Читать книгу "Присутствие. Дурнушка. История одной жизни. Ты мне больше не нужна - Артур Миллер"

Он посмотрел на улицу.

— Вот ходишь по городу и размышляешь… Мы-то от них чем отличаемся? Может, мы тоже живем во сне? — И, махнув рукой в сторону толпы, движущейся по тротуару, добавил: — Все дело в том, что у них в головах, во что они верят.

Кто может сказать, насколько это соответствует реальности? По мне, так мы сейчас похожи на ходячие сюжеты, ходячие персонажи романов, и только тогда, когда кто-то кого-то убивает, только тогда это вроде как становится похожим на реальность.

Мы помолчали. Потом я спросил:

— Так вам удалось без проблем оттуда уехать?

— Ох, да никаких проблем не возникло. Они, вероятно, были только рады, что мы убрались оттуда без скандала в прессе. Мы поехали обратно в Будапешт и вернулись к своим гастрольным турне и гастролировали там, пока немцы не вошли в Прагу, а потом мы уехали домой. — Он откинулся на спинку стула, уже готовый встать.

Меня поразило осознание того, каким обманчиво юным и не тертым жизнью он казался мне всего полчаса назад, словно парнишка, только что приехавший из глухой провинции, откуда-нибудь со Среднего Запада, хотя на самом деле жизненные неудачи уже отложились на его лице морщинками вокруг глаз. Он протянул мне руку, и я пожал ее.

— Вы можете использовать эту историю, если хотите, — сказал он. — Хочу, чтобы люди знали. Возможно, вам удастся сделать из этого что-то стоящее. Можете делать с ней, что хотите.

Больше мы с ним никогда не встречались, но эта его история все прошедшие после этого пятьдесят лет продолжала и продолжала меня преследовать, хотя я по какой-то причине старался засунуть ее куда-нибудь поглубже в анналы памяти. Может быть, потому, что старался более думать о вещах положительных, внушающих надежду. Что, конечно же, также может оказаться одним из видов жизни во сне. И тем не менее мне нравится считать, что из снов и сновидений произошло немало хорошего.

Бобры

С озера, обычно тихого и спокойного, как вода в стакане, при приближении к нему человека вдруг донесся какой-то громкий звук. Всплеск. Сильный всплеск, не такой, какой бывает, когда в воду прыгает лягушка или бьет хвостом рыба. После чего поверхность сразу успокоилась и вновь стала как зеркало. Мужчина остановился и подождал, но вокруг стояла тишина. Он прошел дальше по берегу, высматривая признаки чьего-нибудь присутствия; потом снова остановился и прислушался. Потом его взгляд наткнулся на три пенька на дальней стороне озера. Подойдя поближе, он увидел поваленный тополь и его обгрызенные ветви, а потом и такой же обглоданный конец ствола. Ага, это бобры сюда заявились! Пришельцы, чужаки, нарушившие его одиночество. Внимательно обозрев берег, он насчитал целых шесть деревьев, сваленных за одну ночь. Еще через двадцать четыре часа склон над озером скорее всего будет выглядеть как вырубка. А еще через пару дней так, словно здесь прошел бульдозер, срезая и размалывая все, что раньше было прелестной рощей, которая в течение многих лет пестовала и охраняла это озеро. Много лет назад он с удивлением и жалостью разглядывал жалкие остатки леса в соседнем поместье Уитлеси, где по меньшей мере десять акров выглядели как Аргоннский лес[6]после Первой мировой войны.

Значит, теперь ему нужно будет защищать зеленый лесной массив, что у него за спиной.

Он повернулся обратно к воде, и вовремя: плоская голова одного из этих грызунов стремительно двигалась через водное пространство. Он стоял совершенно неподвижно и наблюдал, как зверек добрался до узкого залива в другом конце озера и звучно шлепнул своим плоским голым хвостом по воде, выходя на сушу, а затем мелькнул на фоне неба, скользнул куда-то вниз и исчез.

Подойдя вплотную к воде, мужчина разглядел — сразу под поверхностью, хорошо видимую в прозрачной, отражающей небо воде, — бобровую хатку.

Невероятно. Они, видимо, за одну ночь ее построили, потому что он купался здесь всего лишь день назад, и ничего подобного тут не было. По спине пробежал холодок, так он изумился этому наглому захвату чужой территории. Он читал где-то, давным-давно, что дерьмо бобров токсично. Значит, им с Луизой больше здесь не купаться, к чему они привыкли за тридцать лет, и не наслаждаться чистотой здешней воды, которая раньше была вполне пригодной для питья, совершенно чистой после того, как просочилась вверх сквозь слои песка и глины. Он поспешил в дом, нашел ружье и коробку патронов, потом быстро спустился обратно с холма к озеру и обошел вокруг него к тому месту, где находилась хатка. Солнце уже стояло низко, так что он мог разглядеть это сооружение, сложенное из тонких веток, которые бобер срезал с поваленных им деревьев, а потом обмазал илом и глиной со дна озера. Скорее всего зверек сейчас отдыхает, лежа на выступе, который возвел внутри хатки. Мужчина поднял ружье, целясь немного в сторону от хатки, и выстрелил в воду, и она ответила резонирующим эхом и расходящимися кругами. Мужчина ждал. Через несколько минут над водой появилась голова бобра. В ожидании его следующих действий человек перезарядил ружье и замер. Он не хотел убивать зверька, он стремился лишь напугать его, вселить в него достаточно неуверенности в себе, чтобы заставить убраться отсюда. Он снова выстрелил. Плоский хвост взметнулся и звучно шлепнул о воду. Мужчина снова стал ждать. Через несколько минут голова снова появилась над поверхностью, и бобер поплыл по прямой по направлению к четырнадцатидюймовой трубе водослива, установленной в пяти-шести футах от противоположного берега, вероятно, напуганный, но по-прежнему полностью уверенный в себе. Вылез там на берег и вызывающе — или это он так выражал какие-то еще свои эмоции? — выдернул из земли куст орешника, росший у самой воды, и поплыл, зажав его в пасти, и, подняв голову над водой, затолкал куст целиком в трубу. Потом нырнул и снова вынырнул — с комом спутанной травы и глины и запихал все это в трубу вслед за кустом орешника. Он явно намеревался перекрыть водосток. Он хотел поднять уровень воды в озере.

Пораженный, мужчина присел на корточки и задумался над разворачивающейся перед ним странной картиной. Согласно общим представлениям, строительство бобрами плотин имеет целью перекрыть этой плотиной водный поток, чтобы образовался водоем, в котором бобер сможет построить хатку и растить потомство, не опасаясь хищников. Такое предприятие обычно приводит к обезлесению значительной территории, а зверьку дает тонкие ветки для строительства жилища и целлюлозу от стволов сваленных им деревьев, которой он питается. Но у этого малого уже есть глубокое озеро, где можно строить хатку! И он уже ее построил. И зачем ему теперь понадобилось забивать трубу, перекрывать водосток и еще больше поднимать уровень воды? Его усилиями можно было восхищаться за их инженерное мастерство, но в данном случае в них отсутствовал всякий смысл. Последив несколько минут за работой зверька, человек вдруг почувствовал грусть и неудовольствие — эти эмоции вызвало в нем наблюдаемое, и ему пришло в голову, что он по какой-то причине слишком привык полагаться на природу как на истинный источник железной логики и порядка, которые нарушают только безмозглые человеческие существа, снедаемые жадностью, легкомыслием и глупостью. Этот бобер тоже вел себя как последний идиот, воображая, что устраивает себе водоем, когда здесь и без того прекрасное озеро. Мужчина снова прицелился, на этот раз поближе к зверьку, чтобы снова напомнить тому, что его присутствие здесь нежелательно, выстрелил, заметил, как хвост опять взметнулся и шлепнул по воде, и этот идиот исчез. Но через несколько минут появился опять и продолжил забивать трубу. Человек почувствовал себя слабым перед такой настойчивостью, перед этой абсолютной преданностью делу. Сам он был сильно другим — нестойким в своих убеждениях, склонным к вечным сомнениям. Ему нужен совет специалиста; так или иначе, от этого зверя надо избавиться.