Читать книгу "Ни слова о магах - Михаил Кликин"

– Да не надо, я так поем, – сказал Стас ей вслед. – Спасибо.

Но она уже звякнула щеколдой, стукнула крышкой хода в подполе, с головой погрузилась во влажную, пахнущую прелью темноту.

Стас поднялся, подошел к входной двери. Достал из рюкзака буханку хлеба и маленький радиоприемник, вернулся за стол. Посидел какое-то время, затаив дыхание, прикрыв глаза и вслушиваясь в эту прямо-таки первобытную тишину.

Клонило в сон.

На улице стрекотали кузнечики. Щелкали маятником ходики на стене. На кухоньке за занавеской негромко что-то потрескивало, должно быть, горела лучина в самоваре. А внизу, под половицами, ходила Варвара Ивановна, бормотала чуть слышно, словно разговаривала с кем-то.

Наговаривала что-то…

Время остановилось.

Налилась тяжестью голова. Опухли веки.

Словно воск в горячей воде, растеклись мысли…

Она там одна.

Во тьме.

Среди седой паутины.

Бродит по бескрайнему подвалу в поисках выхода, натыкаясь на балки, проваливаясь в ямы. Из-под ног выпрыгивают слепые жабы. Наплывы ядовитой плесени слабо светятся на стенах.

Баба-яга…

Избушка на курьих– ножках…

“Переночуешь, если не испугаешься…”

Стас спал, но часть его сознания бодрствовала…

Скрипнула дверь. Легкие частые шаги прошлепали по выскобленным доскам.

Что-то коснулось его ноги. Липкое, как паутина, холодное, словно жаба.

Волосатое, как тарантул.

И тотчас рядом оглушительно грохнуло.

Стас вздрогнул, едва не свалившись с табурета. Вздернул голову. Сон отлетел. Словно выброшенная на берег рыба трепыхалось сердце.

На какое-то мгновение ему показалось, что это вовсе не сон – липкое, холодное касание.

Ему показалось, что какая-то серая тень метнулась из-под стола и бесследно исчезла.

Показалось, что раздавшийся грохот – это…

Из-за занавески вышла Варвара Ивановна. Она держала в руках тарелку с солеными огурцами и неровный круг сыра.

– Заждался?

Конечно же, это хлопнула тяжелая крышка подпола!

– Вот огурчиков принесла.

Стас зевнул, помотал головой. Сказал, массируя кулаками глаза:

– Нож есть у вас? Давайте я хлеб порежу.

– Сейчас принесу. – Хозяйка поставила тарелку с огурцами перед гостем, положила сыр. Принесла с кухни нож с тонким источившимся лезвием.

– Долго вы там бродили, – сказал Стас, нарезая буханку щедрыми ломтями. – Я даже задремал слегка.

– Сыр искала, – объяснила старушка. – Я его у входа положила, приступочка там деревянная есть, а Хозяину, видно, не понравилось. Оттащил в самый дальний угол. Проказничает.

– А где хозяин-то? – спросил Стас. – По делам ушел?

– Куда он уйдет? Здесь где-то.

– Так пускай ужинать идет.

– Ужинать? – Варвара Ивановна негромко засмеялась. – Так ты про деда моего, что ли? Он пятнадцать годов как умер.

– А кто же?…

– Хозяин-то? Домовик. Хозяюшке. Кто ж еще?

Стас дернул рукой, едва не порезавшись. Вновь сердце провалилось куда-то, заколотилось, застучало, требуя выпустить его из тесноты грудной клетки.

А сон ли это был? Легкое касание, холодное и липкое. Тень, метнувшаяся в сторону.

Сон ли?…

– Так как там Сашка поживает? – как ни в чем не бывало спросила Варвара Ивановна.

– Какой Сашка? – механически переспросил Стас.

– Ростоцкий. Он ведь родственник мне. Дальний, конечно, но какой-никакой, а родня.

– Нормально. Шоферит… И давно он у вас?

– Кто?

– Домовой.

– Дедушке-то? Да всегда был. Что за дом без Хозяина?

– Видели вы его?

– А как же, – Варвара Ивановна кивнула, – видела… А ты кушай, милый. Разговорами-то сыт не будешь. Вон и самовар закипел, сейчас чайку свежего заварю.

Она встала и вновь убежала на кухню.

Стас взял картофелину, откусил задумчиво.

Домовой. Неужели правда? Нет, не может быть! Выдумала пожилая одинокая хозяйка себе помощника, с ним не так скучно.

А касание?

Почудилось!

А леший, про которого говорил Саня? Тоже почудилось?

А Зона, где пропадают люди, где перестает работать электроника, где ночное небо порой светится золотом, где появляются странные миражи и слышатся необычные звуки?

Может, все это как-то взаимосвязано?

Странные следы, фотографии которых Стас видел в одном журнале. Огненные шары, парящие в воздухе. А теперь еще домовой и леший.

Зона. Что же это такое?…

– Вот и чаек поспел. – Варвара Ивановна принесла две /кружки на блюдечках. – Я-то есть не буду, а чаю с хлебцем попью.

– У меня только черный, – сказал Стас.

– Ржаной-то он самый полезный… А ты ешь, милок…

Они сидели до самого вечера, попивая чай и разговаривая. Когда стемнело, на огонек к ним заглянула соседка, Валентина Павловна.

– Здравствуйте, – поздоровалась она, без стука войдя в комнату.

– Здравствуйте, – сказал Стас.

– Присаживайся, Валя. – Хозяйка освободила гостье свой стул, принесла с кухни табурет для себя. – Как твой-то?

– Спать лег. Завтра утром в село собрался, за покупками. Тебе надо чего?

– Сахару бы надо. Конфет каких подешевле. И хлебца бы.

– Скажу, купит.

– Про пенсию пусть узнает, когда нам получать.

– Это я ему уже наказала.

– Почту пусть поглядит. А то когда к нам почтальон соберется?…

Соседки все беседовали о своих делах, словно позабыв про Стаса, а он сидел тихо и слушал, слушал… Женщины жаловались на маленькую пенсию, на то, что людей в деревне не осталось, даже дачники теперь не приезжают и детей на лето к бабушкам не привозят. Сетовали на то, что электричество стали часто отключать, иной раз на несколько дней, а керосин теперь купить большая проблема. Вспоминали старые времена, когда в деревне был колхоз, неподалеку стоял птичник и коровник, молодежь никуда не разъезжалась, а к селу вела хорошая дорога и по ней два раза в неделю ходил автобус.

Потом соседка несколько раз прощалась, вставала и снова, вспомнив что-то, разговорившись, садилась. В конце концов, попрощавшись окончательно, она вышла из избы. Варвара Ивановна пошла ее провожать, и они еще долго о чем-то говорили под окнами – Стас слышал их неразборчивые голоса. На улице было темно, в пустой избе стояла тишина. Стас, сидя у окна, не шевелился, почти не дышал, и ему вдруг сделалось жутко. Показалось, что он один во всей этой мертвой деревне, что никаких домов здесь нет, только сгнившие срубы с провалившимися крышами, а то, что он сейчас видит – стол с постеленной скатертью, большой шкаф, кровать с горой подушек, выбеленная печь, – обман зрения, мираж. Ничего этого на самом деле нет – только голые черные бревна стен, мох и скользкая плесень. И словоохотливые старушки – это призраки, единственные жители этой давно обезлюдевшей деревни…