Читать книгу "Тюрьмой Варяга не сломить - Евгений Сухов"

Женщина склонилась над ним, закрывая его лицо своими густыми черными волосами, он почувствовал легкую боль в плече от укуса. Томас схватил Мерседес за волосы и запрокинул назад ее голову. Женщина застонала, почувствовав его внутри себя. Их любовные схватки всегда были похожи на борьбу, и ей это безумно нравилось. Он мял ее тело руками, терзал его, а она делала вид, что отбивается от его сильных рук, извиваясь в крепких объятиях, постанывая при этом от удовольствия. Возбуждение ее становилось все больше и больше, было почти невыносимым. Уже почти теряя сознание от наслаждения, она слышала, как полетело на пол что-то тяжелое, может быть, настольная лампа. Его дыхание становилось все более учащенным и прерывистым, а мышцы — все более твердыми…

Момент блаженства был потрясающим — как всегда, Мерседес забылась от наслаждения. Тихо застыла на плече у Томаса. До чего же хорош этот чертов поляк! Жаль, что она не может разделить с ним супружескую постель.

В этот момент Ховански резко повернулся и грубо произнес:

— Мать твою!

Мерседес вздрогнула и в изумлении уставилась на любовника, который, окаменев, смотрел куда-то за ее спиной.

— …Твою мать! — повторил он и, почти оттолкнув ее, бросился к мониторам. — Что за черт?!

Тихо закипая гневом и обидой, Мерседес обернулась и увидела, как полуголый, со спущенными до колен штанами, Томас Ховански подошел к одному из экранов и снова разразился бранью.

— Да что случилось? — спросила она, сдержав нарастающую обиду.

Женщина подошла к экрану и увидела, что один из заключенных лежал на полу, а второй, устроившись на нем сверху, прижимал к горлу своего противника посверкивавший в полумраке острый металлический предмет.

— Ублюдок, — прошипел начальник тюрьмы. — Ну он за это еще поплатится! — Обернувшись, Томас внимательно посмотрел на свою любовницу. — Иди-ка ты лучше домой, детка. Боюсь, сегодня мне не до любви. И как бы у тебя не возникло неприятностей.

Мерседес, с которой он раньше никогда так не разговаривал, боязливо сверкнула глазами, подхватила свои трусики и, даже не поправив на себе одежду, резко развернулась на каблуках и, разобиженная, вышла из кабинета, хлопнув при этом дверью так, что задрожали зарешеченные оконные стекла.

* * *

Джонни-Могильщик судорожно глотал воздух. Наконец, не разжимая зубов и морщась от боли, он прошипел:

— Я не знаю…

— Вот как? — спокойно удивился Варяг. Он сгреб шевелюру Джонни в кулак и сильно ударил его затылком о стену, одновременно приставив заточку к кадыку. — В твоей глотке уже, считай, сидит дюйм стали. Если будешь гнать туфту, проткну тебя на хер!

— Послушай, русский…

— Английский язык понимаешь? Или тебе по-русски повторить, что такое длина хрена, ублюдок? Спрашиваю второй раз: кто тебе приказал меня грохнуть?

Джонни не однажды встречался с людьми такого типа. Они живут по своим собственным законам, одним взглядом способны парализовать чужую волю и если объявляют, что пырнут ножом, то непременно выполнят обещание.

— Я точно не знаю. Один парень…

— Кто такой? Откуда он? Имя?

— Из какой-то службы… Черт его знает, откуда. У Дяди Сэма до фига специальных служб. Может, из управления по наркотикам, может, из канцелярии прокурора штата…

— Придется с тобой, парень, поговорить по-серьезному. Ты меня или не понял, или совсем не уважаешь, — размеренно, по слогам, почти спокойно произнес Варяг.

В глазах Джонни сверкнули искры животного страха. От своего сокамерника он ожидал всего — панического крика, ярости, слов ненависти, истерики, испуга. Но русский вел себя так, словно был единовластным хозяином маленького тюремного мирка, в котором верзила Джонни совсем недавно чувствовал себя как рыба в воде.

— Погоди, русский… Я правда не знаю, кто этот парень. Он сказал, что его зовут Фрэнки.

— Как фамилия этого Фрэнки?

— Фрэнки, и все. Я не знаю, из какого он ведомства. Я уверен только в одном: ты здорово кому-то насолил.

Варяг нахмурился и, помедлив, убрал заточку. Джонни облегченно вздохнул.

— И что они тебе обещали за работу?

— Освобождение под залог.

— На хрена тебе под залог? У тебя что, богатая тетя есть?

— А он намекнул, что залог за меня внесут, а я могу рвать когти к себе в Ванкувер. Там им меня не достать.

— При разговоре еще кто-то присутствовал?

— Нет. Мы говорили наедине в кабинете начальника тюрьмы.

— А начальник тюрьмы сам в курсе?

— Вряд ли. Хотя…

— Я вижу, тебе хочется жить? — усмехнулся Варяг.

— А то!

— Ладно, живи. Даю тебе шанс. Только запомни, парень, кто тебе даровал жизнь. Уверен, у тебя хорошая память и ты не забудешь.

— Не забуду.

Уж больно напуганным было лицо канадца. Варяг скривил губы и, напирая на каждое слово, грозно произнес:

— Но я не слышу слова «мистер» и искренних сожалений о случившемся, ублюдок.

Джонни выпучил глаза, но, увидев суровый взгляд русского, возражать не стал. Дрожащим гoлосом он повторил:

— Я все запомнил… мистер.

— Молодец. Вот так-то лучше, — кивнул Варяг. — А теперь скажи: простите меня, я больше не буду.

— Простите меня, мистер, я больше не буду.

— Если ты, дерьмо собачье, предпримешь еще нечто подобное, то в следующий раз тебе не придется просить прощения.

— Да, мистер.

— А теперь тихонько ложись и баиньки! — Варяг резко убрал заточку и опустился на свою кровать. — В следующий раз советую тебе обращаться ко мне не иначе как «мистер». Надеюсь, ты хорошо усвоил этот урок?.. Или, может, повторить?

В голосе русского снова послышался металл.

— Я все отлично понял, мистер, — поднимаясь с пола, повторил Джонни.

Русский продолжал сжимать в руках свое оружие. Джонни очень удивился, когда рассмотрел в темноте, что это был всего лишь обломок стальной ложки.

— Я все отлично понял, мистер, — сдавленным голосом еще раз повторил он.

— Ну вот и хорошо, я вижу, что ты не такой плохой парень, как показалось мне вначале.

Варяг со своей койки внимательно наблюдал за тем, как Джонни, поднявшись с пола, шатаясь, по стенке добрался до кровати, прилег и, вытянув свое огромное тело, молча замер.

Что ж, это был не самый серьезный противник, с которым судьба сталкивала Варяга. Возможно, из этого крепыша и мог бы получиться неплохой вор, но ему явно не хватает настоящей школы, школы российских тюрем. Вот где полноценное испытание! Жернова лагерных зон способны перемолоть в шлак даже самый крепкий человеческий материал, и только единицы способны заставить вращаться жернова так, как им угодно.