Читать книгу "Юджиния - Александр Минчин"

Он в жизни никогда этого не делал: не брал комнату, она все сделала сама.

Клерк двусмысленно посмотрел на него, но Александр не обратил внимания, так как в свои двадцать пять все равно не понимал, ч т о сейчас будет, и немного удивленно смотрел на Юджинию.

Они зашли в темную комнату, куда он пропустил ее первой. Минута — и она осталась в платье. Он едва успел подхватить накидку, чтобы та не упала. Он стоял не шевелясь, не решаясь двинуться.

Темные жалюзи были опущены. Пахло свежевыстиранными простынями, едва белеющими бледно в темноте. Стояла страшная тишина. Казалось, что-то ухнет сейчас, грохнет, и грохот разнесет ушные перепонки и всяческие препоны. И в это мгновение раздался голос, который как будто владел этой тишиной, сдерживал ее и усмирял, не давая взорваться.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Он вздрогнул и наклонился к ее чистому и свежему дыханию. В голове на миг все перекувырнулось, он представил, ч т о он делает и с кем. Но губы его уже охватили ее влажные губы и стали ласкать. Она обвила его шею руками, и он с ужасом почувствовал, что опускается на нее… и что ему это нравится.

Он прижал ее грудь, стараясь облегчить это давление упирающимися руками, она потянула сильней, просто вжалась в него и охнула. Ее губы, сорвавшись, стали покрывать его лицо поцелуями. Он начал отвечать, он отвечал забывшись.

— Раздень меня, — прозвучал ее голос. Он не верил, что э т о будет, он думал, что она развлекается или пытается попробовать… впервые.

Платье удивительно легко снялось, одно движение скользящей «молнии». И он обнимал восхитительное, редчайшее по форме и упругости тело. Теперь оно возбуждало его. Еще минута, и их лица стали горячими от губ друг друга. Она сдернула с него рубашку, не успев расстегнуть пуговицы… Два ее шелковых прикрытия верха и низа упали сами — какие-то застежки по бокам.

Он вдруг в секунду опьянел от ее тела. Юность и горячесть его, правда, пьянила. Он жаждал чего-то.

— Возьми меня, — вдруг прошептала она. — Не жди…

Ее руки потянули его выше, сжав плечи, ее ноги охватили его бедра.

Он вошел в нее, словно разрывая невидимое. Осторожно, будто боялся повредить хрупкий сосуд. Редчайшее волокно. Она подавила крик.

Ее тело выгнулось, как дуга, напряглось дрожью, замерло судорожно, как перед падением, и вдруг забилось в его руках, задыхаясь, сжимаемое все крепче и крепче. Таких тел он не держал в своих руках. Она извивалась, вжимаясь в него, потом отталкивалась, ее голова то металась по подушке, то вдруг замирала, и с губ срывались какие-то звуки. Они двигались не ритмично, но в этой аритмии был какой-то бешеный восторг несрываемого, вот-вот готового сорваться желания. Волна какой-то полноты уже катилась вниз. И вверх, в подкорку, готовая разбиться и ударить. Он хотел выскользнуть из нее (чтобы будущее было спокойно) и уже почти сделал это, не желая и жалея.

Как вдруг ее руки мгновенно стиснули его спину, сжали и с силой вдавили внутрь, до конца.

— В меня, в меня…

Взрыв безмолвного света слился с ее громким стоном (или криком?..), затопив сознание.

Все обрушилось, выходя, уходя из нутра. Еще две агонии, и она перестала биться. Полностью соединившись с ним. Так растворяются.

Они лежали безмолвно. Только теперь он начал сознавать, что сделано. Поры их кожи растворялись друг в друге, сливаясь влажностью, выходящей из них. Он скорее почувствовал, чем услышал — в безмолвии, — как по щеке ее текли слезы. Он встревожился:

— Что, что? Тебе больно?

Потом ему скорее послышалось, чем поверилось:

— Я люблю тебя, я люблю тебя…

Он без слов сильно обнял это доверившееся ему тело. Это уникальнейшее тело Юджинии.

Она лежала, обнятая простынями, и о чем-то думала. Александр молчал и ничего не говорил, так как не знал, что говорить.

Юджиния в ванной была недолго. Он аккуратно свернул простыню, бросив купюру на кровать.

Они вышли из отеля в стемневший сгусток вечера. Это было естественно, но, когда он посмотрел на часы на освещенном приборном щитке, ему стало плохо: стрелка приближалась к семи.

Она, казалось, ни на что не обращала внимания, и ее застывшая улыбка блуждала где-то далеко. Он не понимал, о чем может столько думать ребенок, но до дома домчался пулей.

Дайана сама открыла дверь и помогла ей раздеться.

— Какие новости? — как ни в чем не бывало спросила Юджиния.

— В пять звонил твой папа, тебя не было, потом звонил еще два раза, сердитый, и я не знаю, что ты будешь ему говорить, — с улыбкой произнесла Дайана.

— Правду, конечно, — сказала Юджиния и рассмеялась. Окончательно придя в себя.

Первый раз Александр не стал обедать и исчез от греха подальше. К тому же ему казалось, что на его шее горит что-то. Ее поцелуй.

Который он старался потом не смыть в ванне. Но он и не смылся. Ночью он не спал, и ему вспоминалась Юджиния: взгляд, поцелуй, объятия. Нет, это не была любовь, это были какие-то необъяснимые чувства, которых раньше он не ведал, пока не коснулся ее тела.

Что же будет теперь?

Вот на этот вопрос он не знал ответа.

Дайана ждала его уже в гараже.

— Ты счастливчик. Если бы ты слышал вчера, как Юджиния выгораживала тебя перед отцом и просила…

— За меня?

— Благодаря только ей ты и остаешься на работе.

— Спасибо, — сказал он, подумав, что лучше бы он не остался.

Открыв дверь, Александр садился в машину.

— Хочешь чашку кофе?

— Нет, не хочу.

— Ты можешь не спешить.

— Почему?

— Она все равно еще сладко спит в кровати, и видно, что на первое занятие не собирается.

Тогда он захотел чашку, но чая.

Дайана была не права, и едва он прикончил первую чашку дымящегося чая — он все пил неимоверно горячее, — как появилась Юджиния, спустившись вниз.

Она была прекрасна. С чуть заметным отпечатком сна на лице. Когда Дайана отвернулась к плите, она мило улыбнулась ему. («Просыпающаяся Аврора в юности», — подумал он.) Но потом сухо сказала:

— Я опаздываю, быстрее.

Он удивился про себя ее стремлению в школу. Но едва они выехали из дома, как она произнесла:

— В этот раз мы не поедем далеко. Я не хочу терять время.

Они сняли номер в отеле. И в этот раз он взял ее, и не один раз. Лишь поражаясь ее просыпающейся страсти.

Но даже несмотря на эту проснувшуюся страсть, ровно в пять она была дома. Невзирая на все ее несогласия.

Через несколько минут — буквально — раздался звонок. Но Дайана позвала к телефону его.