Читать книгу "Викинги. Скальд - Николай Бахрошин"

– Его берите! Его! Это он убежать хотел! – кричал Алека. – Это сын самой Сельги, держите его! Я поймал для вас сына Сельги! Держите его! А меня отпустите за это! Слышите?! Отпустите!..

Олича не отпустили. Двинули ногой в зубы, чтобы угомонить. Из разбитого рта сразу потекли к подбородку две тонкие струйки крови. Любеню уже держали за локти крепкие, мужские руки, а он все оглядывался на Алеку, с удивлением видя, что по лицу олича течет не только кровь, но и слезы.

А почему у него? – недоумевал Любеня. Разве это его предали? Ведь это он предал! Сам Алека и предал! Маленького предал! Которого, как положено старшему, должен защищать и оберегать! Почему же он плачет, словно это его обидели?

И тогда мальчик почувствовал, как колко защипало в носу и под горло покатил тугой, шершавый комок.

Он тоже заплакал. Взахлеб, навзрыд, громко и горько всхлипывая, хотя был мужчиной и воином, которому плакать совсем не к лицу…

5

Для ярла Рорика эта ночь тянулась. И пива, вроде, выпил немало, и задремывать уже начал, а тут – тревога. Разгулялся, и снова сна ни в одном глазу.

Пленных заново увязали, мальчишку спутали теперь как взрослого, раз он, щенок, чуть не вырвался на свободу. «Прыткий, оказывается, щенок! И ведь почти убежал, звереныш, еще немного, и шмыгнул бы в лес – а там, пойди, найди его в темноте», – толковали ратники.

Шум в становище скоро улегся. Воины опять похрапывали на разные голоса, громко рыгали во сне от хмельного пива и сытного ужина, а молодой ярл все еще не ложился на походную куртку из кожи. Прошелся по берегу, проверил дозорных, потом присел к догорающему костру, смотрел на тлеющие и потрескивающие угли, задумчиво теребил бороду и усы. С досадой косился на спящих дружинников, завидуя их безмятежности.

Хорошо простым воинам, у них не бывает других забот, кроме как сражаться, есть, пить и любить захваченных женщин, думал он. А ему, ярлу, ведущему за собой дружину, нужно заботиться обо всем сразу.

Впрочем, думал он не только об этом…

Тихо подошел старый Якоб-Скальд, сел рядом, тоже уставился на багровеющие угли, такие живые среди окружающей тьмы. Рорик вопросительно глянул на него. Старый воин успокаивающе покивал, мол, все в порядке, все тихо.

После ярких углей ночная тьма за спиной казалась еще непрогляднее. Монотонно плескались воды чужой реки, глухо перешептывались деревья в незнакомой чаще, где-то вдалеке негромко ухала ночная птица. Пустынно, спокойно, но в этом безлюдье чужой земли все-таки было что-то настораживающее, казалось молодому ярлу. Или – казалось?

– Не спится? – спросил скальд.

– Думаю, – коротко ответил Рорик.

– Молодым рано думать ночами. Молодым надо спать, – неторопливо рассудил Якоб. – Молодым надо много спать. Сначала – много есть и пить, потом – много спать. Бесконечные думы в ночной тишине – это удел стариков, у которых за плечами куда больше, чем впереди… Может, у тебя болят зубы?

Рорик снова покосился на него – не посмеивается ли над ним старый? Впрочем, у него не поймешь. Из-за давнего шрама, стянувшего лицо, его выражение всегда насмешливое. Разве что по глазам.

– Зубы у меня не болят, – ответил Рорик. – Тут другое…

Он замолчал.

Якоб-Скальд терпеливо ждал продолжения.

Когда-то был побратимом отца, знаменитого Рагнара Однорукого, Победителя Великана. Ходил с ним в викинги, держал кормило на его драккаре. Потом, после смерти отца, с честью исполнил долг побратима – стал дядькой-наставником для него и младшего брата Альва Ловкого. До седьмого пота гонял их в воинских упражнениях, учил ратным и морским премудростям, рассказывал о богах-ассах, о далеких, диковинных странах и разных народах, о подвигах морских конунгов и знаменитых бойцов побережья.

Рорик и Альв теперь выросли, но дядька – это как родная кровь, это навсегда. Рорик по-прежнему почитал Якоба как второго отца, уважая его острый ум и рассудительность долгой жизни. Альв… Тот, похоже, по-другому относился к наставнику. Последнее время Рорик часто отмечал у брата пренебрежительные нотки при упоминании Якоба. Впрочем, тот о многом теперь говорил со скрытым пренебрежением.

Да, как-то незаметно все изменилось. Вроде бы вот только, еще вчера, они, мальчишки, взбегали на горы с тяжелыми камнями в руках или боролись по грудь в воде, понукаемые добродушным ворчанием дядьки. Готовили дух и тело к будущим испытаниям, дышали одним дыханием, взахлеб мечтали о будущих ратных подвигах. А теперь – уже взрослые. Он, Рорик, вступил на дорогу викинга, худо ли, хорошо ли, но повел за собой корабли и воинов. Альв все еще медлил, словно выжидал чего-то. Все время оставался дома, отговариваясь неотложными хлопотами. Вот и в этом набеге его не было рядом.

Честно говоря, Рорика тревожил брат.

Он знал, воины его дружины давно уже поговаривают, что младший ярл больше любит торговать, чем сражаться. Наступать горлом из-за двух-трех лишних монет – тут он действительно Ловкий. Нет, его не обвиняли в трусости, хвала Одину Победителю и Тору Громометателю, в роду владетелей Ранг-фиорда трусов никогда не было! Но ярл Альв явно предпочитал присматривать за большим хозяйством Ранг-фиорда, чем ходить в далекие викинги. Это заметили. «Конечно, брату не мешало бы поменьше думать о наживе и побольше – о доблести!» – мысленно соглашался Рорик. Но до сих пор не придумал, как сказать брату, чтобы тот не обиделся. Все-таки младший брат, любимый брат. И слишком обидчивый…

* * *

– Ты знаешь, Якоб, и все знают, что мой отец был знаменитым конунгом, водил в набеги не только свою дружину, – начал Рорик, – остальные ярлы побережья с охотой шли под его рукой со своими ратниками. Мой дед, Рорик Гордый, тоже был морским конунгом, тоже водил за собой много воинов и кораблей…

– Да, это так.

– Ты знаешь, дядька, я могу сражаться не хуже их, могу биться с утра и до вечера двумя мечами, у меня хватает дыхания бежать или грести сутками напролет, я могу потягаться в перетягивании каната с самим Агни Сильным, а это мало кто может… Но чего я добился? Великан Виндлони, Хозяин Морозов, уже увел на север семнадцатую зиму моей жизни, а где моя слава? Где песни скальдов, сложенные о моих походах, где богатая добыча, при виде которой остальные ярлы начинаю жевать собственные бороды от зависти?

– Да, чтобы были песни, нужны подвиги. Чтобы взять большую добычу, нужно разорять богатые гарды, – подтвердил Якоб.

– Вот именно! Нужно! А с какими силами идти на приступ к крепостным стенам? С тремя драккарами и полутора сотнями воинов? Ты знаешь, весной ярлы побережья, объединяясь для очередного набега, выбрали морским конунгом не меня, а Энунда Большое Ухо. За ним пошли.

– Энунд – старый и опытный воин. Он прошел много водных дорог, и до сих пор жив, здоров и удачлив. Дружина Большого Уха никогда не возвращается без богатой добычи.

– Слишком неторопливый!