Читать книгу "Трофики - Александр Варго"

– Может, обратно пойдем? – завела старую песню Ульяна. Ее уже доканывала эта дурацкая неопределенность и непонимание окружающих.

– Вот заладила… – пробормотал присмиревший Борька. Он оглянулся, скользнул взглядом по Ульяне, по кому-то еще (она не поняла по кому). В глазах Борьки мелькнула растерянность – словно этот присутствующий его чем-то озадачил. Он помялся, уставившись в землю. Возникло чувство, что он хочет выдать что-то новенькое. Но Борька снова «взялся за старенькое»: – Ну что, еще постоим? Или, может, пойдем уже?

– Жутковато здесь, – неохотно признался Генка, поводив плечами. – Аж шерсть дыбом… То ли аура тут какая-то ненормальная, энергетика отрицательная или что… но у меня уже подмышки потеют…

– Все правильно, – пробормотал Семен. – Страх – базовая эмоция человека…

«Отрицательно окрашенный эмоциональный процесс», – мысленно добавила Ульяна.

– Это у Руслана энергетика отрицательная, – натужно хохотнул Олег, похлопав по плечу злобно сопящего Трушечкина. – А вокруг нас самая обыкновенная местность, на которой в далеком прошлом зверствовала радиация… Не волнуйтесь, в мутантов не превратимся. Генка, ты что такой надутый? – Олежка с усилием улыбнулся. – Твоя миссия на Земле подходит к концу? А ты что скажешь, умник? – повернулся он к насупленному Райдеру.

– Не определился, – проворчал Семен. Он напрягал зрение, надувая от усердия щеки, вдумчиво сканировал окружающую местность. – Шестьдесят пять микрорентген, ребята, – это, конечно, не озон… но рискнуть можно.

– Не видно что-то комитета по встрече, – сумничал Артем.

– Сплюнь, – проворчал Руслан.

– Ну и картинка, ну и ну… – прошептала Алла. – Смотришь, и мороз по коже… Выглядит так, будто здесь кино снимали… когда-то давно…

– Какого жанра? – встрепенулся Генка.

– А ты догадайся, – ухмыльнулась Рогачева.

– Смотрите, – вытянул палец Борис. – В центре деревни что-то вроде пустыря, там большая изба, она как будто сохранилась. Дойдем посмотрим, что за декорация. Если все в порядке, разобьем лагерь, сбегаем за продуктами, за коптильней, посидим как белые люди…

– Ну уж увольте, – передернула плечами Алла. – Я в этом славном местечке веселиться не буду, сами веселитесь, я лучше в машине посижу…

– Расшифруй, пожалуйста, Борька, – пробормотала Рогачева. И все обратили внимание, что у нее посинели губы, – что означает это твое «если все в порядке»? – сделала паузу, ответа не дождалась, уточнила – словно прокаркала: – Что-то происходит, нет?

Это было форменное безумие. Страх забирался под кожу, овладевал мозгами, но люди упрямо брели вперед, сокращая расстояние до деревни. Все невольно сбились в кучку. А Борька Поплавский, еще недавно уверенно возглавлявший шествие, вдруг оказался сзади. Он больше не прикалывался, много думал. Ульяна не могла избавиться от чувства, что он рвется поговорить с кем-то из присутствующих, но не решается или боится это делать при всех. Люди медленно спускались с пригорка, обходили разбросанные глиняные валуны, хрустели сухими сучьями, которые в великом множестве валялись под ногами. Ульяна раздражалась – они нарочно еле шевелят ногами? Куда уж проще – бодрым марш-броском пересечь деревню, убедиться, что все в порядке, и успокоиться. Но быстрее не получалось – ноги делались ватными, спотыкались о преграды. Недобрые миазмы кишели над головами, щипали нервы. Олежка спотыкался рядом, поначалу посвистывал с независимым видом, потом замолк. Рябящая дымка штриховала плотный воздух. Деревня выплывала из сизой хмари, кучка заброшенных строений обретала резкость. Все застыло, только вороны на поваленном плетне вокруг развалившегося амбара вертели головами и молча разевали клювы. Ощущение мрачной сказки усиливалось. Еще и этот проклятый туман…

Подобного быть не могло, это, видимо, так совпало. Туман – субстанция не живая. Но по мере приближения людей к деревне он вдруг начал активизироваться, делался гуще, объемнее. Он полз от приозерных камышей, накапливался в канавах. Туман имел неприятный бледно-желтый оттенок. Завихрения переплетались, образовывали рыхлые комки, связки, расплетались, словно клубки ниток. Это выглядело причудливо и не очень жизнеутверждающе. Люди, затаив дыхание, входили в туман, прекращали разговаривать. Пока он только струился по земле через дорогу, не поднимался выше колен. По нему брели как по киселю, затыкали носы – запах гниения делался отчетливее. Оглянувшись, Ульяна обнаружила, что за спиной уже стоит стена палевой дымки – туман поднимался, перекрывал им дорогу…

– Вот же хрень какая… – стала ругаться Рогачева. – В натуре страшно, ничего не понимаю… Люди, я, кажется, сейчас по шву тресну… Скажите, это паранойя или кто-то тут включил… этот… как его?

– Генератор инфразвука, – глухо поведал всезнающий Семен Райдер. – Вполне реальная, кстати, штука, чтобы свести человека с ума… Инфразвук – не слышимые ухом колебания частотой от нуля до двадцати герц… Самая жуткая частота – семь колебаний в секунду, резонансная для организма. При сильном воздействии гарантированы изменения альфа-ритмов сердца, перебои в работе нервной системы, приступы паники, даже смерть… Но вся проблема в том, друзья мои, что подобные генераторы с датчиками инфразвука надо включать в розетку, а в этом районе, по-моему, никакой электрификации не наблюдается…

– А дизельные генераторы? – тупо брякнул Олег.

– А зачем? – резонно вопросил Генка и закашлялся, когда клочья зловонной субстанции попали в рот.

Закаркали вороны, снялись с плетня и подались куда-то в деревню. И вновь обрушилась тишина – густая и вязкая, от нее зазвенели барабанные перепонки. Люди по инерции шли дальше – в очередное облако тумана, встающее над дорогой. Видимость терялась. Ульяна машинально прижалась к Олегу. Тот сделался мрачным, неразговорчивым, и рука его подозрительно подрагивала.

– Хлысты тут жили… – поведал в спину пропадающий в тумане Борька. – Одно из радикальных течений в беспоповщине. Мракобесы, короче. Типичная тоталитарная секта. С миром не общались, драконовские нормы в повседневной жизни, никакого тебе секса, никаких развлечений. Жутковатые обряды с человеческими жертвоприношениями – выбирали девчонок посимпатичнее, из числа своих же, и сжигали на костре, чтобы Боженьку задобрить. Били розгами, умерщвляли провинившихся, дабы другим неповадно было, всю деревню держали в страхе. Не удивлюсь, если тут до сих пор витают души невинно убиенных и не могут найти пристанища…

– Борька, ну заткнись, а? – не выдержала Ульяна. – Без тебя же, мать твою, не по себе…

– И не ври чего не знаешь, – проворчал Семен. – Ну да, хлысты провозглашали строгий аскетизм, пищевое и половое воздержание. Практиковали самобичевание во имя очищения – поскольку человеческое тело, как они считали, греховно по своей сути и есть наказание за первородный грех. Отрицали священников, святых, государство, Библию. Разрешалось веровать только в Святой Дух. Отвергали деньги, уплату налогов, военную службу, считали любые документы за знаки Антихриста… Но насчет человеческих жертвоприношений, Борька, – тут ты явно перегнул: хлысты, в общем-то, дружили с головой…