Читать книгу "Военные пацаны - Андрей Ефремов"

Схватившись за голову, парень сел на землю.

– Не сидел бы ты на земле, Ванюша, сыро ведь, застудишься…

Ванюша застонал:

– Светик… Самоцветик… вот так порыбачили…

Девушка присела перед любимым на колени, обняла за плечи, прижала его ямочку к своей груди. Художники иногда так изображают заботливую маму с дитем на руках. Минут через пять Ваня успокоился.

– А ничего отдохнули, да, Света? – Весело посмотрел на подружку, на щеке заиграла ямочка.

Девушка, безуспешно пытаясь скрыть свой смех, все‑таки выговорила:

– А поехали домой, Ванюша, пока светло.

– Поехали, Светик! – сквозь смех согласился парень.

Несмотря на то что морковный салат и помидоры вместе с пакетом исчезли, машина оказалась на ходу, а Света – хорошей и преданной женой.

Этому семейному преданию Ваня со Светой даже название дали: «Любовь-морковь в реактивном состоянии». Вот так: кому морковка с помидорами, а кому – любовь…

Нет, все‑таки про Светика, считаю, необходимо добавить: она сейчас психотерапевт, по возвращении Вани из служебно-боевых командировок лично проводит с ним плотный курс реабилитации: как только у супруга начинают проявляться неприятные признаки контузии, она за ручку выводит его на зеленую лужайку; играют всей семьей в мячик и, радостно подпрыгивая, хлопают в ладоши – детишкам это нравится. Вот теперь, пожалуй, все.

О хорошем помаленьку. Пусть Ваня отдохнет, а мы плавно перейдем к следующей части повествования.

Половина личного состава отряда постоянно находится в расположении группировки, потому как другая половина в течение суток пребывает вне его пределов, выполняя какое‑либо задание. Каждое утро БМП привозит отработавшую свое смену и увозит отдохнувшую. Всего смен две – сутки через сутки: таков режим работы на войне.

Вот и в это хмурое утро десяток бойцов уже готовы к выдвижению, стоят, как обычно, у палатки роты разведчиков, переминаясь с ноги на ногу и покуривая, ждут боевую машину.

– Ну, до чего же погода омерзительная!

– Эт точно.

– Эх, в баньку бы…

– Да, забыл уже, когда парился в последний‑то раз.

– Говорят, есть здесь где‑то баня у солдат.

– Охохоханьки…

– …Оееханьки.

Да, в такую погоду самое милое дело, конечно же, банька. Только откуда ж ей здесь взяться? Судя по внешнему виду бедных солдатиков из пехоты, они век этой самой баньки не видали: кожа на руках трескается от въевшейся грязи, одежда вся замусолена – аж лоснится. Вечно голодные: за банку сгущенки с пряниками готовы пулеметный магазин отдать – все равно на боевые спишут, повод для списания всегда есть, а уж за курево… Жалко ребят. Чернорабочие войны.

Шеренги подразделений войсковой группировки выстроены вдоль ряда ротных палаток. Видно, как интеллигентной внешности командир отчаянно размахивает руками, и, судя по откровенной и крайне эмоциональной жестикуляции, выражается он суровым языком военной прозы, но отнюдь не литературно. Особый колорит немому кино придает богатый ассортимент фигур из кулаков и пальцев. Утренний развод с минуты на минуту должен закончиться.

Внезапно тишину разрезал протяжный громкий свист и шипение выпущенной кем‑то из заместителей сигнальной ракеты – тревога! Величественно парящий над войсками горный орел, забыв о своей гордости, испуганно метнулся в сторону. Линия строя мгновенно ломается, распадается на мелкие группы: все бегут занимать места по расписанным заранее боевым позициям. Будто из центра заснеженной группировки во всех направлениях черные лучики-стрелки разошлись пунктирами – и быстро, даже дымный шлейф от ракеты не успел рассеяться, исчезли, будто ничего и не было. Судя по тому, что полковник с заместителями остались стоять на местах, причем с заведенными за спину руками, тревога была учебной.

К команде убывающих ментов подошел неизвестно откуда взявшийся Костя Топорков:

– А вы чего тут стоите?

– А что?

– Бего-ом!

– Не по…

– Бего-ом, я сказал!

– Куда бегом‑то?

Видно, что Костя погорячился и сам не поймет, «куда бегом»: у ментов в расположении группировки совершенно другие задачи; если им и приходится защищать внутренние рубежи, то сугубо подступы к своей складской палатке от посягательств внутреннего врага. Но если приходят добрые люди с понятными намерениями, то никакие обстоятельства не помешают наряду их там же достойно и приветить.

После секундного замешательства, повертев головой и увидев, что полковник со свитой продвигается в сторону штабного вагона, командует:

– К шта-абу-у бего-ом ф-фарш!

– Ну, Костя…

– Твою маму…

Снег чистый, слякоти не видно, и группа, покумекав, решила не отказать себе в удовольствии прогуляться до штаба.

– Ладно, мужики, почапали…

– Может, угомонится…

– Разговорчики! – Костя вошел в раж. Офицеры с солдатами возле одной из САУ с любопытством рассматривают невиданное доселе зрелище: менты пытаются идти строем. Пользуясь случаем, Топорков громко, так, чтоб все слышали, произносит: – Наша задача – оборонять штаб!

– Стратег хренов! – не выдержал Рома, даже войсковым стало смешно.

– Разговорчики! – повторил Костя. Надо отдать должное, командирский голос все‑таки имеет место быть.

Слышно, как Рома скрежещет зубами, и различимы крупные вибрации тела. Нет, все‑таки ментовский менталитет очень далек от армейского.

Обстановку опять‑таки разряжает Ваня Буцак:

– Удачный маневр всегда ведет к поражению противника!

Теперь и менты засмеялись:

– Это заявка на победу!

Как назло, заморосил дождь…

Вернувшись со смены, Роман Григорьевич, проявив чутье опытного оперативника, солдатскую баньку, находящуюся в расположении чистоплотных артиллеристов, все‑таки нашел. Это оказалось вкопанное в землю сооружение с бревенчатым настилом, замаскированное квадратиками дерна, со стороны производящее впечатление небольшого бугорка с торчащей из нее трубой.

Вволю напарившись и смыв с тела полуторамесячную грязь, Роман Григорьевич вернулся «домой»:

– У-ух, хорошо попарился, даже прошлогоднюю тельняшку нашел! – в прекраснейшем расположении духа произносит Рома традиционную, подобающую случаю фразу. Но пока он еще не догадывается, что тельняшки‑то уже нет.

– С легким паром, Григорьич! – чуть ли не хором разделяют его радость присутствующие. – Чайку не желаете?