Читать книгу "Армагеддон. Книга 2. Зона 51 - Юрий Бурносов"

— Давайте решать проблемы по мере их поступления, Андрей Львович.

Вессенберг поставил недопитый стакан на край стола.

— Собственно, у меня все, — сказал он. — Если возникнут вопросы, всегда можете связаться со мной через Решетникова. Если нужно будет подъехать — я тут же подъеду.

— В таком случае не смею вас задерживать.

Гумилев поднялся из-за стола и проводил гостя. Когда Вессенберг вышел, он вернулся, нажал кнопку селектора и произнес:

— Олег, зайди, пожалуйста. И захвати дело эстонца.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ На земле и под землей

Признаться, в канализации Ростислав Шибанов сроду не был.

В детстве имел такой шанс, когда, играя в войнушку, убегал от «немцев» и наступил на люк, который рабочие халявно прикрыли какими-то тонкими дощечками. Провалившись, Ростислав уцепился за край люка и так висел, оглашая окрестности тоскливыми воплями. «Немцы» с перепугу смылись по домам, решив, что Ростик убился, поломал себе все ноги и орет перед смертью. Не исключено, что тем бы и закончилось, но мимо шел пьяненький мужичок, который извлек будущую звезду НХЛ из люка, надрал уши и дал прощальный поучительный пендель, сказавши:

— В другой раз под ноги смотри, лишенец!

Дальнейшее знакомство Шибанова с канализационными системами заключалось в чтении «Отверженных» Гюго. Описание мрачных парижских недр, по которым Жан Вальжан тащит раненного Мариуса на баррикадах во время восстания 1832 года, поразило Ростислава до глубины души. Вот и сейчас он подсознательно ожидал увидеть обросшие мхом и плесенью кирпичные стены, позеленевшие скелеты, прикованные цепями в зарешеченных нишах…

А ничего такого не обнаружилось. Сухие коридоры с проложенными по стенам кабелями и трубами напоминали обычный подвал какого-нибудь учреждения. Видимо, непосредственно как канализация они уже давно не использовались, с самой Катастрофы, а дожди промыли стоки, унеся почти весь мусор.

Стараясь сохранять выбранное направление, Шибанов пошел вперед по узкому коридору, освещая его трофейным фонариком. По идее, здесь имелось аварийное освещение, но оно вряд ли работало, да и как его включить, Ростислав не представлял.

Девушки шли следом, тихо перешептываясь. Как и Шибанов, они тоже вряд ли когда-либо бывали в канализации. Мидори довольно долго не могла поверить, что им не приходится брести по колено в дерьме. Да и вообще, наученная горьким опытом последних лет жизни, она постоянно ожидала, что мир встанет с ног на голову и какая-нибудь дрянь случится непременно. Так что тихие и чистые подземные коридоры ее только больше настораживали.

Они продвигались довольно быстро, останавливаясь только для того, чтобы Мидори поставила очередную отметину маркером на стене.

— Я читала, что в канализационных коммуникациях водятся аллигаторы, — вполголоса произнесла Мидори, озираясь по сторонам.

— Это газетные утки, — сказал Шибанов. — Хотя как-то в Нью-Йорке, кажется, действительно поймали в канализации крокодила. Но он был маленький и убежал совсем недавно. А долго жить и тем более размножаться они в таких местах не могут, ученые это регулярно объясняют, а газетчики регулярно придумывают очередную страшилку.

— А, нет! Я не в газете читала, меня приглашали сниматься в таком кино, — припомнила Мидори. — Не помню уже, что там пошло не так. Роль охотника за крокодилом должен был играть Джейсон Стэтхэм.

Шибанов уже привык к рассказам Мидори о ее неудавшихся кинопроектах. Иногда он подозревал, что девочка все выдумывает, но, с другой стороны, был в курсе, что таких неснятых картин в Голливуде тысячи.

— Судя по всему, фильм не стали снимать, потому что крокодил отказался работать со Стэтхэмом? — уточнил он.

Мидори и Атика захихикали, потом жена Ростислава со вздохом пожаловалась:

— Очень хочется есть…

— Вы же поели в гостях у Мастера.

— Да я понимаю, но… Наверное, это нервное.

— Вот, — сказала Мидори, чем-то зашуршав. — Батончики. Они довольно старые, но думаю, есть можно. Шоколад же не портится?

— Где ты их взяла? — удивилась Атика.

— В джипе, в бардачке. Эти уроды плюс ко всему оказались еще и сладкоежками.

— Расти, хочешь кусочек? — спросила Атика. Ростислав покачал головой и, продолжая шагать, предупредил:

— Насколько я помню, шоколад все-таки портится. Батончику минимум два года. Вы с ним поаккуратнее.

Прозвучало это строго, но Шибанов знал, что никто батончиком не отравится. Скитания, во время которых приходилось питаться просроченными консервами, собачьим и даже крысиным мясом, дали хорошую тренировку их желудкам.

С батончиками девушки разобрались мгновенно. Ростислав про себя отметил, что у них нет воды и нет даже емкости, куда можно было бы ее налить, если вдруг вода обнаружится. Наверное, в «хаммере» валялась какая-нибудь канистра или термос, но не возвращаться же теперь наверх…

Интересно, что там поделывают людишки Мастера? Шибанов, за последние пару лет нахватавшийся основ боевой тактики, оценивал их действия довольно скептически. Хотя оно и понятно: основные силы, бывшие кадровые военные, видимо, стерегут стены или отбивают атаки рейдеров, если таковые случаются. Возможно, даже наносят какие-то превентивные удары, патрулируют прилегающие территории. Именно так в свое время рассказывали Ростиславу те, кто бывал в Солт-Лейк-Сити. Вокруг же Мастера сидят обычные полицаи, которые могут стукнуть по зубам человека, имея на поясе пистолет, а на плече — штурмовую винтовку. Бойцы из них никакие, и Мастер это, вполне возможно, поймет после случившегося побега.

Наверное, рвет и мечет, подумал Ростислав и улыбнулся.

Мастер не рвал и не метал.

Он стоял на балкончике третьего этажа и смотрел на просыпающийся город: черные силуэты мертвых небоскребов, далекое соленое озеро, мечущиеся по улицам лучи фар патрульных автомашин. Никаких следов беглецов не обнаруживалось, по крайней мере, Мастеру о них до сих пор никто не доложил.

Рядом в шезлонге сидел полковник Роулинсон и пил джин «Бомбей» прямо из горлышка бутылки.

— Радуетесь, что живы? — поинтересовался Мастер без особенного любопытства. Он давно уже понял, что полковник — человек непростой, и чувства, свойственные простым людям, Роулинсону не свойственны. Мастер и сам был человек непростой, что греха таить, но Роулинсоном порой втайне восхищался, хотя никогда не признался бы в этом. Потому, кстати, Роулинсон и оставался при нем кем-то вроде советника, хотя явно был способен на большее.

— Скажем так — не сильно опечален этим событием. А вот вы должны радоваться. Порой вас заносит, сэр. Подобные эксперименты ни к чему хорошему не приведут. Он мог бы выстрелить в вас.

— Не успел бы.

— В блок, крепящий эти чертовы люстры, он выстрелить успел.