Читать книгу "Чечен - Иван Алексеев"

А ребята не хотели расходиться и требовали от Марины продолжения.

– Ваха будет воевать?

– Что будет с Гизи?

– Они умрут или нет?

– Как погиб их отец?

– У Гизи будет девушка, которую он полюбит? – это спросила Нафиса. Остальные девчонки сидели смирно и молчали как мышки, одна Зухра смущенно кивала, поддерживая Марину.

– У Гизи не будет девушки. Он вырастет на войне. А война, Нафиса, это самое плохое время для любви. И это одна из причин того, что чеченскому народу теперь надоело воевать, и он хочет жить мирно.

– Все-таки давайте, ребята, расходиться. Хватит нам кормить комаров. Пусть каждый сам подумает, что может случиться с Гизи. Мне тоже надо подумать. Завтра суббота. К нам приедут мои друзья из академии. Будет шефский концерт. Поэтому завтра мы здесь собираться не будем. Продолжение про чечена будет послезавтра, в это же время после ужина.

Крылья, которые понесли Марину, незаметно доставили ее до кровати. Лежа, она еще недолго помечтала обо всем сразу и, в том числе, о завтрашнем дне, когда можно будет расслабиться, и легко заснула, как провалилась, без снов и мучительных сумеречных переживаний, – так, как засыпала уже несколько дней, точно забыв о своих несчастьях…

Субботний распорядок дня пошел кувырком после двенадцати часов. Хорошо, что хоть в бассейн удалось сходить до того, как ее начала искать приехавшая с артистами Виктория.

– Я тебя уже три раза спрашивала, – обрадовалась темнокожая и кудрявая мулатка, встретив Марину с мокрыми волосами, шлепающую по первому этажу с пакетом в руках. – Представляешь, твои абреки не пустили меня на этаж. Я им говорю, что только постучу в твой номер, хотя бы и при них, а они говорят, что нечего стучать, раз тебя нет. Откуда я знаю, есть ты или нет?

– Ты мне скажи: тот, кто помоложе, женатый? Ему лет двадцать пять, наверное? Как ты не знаешь? Это первое, что должна узнавать добропорядочная девушка! Мне показалось, он интересный парень. Что скажешь?.. Заросший? А по мне это, наоборот, хорошо. Мне нравятся такие мужики. Настоящие самцы. И улыбка у него приятная, согласись. Ну, хоть как зовут, скажи. Имя-то знаешь?

Виктория сама звала себя «негрой» и с детства не обижалась на дразнилки, отчего подшучивать над ней было не интересно. Ее мама наполовину была татаркой, поэтому Виктория понимала и могла общаться на татарском. Еще она учила английский и арабский, но говорила и думала по-русски, и по-русски же была отчаянной и ленивой. Она хорошо пела. Даже очень хорошо. Была звездой местного «Клуба веселых и находчивых». Марина знала ее с первого курса, потому что вечно энергичную и хватающуюся за все дела Викторию трудно было не знать. Ее папа когда-то учился вместе с ее мамой. После института мама осталась с Викой в Астрахани, а папа вернулся в Ливию. Хотя там у него была семья, он почти каждый год приезжал к своим астраханским женщинам в гости и привозил им кучу подарков: дорогую европейскую одежду, белье, сладкие апельсины и целую коробку оливкового масла.

– Ладно, Марина. У нас к тебе дело на сто рублей. Наташа заболела, не приехала. Арабский номер срывается. Надо помочь. Придется тебе станцевать с Валентиной. Весь реквизит есть, тот же, в котором ты всегда выступала.

– Нет. Виктория, нет! – рассмеялась Марина. – Я больше года не танцевала. Хочешь моего позора?

– Сама виновата, что не танцевала. Нечего было своего придурка слушать. Жениться не хочет, а распоряжаться тобой готов… Знаю, что вы с ним поругались. Я тебе хочу сказать: плюнь. Лучше сейчас, чем потом. Этот его ординарец, Пашка, раза три ко мне подходил: где да где Марина, скажи, а то хуже будет. Нашел, кого пугать. Но ты имей в виду, сегодня нас человек двадцать приехало, так что завтра Пашке подскажут, где ты есть. Желающие найдутся.

– Почему? – не поняла Марина.

– Потому что даже среди праведников, если их двенадцать, найдется Иуда, а мы не праведники и нас больше двенадцати.

– Ладно, чего дураков бояться, не до этого теперь, решайся. Сейчас угол на балконе загородим покрывалами, будет вам с Валькой место для репетиции. Она тебя уже давно ждет.

– Нет, Виктория. Я тут создаю добропорядочный женский образ, добиваюсь уважения. Дети меня засмеют, нет!

– У тебя кого больше, пацанов?

– Конечно.

– Ну вот и славно. Твои джигиты тебя еще больше зауважают. Представляешь, их воспитательница умеет еще и танец живота танцевать? И не держи их за дебилов. У вас красивый номер. А красота пошлой не бывает. Дети в этом лучше нас разбираются.

Все-таки Марина сразу не согласилась. Зато, когда дети после обеда угомонились, шум и голоса на веранде заставили девушку передумать. Слишком камерная обстановка окружала ее последнее время. Хотелось уже повеселиться, развлечься, побаловаться. И даже назло Руслану хорошо было бы станцевать. Ведь это из-за него она перестала выступать на сцене. Решила не спорить с тем, что некрасиво дергать голым животом, вызывая здоровую мужскую реакцию.

Вот уж извините. Она лучше него знает, что ей красиво. И чем ей дергать. Чем захочет, тем и будет дергать. Не ему это решать!

– А ты хорошо выглядишь, посвежела, – похвалила Виктория влезшую в арабскую кисею Марина. – Не то, что я.

– Не лицемерь. Толстею потихоньку. Юбка вот жмет. Пора на диету садиться.

– На что же мне тогда сесть? – загоготала мулатка. – Если ты толстая, то я какая?

Виктория за последний год обабилась. То ли смешанная кровь была виновата, то ли арабо-африканские гены, то ли ежедневные посиделки до полуночи и за полночь, – ее перло, как на дрожжах. Глаза бы не смотрели на ее толстые бедра и зад, – как у доброй хозяйки многочисленного семейства, проводящей все свой время на кухне. Впрочем, Виктория не унывала, посмеиваясь, что количество охотников до ее тела не уменьшается, а увеличивается вместе с его весом.

– Я тебе не говорила, что пробиваюсь в «Дом-2»? – поделилась Виктория. – Хочу, чтобы столичные снобы узнали, что такое настоящая татарская «негра»! Да не переживай ты за меня! Я все твои возражения знаю. Доучусь потом, если придется вернуться. Сама посуди, чего ловить в нашей нищете? Известность, деньги, интересные мужчины – все там, в столице. Надо попробовать.

Концерт студенты организовали на открытой веранде второго этажа, которую администратор базы называла большим балконом. Второй этаж здания был короче первого и продолжался этой открытой верандой, полукруглой, с белыми столбиками, шарами и перилами ограждения. Третий этаж был короче второго, и тоже продолжался открытой верандой, но значительно меньшей по площади. Из-за широких перил веранды походили на открытые носовые палубы прогулочного корабля. Не исключено, что эти веранды-палубы были архитектурной задумкой, благодаря которой здание должно было выглядеть плывущим в степи кораблем.

На балкон вел ход из коридора и отдельная лестница с первого этажа, по которой поднимали концертный реквизит. Часть балкона возле лестницы огородили от любопытных глаз тряпками, как занавеской, и оставили артистам. Импровизированную сцену организовали ближе к закруглению. Перед ней от перил до занавески расставили рядами легкие пластиковые стульчики для зрителей. К пяти часам подключили и проверили аппаратуру. Через полчаса все ребятишки уже сидели на стульях. Башир и Керим с кобурами на поясах и в ремнях поверх маек, открывших волосатые руки и плечи, отчего ремни на мужчинах выглядели еще суровее, сели ближе к выходу в коридор, в полутени стены, развалившись и демонстративно вытянув ноги.