Читать книгу "Город теней - Михаил Шухраев"

— Ничего страшного, Вадим, у вас нормальная истерическая реакция. Бывает гораздо хуже. Очень многих, случайно провалившихся в Запределье, просто не находят. А большая часть тех, кого находят, требует посадить их в бронированную камеру.

Кивком головы я показал, что оценил ее слова.

— Кстати, меня зовут Марина Ли, отчество не обязательно, на «ты» беседую только с очень близкими друзьями и детьми.

Я снова кивнул, а Марина продолжала:

— Вы очень вовремя уволились.

За этими словами последовала мимолетная улыбка. Ничего себе! Оказывается, пока я валялся в постели, мою жизнь уже изучили и разобрали по косточкам. Изучили и разобрали — а, собственно, кто? Это контора — подразделение ФСБ или нечто в том же роде?

— Нам все время не хватает по-настоящему здравомыслящих ученых, которые способны воспринять не только общепринятые теории. Так что, если у вас возникнет желание, можете стать нашим сотрудником. Правда, придется работать в крайне странной компании: колдуны, чародеи и прочие маги, даже вампиры с оборотнями. Надеюсь, вы стереотипам не подвержены?

— Это каким? Если вы имеете в виду колдунов-чародеев из «желтых газеток» или всех этих чумаков…

— Именно. Никакого отношения к нам они не имеют. Скорее уж, наоборот.

— Тогда кто же тут у вас собрался?

— Те, кто знают: реальность несколько отличается от представлений большинства. Вы уже кое в чем убедились на опыте? Так вот — МЫ ТОЖЕ ЕСТЬ НА СВЕТЕ. Считайте, что вас вербуют на работу в НИИ Чародейства и Волшебства. «Понедельник начинается в субботу» Стругацких, я думаю, читали? Ну, кто из советских ученых этого не читал! Только мы называем себя Отряд «Смерть бесам!» и ставим более прикладные задачи, — но многое похоже.

Я кивнул и совершенно неожиданно для себя ляпнул:

— А бесы и оборотни разве существуют?

— Один оборотень к вам заходит регулярно. Кошак запредельный саблезубый.

Тут Марина мило спародировала манеру Редриковского приятеля растягивать гласные, и я опять глупо заулыбался.

— Это что касается оборотней и бесов… Бесы тоже встречаются, но чаще всего в местном фольклоре. Хотя… «бесы» — это именно то, чему нам и приходится противостоять. Вы убедитесь: все это весьма материально, хотя никаких хвостов и копыт у них нет. Да, и еще: мы — не ФСБ.

— Мне все обещали, что расскажут, что такое Запределье. Так где я, собственно, побывал?

— Хорошо, узнаете. И не в свое время, как наверняка твердил наш замечательный кошак, а прямо сейчас. Давайте с этого и начнем.

Глава 7

На тайной квартире

Санкт-Петербург, центр,

сентябрь 2010 г.

Есть в центре Санкт-Петербурга места, противопоказанные страдающим клаустрофобией. Старые дома здесь словно срастаются, то незаметно переходя один в другой, то пугая крохотные колодезные дворики с редкими пучками зелени облезлыми стенами без окон. Иногда в окна квартир такого дома видно окно напротив — метрах в десяти. А солнце туда не заглядывает никогда.

Проходные дворы часто связаны друг с другом сквозными парадными, где вечно не горят лампочки, а в воздухе висит удушливый запах коммуналок — кошки, какое-то полусъедобное варево, несвежесть, ветхость… Еще одна особенность — совершенно непонятная, никаких законов логики не признающая нумерация квартир. Например, на какой-то площадке располагаются сороковая и сорок пятая квартиры, а вот сорок первая уже в соседнем подъезде, где напротив имеется черный ход в ту же сороковую, только замурованный кирпичной стенкой.

Этот дом спрятался среди себе подобных неподалеку от Безымянного острова, где номерные Советские улицы мирно соседствуют со старомодными Мытнинской, Дегтярным и прочими Фуражными проездами. Он тоже исключением не являлся.

Одна из его парадных, почти незаметная в темноте арки, вела всего лишь к двум квартирам, расположенным в бельэтаже напротив друг друга — шестидесятой и, согласно канонам особой логики коммуналок, шестьдесят четвертой. Скорее всего, в одной из них при старом режиме проживал местный дворник, а в другой он держал свой нехитрый инвентарь на все случаи жизни. Последнее же время эту подсобку, превращенную в однокомнатную с санузлом метр на метр, занимал склочный инвалид с облезлой собачонкой, неустанный сборщик пивных бутылок и завсегдатай мусорного контейнера.

После того, как за инвалидом приехал черный автобус, а собаку забрали какие-то очень дальние родственники, квартира некоторое время простояла пустой. Новый хозяин, вроде бы, тоже какой-то родственник старика, жить там не торопился. Сначала он только изредка заезжал, а потом и вовсе начал сдавать. А что, дело прибыльное — по нашим-то временам!

Бабушки, в теплое время почти бессменно дежурившие на единственной дворовой скамейке, а в холодное коротавшие время у окон, конечно, успели обсудить временного жильца. Вроде представительный мужчина, с достатком, но не из богатеев. Машина еще советская, потрепанная изрядно. Приезжает то заполночь, то каждый вечер. А иногда неделями его не бывает.

Общественность пришла к очевидному выводу: снял, чтоб баб водить, от жены скрывает. Правда, бабушки не раз ссорились:

— Черный, он как галка! Кавказец или из этих…

— Да что вы, он вроде рыжеватый, в плечах широкий. Звать вроде Николаем.

— Нет, Вера Петровна, Леонтий Палыч — вот как его зовут! Сама слыхала с неделю назад, когда он последний раз был. Имя-то редкое, вот и запомнила. И вообще, почти как у Берия…

— Какую неделю назад?! Окстись! С утра сегодня за молоком вышла, его машина аккурат вон здесь стояла!

— А баб, которых он водит, видел кто-нибудь? Может, он вообще из этих… — Особо «продвинутая» бабуля понизила голос — стыдно же и вымолвить-то такое! — …Из меньшинств?

— Да Бог с тобой! Что ты такое говоришь-то?! Телевизор не выключаешь, а там белиберда всякая! — напустились на нее соседки.

Долго могли спорить внимательные бабушки, поскольку никто из них не в состоянии был проникнуть взглядом сквозь наведенный морок. Просто эту квартиру облюбовал для конспиративных встреч один из лидеров довольно влиятельной, хотя и не афиширующей себя организации. Он бы только усмехнулся, услышав разговоры любопытных бабулек. Ну, пусть считают, что хотят, пусть спорят о внешности и путаются в «показаниях». На то все и рассчитано.

А был Леонтий Павлович (он действительно иногда представлялся именно так) большим мастером изменения внешности. Слух бабулек и в самом деле не подвел, но это имя-отчество не имело к настоящему никакого отношения. Да и официально снимал здесь жилье совсем другой человек.

То, что шеф выбрал такое невзрачное место, объяснить можно было только расположением, да вполне булгаковским номером квартиры. Но выбрал он квартиру вовсе не из-за номера. Однако соображения Леонтия Павловича всегда оставались скрытыми от подчиненных.