Читать книгу "Адриан Моул. Дикие годы - Сью Таунсенд"

Она пригласила меня испробовать кровать. Я сел, и меня внезапно посетило видение: мы с миссис Хедж слились в энергичном сексуальном совокуплении. Вслух я сказал:

— Простите.

Естественно, миссис Хедж совершенно не поняла, за что я извиняюсь, и переспросила:

— «Простите»? Это значит, кровать вам не нравится?

— Нет-нет, — залепетал я, — я вас люблю; то есть, я люблю кровать.

Меня обеспокоило, что я мог произвести на миссис Хедж неблагоприятное впечатление, поэтому я перезвонил ей из дому (пытаясь поразить ее воображение) и поставил в известность, что я — писатель; а посему не будет ли ее беспокоить глубокой ночью шорох моего пера?

— Отнюдь, — ответила она. — Меня и саму по ночам иногда Муза посещает.

По тротуарам Оксфорда невозможно пройти, чтобы не столкнуться с признанным или непризнанным писателем. Неудивительно поэтому, что хозяин канцелярской лавки, где я покупаю свои принадлежности, дважды в год ездит на Канарские острова и раскатывает на «мерседесе». (Раскатывает на «мерседесе» он в Оксфорде, а не на Канарских островах, хотя, разумеется, вполне правдоподобно, что и на Канарских островах он пользуется «мерседесом». Однако ввиду относительной редкости его поездок, я сомневаюсь, что он действительно владеет «мерседесом» на Канарских островах, хотя, наверное, его там можно брать напрокат.) Даже не знаю, чего это мне пришло в голову объяснять всю эту путаницу с Канарскими островами и «мерседесом». Наверное, еще один пример того, что Леонора называет моим «детским педантизмом».

Вторник, 19 февраля

В 11 часов вечера позвонила в панике моя мамочка и спросила, не появлялся ли у меня Мартин Маффет, мой юный отчим. Я довольно откровенно расхохотался вслух. Чего ради Маффету ходить ко мне в гости? Он же знает, что я не одобряю мамочкиного второго безрассудного брака. Помимо разницы в возрасте (огромной, как устье Амазонки), они физически и ментально несовместимы.

Маффет — мешок с костями шести футов шести дюймов росту, считает, что Королева очень трудолюбива, а Пэдди Эшдаун[20]не способен соврать. В мамочке пять футов и пять дюймов, она втискивается в одежду на два размера меньше и считает, что Британия должна быть республикой, а первым президентом — Кен Ливингстон[21], известный любитель тритонов. В свой последний визит к ним я обратил внимание, что юный мистер Маффет к мамочке менее внимателен, чем раньше. Судя по всему, он уже сожалеет о своем безумном порыве к матримониальным узам.

Мама сказала:

— Сегодня утром он уехал в Лондон на свои курсы по инженерному делу в здании Ллойда.

Мамины представления о географическом расположении Британских островов всегда были минимальны. Я сообщил ей, какое расстояние отделяет здание Ллойда в лондонском Сити от моей кладовки в Оксфорде.

Она печально ответила:

— Я просто подумала, что он мог к тебе заскочить на пути в Лестер.

Мама перезвонила в 2 часа ночи. Маффет просидел шесть часов в застрявшем поезде подземки — по крайней мере, он ей так сказал.

Четверг, 21 февраля

На этот раз Леонора попросила меня вообразить, что стул — мой отец. Дала мне африканскую палку, и я выбивал стул, пока не рухнул от изнеможения, не в состоянии и рукой пошевельнуть.

— Да он, в общем, не такой уж плохой парняга, мой папочка, — сказал я. — Даже не знаю, что это на меня нашло.

— Не разговаривайте со мной, говорите с ним, — приказала Леонора. — Разговаривайте со стулом. Стул — ваш отец.

Обращаясь к пустому стулу, я чувствовал себя очень глупо, но мне хотелось сделать Леоноре приятное, поэтому я посмотрел обивке прямо в глаза и вопросил:

— Почему ты не купил мне лампу на шарнире, когда я готовился к выпускным экзаменам?

Леонора похвалила:

— Хорошо, хорошо, ведите дальше, Адриан.

— Терпеть не могу твои кассеты с кантри-вестернами.

— Нет, — прошептала Леонора. — Глубже, мрачнее, самые ранние воспоминания.

— Помню, когда мне было три года, — сказал я, — ты вошел ко мне в спальню, выдернул у меня изо рта соску и сказал: "Настоящим мальчишкам соски не нужны".

После чего я снова схватил с пола палку и принялся колошматить стул. Полетела пыль.

Леонора проговорила:

— Хорошо, хорошо. Как вы себя чувствуете ?

— Я чувствую себя ужасно. Я вывихнул плечо.

— Нет-нет, — раздраженно произнесла она. — Как вы себя чувствуете внутри ?

Я все понял.

— О, я примирился с собой, — соврал я. Встал, вручил терапевтической доминатриссе тридцатку и ушел. Нужно еще купить «нурофен», пока ночная аптека не закрылась. Боль в плече сводит меня с ума.

Пятница, 22 февраля

Среди тритонов Ньюпорт-Пагнелла новый раскол. Теперь у нас — три раздельных ареала. В тритоновом мире какая-то катавасия. Браун названивает экспертам по тритонам по всему миру и гундит об этом феномене.

Миссис Хедж провела собеседования с другими потенциальными жильцами, но выбрала меня! Всю ночь меня терзали эротические сновидения — они касались меня, Брауна, Меган и миссис Хедж. Стыдно, но что поделаешь? Я ведь не могу контролировать свое подсознание, правда? Пришлось сходить в прачечную-автомат, хотя сегодня вовсе не мой обычный день.

Суббота, 23 февраля

Сегодня вечером по телевизору видел Нормана Шварцкопфа[22]— он тыкал палкой в невнятную карту. Почему он одет в военную маскировочную форму — для меня загадка. Ведь:

а) в пустыне нет деревьев;

б) в зале для пресс-конференций тоже нет деревьев;

в) Норман — слишком важная шишка, чтобы приближаться к противнику, так что мог бы спокойно разгуливать в костюме клоуна Коко — в него все равно никто не стал бы целиться.

Вторник, 26 февраля

Навестил сегодня миссис Хедж — окончательно договориться и обсудить соглашение о найме. У нее на холодильнике под магнитом с Микки-Маусом — фотография обугленной головы иракского солдата, которого нашли мертвым в машине. Я отвел взгляд и попросил воды.

Среда, 27 февраля

Вчера вечером поставил в известность Пандору, что на выходных съезжаю с квартиры. Надеялся, она бросится мне на шею и станет умолять, чтобы я остался, но она не бросилась. В час ночи меня разбудил хлопок пробки от шампанского, звон бокалов и дикий безудержный хохот Пандоры, Кавендиша и Джулиана. Инфернальный Треугольник.