь туман. Патрик почувствовал на своем лице нежную ладонь Марсали.

Он накрыл ее руку своей и прижал к щеке.

— Я найду выход, — пообещал он. — Жди меня, Марсали. Я клянусь тебе: мы будем вместе. А пока, если тебе потребуется помощь…

Из груди девушки вырвались долго сдерживаемые рыдания. Закусив губу, она кивнула.

— Если твой отец снова попробует выдать тебя за Синклера, я обязательно приду за тобой и…

Марсали приложила палец к его губам.

— Не говори этого. Не обещай того, что не сможешь выполнить.