Читать книгу "Все продается и покупается - Марина Серова"

Она встала и, перегнувшись через стол, раздвинула шторы на небольшом окне, впустив в комнату предвечернее солнце. Янтарным цветом засияли морозные узоры на его стеклах.

Быстро собрав на стол, Наталья водрузила на него зеленый эмалированный чайник.

– Вам покрепче или как? – осведомилась она, берясь за большую алюминиевую кружку с заваркой. – Чай готовить меня еще в Казахстане научили. Попробуете – оцените. Даже из нашего, никуда не годного порошка можно такую прелесть сделать!

Отвратительным оказался ее чай по-казахски, хоть был и не из порошка приготовленным, а из приличного, крупнолистового сбора. Однако такого варенья я действительно нигде до сих пор не пробовала и удивилась нежному, ни на что не похожему вкусу.

– Из чего это? – спросила я ее, бесцеремонно запуская ложечку в банку, в красное, прозрачное, с полурасплывшимися дольками желе.

– Из помидоров! – ответила Наташа гордо. – Нравится?

– Очень. Ничего, что я вот так, ложками?

– Господи, да сколько угодно! А то вы сами не знаете, как приятно, когда другим нравится твоя стряпня!

Лед между нами тронулся и сошел окончательно, когда я записала для себя рецепт варенья из помидоров, продиктованный Натальей по памяти аж в трех вариантах: без прибамбасов, с апельсиновыми корками и с добавлением протертой на мелкой терке моркови. Сделала я это без тени лицемерия – варенье действительно было великолепным.

– Наташ, что ты там про взамоотношения Лариона с друзьями говорила? – спросила я, подливая в кружку ее чайной бурды.

– Сболтнула, не подумав, – попыталась женщина уйти от ответа, но это ей не удалось. Я мягко, но с приличным нажимом потребовала от нее ответа.

– Совсем рядом с нами, вон там, – она показала в сторону двери, – псарня. Нет, какая же милицейская, если у нее хозяин есть? Ларик с ее хозяином, а в последнее время особенно, как на ножах живут. Какие-то деньги делят, что ли. Ой, да не знаю я толком! Никогда не интересовалась чужими делами, просто слышала, как они по телефону переругивались, да раз или два Аркашка этот сам сюда приезжал.

– Аркадий? – перебила я ее. – Трегубов?

– Не знаю, не знаю, сколько он там «губов», а только каждый раз их разговоры лаем заканчивались.

– Наташ, я прошу тебя, припомни все, что сможешь! Как выглядел этот Аркашка, о чем они разговаривали, кто ссориться начинал? Это важно!

– В глаза-то, так чтобы рассмотреть, я его видела всего-то однажды. Недавно совсем, уже холода стояли. Мужчина как мужчина. В пальто, правда, не в куртке, но сейчас многие так ходят. Особенно кто побогаче или казаться таким хочет. Длинное пальто, до пят почти, с во-от такими плечами и широкими рукавами. Темное. И еще, без шапки он был и нараспашку, несмотря на холод. Шарф на шее. Длинный, до колен, с бахромой на концах.

Она задумалась, припоминая.

– А ведь не старый он, но какой-то... – подумав еще, определила, нашла она нужное слово: – Бывалый. Ларион по сравнению с ним мальчишка. Говорили они здесь, за стенкой, потому и слышала, особенно как орать начали. Ларик орал, а тот лишь бурчал и крикнул только в самом конце. Не получишь, мол, в этом месяце нисколько и не надрывайся, никто тебя не боится. И в будущем, мол, посмотрим на твое поведение, платить ли! Ларион тогда аж взвился! На визг перешел, ей-богу. Аркашка же смеялся, басом так, громко.

Наталья усмехнулась пренебрежительно и заела все ложечкой помидорного варенья, как жизнь подсластила.

– О чем же они так круто поговорили? За что Аркадию платить-то надо было?

– Не знаю, Танюш, и не спрашивай. Что знала – все досконально выложила, не сомневайся.

– А по телефону Ларик часто неприятные разговоры вел? С руганью, криком?

– Случалось, – она пожала плечами. – Не помню точно. Давно. И с тем же Аркашкой. А то, бывало, и на него орали, а он молчал или вякал что-нибудь непонятное. Особенно когда с самим хозяином разговаривал или с его прихвостнем. А когда и ничего, тихо договаривались.

– Разве не Илларион здесь хозяин? – спросила я осторожно.

– В теплицах-то? Он. Он здесь царь, не сомневайся. Но ведь и над царем бог есть, правда?

Неужели эта простушка, Наташенька, знает больше Ольги об этой иерархии? Или у той язык лучше за зубами держится?

– Наташ, а о боге этом ты что-нибудь знаешь? О прихвостне его?

– И в глаза не видывала, сколько живу здесь. Писание о нем еще не написано, – она рассмеялась. – Зовут его Виктором. То ли Степановичем, то ли Сергеевичем. Ты, Тань, не подумай, что я подслушивала Ларика. За стенкой его комнатка, ну вроде кабинета, а перегородка-то фанерная. А здесь, кроме меня, днем редко кто бывает. Вот Ларион и не стеснялся... Чайку налить еще?

Нет, не могла я больше даже дипломатии ради глотать это пойло!

– Ну, не хочешь чая, ешь тогда варенье, не стесняйся. Наварила я его как на Маланьину свадьбу, нам с Надюшкой ни за что не съесть столько. Я тебе еще и с собой дам.

Не слушая возражений, Наташа достала из шкафчика литровую банку, закрытую полиэтиленовой крышкой, полную густой, темно-красной массы, обтерла тряпочкой и поставила передо мной.

– Ничего, на машине везти, не в кармане нести. Да и потом, своя ноша не тянет.

Деликатес. И предложен от души. Я положила на банку руку.

– Ты знаешь что? – вдруг спохватилась она на прощанье. – А не с того ли случая Аркашка Ларику платить стал, когда Марию его собаки покусали?

Я вновь навострила уши и временно оставила банку в покое.

– До того случая его кобели часто к нам сюда наведывались, но как-то все благополучно сходило, хоть и цепные они у него, злющие, чисто звери. А это прошлой зимой случилось. Затемно уже было. Мария из оранжереи вышла, домой собралась, тут на нее и насел один из них. С ног сбил, шубку в клочья разметал и саму в двух местах сумел достать. В больнице ведь Маша лежала после этого, на операции. Аркашка тогда и лечение оплатил, и Лариону дал, чтобы шума не поднимали, и ей деньги отвез. Только Маша после страха такого к нам возвращаться больше не захотела. А жаль, работница была золотая. И с землей работать любила, растения знала. Тогда, Таня, я в первый раз и узнала, что Аркашка Лариону платит.

– Это был единственный раз, когда собаки здесь кого-то покусали? – спросила я на всякий случай, потому что получать деньги регулярно в течение по крайней мере года за одно происшествие такого рода невозможно.

– Что покусали – да. А так бывает, что их псы здесь околачиваются. За Надюшку свою я постоянно опасаюсь. Да что там за Надюшку, сама ужасно боюсь, правда! Ты бы их видела, от таких зверюг палкой не отмахнешься! И злющие, как волки. Держат их впроголодь, что ли? По округе шляться отпускают.

Разговорилась Наталья, не остановить. Сменив тему, принялась рассказывать про здешних работниц, об их взаимоотношениях с четырехлетней Надюшкой, росшей, как цветочек, в оранжерее Иллариона...