Читать книгу "Хорьки-детективы - Ричард Бах"

Норки кивнул, но Трилистник этого не увидела.

— Если это правда, если такова власть лишь одной личности и ее идеи, — продолжала она, — сколько же невидимых стен и неведомых препятствий только и ждет нашего пробуждения?

Слышно, как тикают часы.

— Доказательства, мистер Норки! Я все видела и ничего не могу доказать. Была ли я свидетельницей благородного поступка, изменившего ход истории, или это плод моей фантазии?

Трили наконец повернулась к компаньону и повторила главное слово: «Доказательства!»

Он молчал.

— Я закончила, мистер Норки. Благодарю за помощь. Компаньон поднял лапу и разгладил усы.

— Большая честь слушать, вас, мисс Трилистник. У вас выдающийся ум.

Он поднялся и неслышно, на подушечках лап подошел к своему столу.

— Ваши комментарии, мистер Норки. В чем слабость моих рассуждений?

Норки поднял чашку с остывшим чаем.

— Ваша интуиция, мисс Трилистник, на уровне провидения. Насколько я знаю, ваши предчувствия всегда подтверждались.

— До сих пор — да.

— Бесспорно, здесь мы имеем дело с парадоксом. Если мы, прибыв в прошлое, напоминаем автору об идеях, которых он ранее не записал, то чьи это идеи: автора или наши?

— Его, конечно. Он жил в другом мире.

— Боюсь, я плохо разобрался с этой частью загадки, мисс Трилистник.

— Я рассказала ему о его собственных идеях. Наш мир вышел из того мира, в котором он меня не видел. В том, своем мире он писал Правила Этикета сам, в другом — ему их напомнило видение.

Не одно-единственное прошлое и будущее, Норки. Много прошлых и много будущих. И никакого парадокса.

— Мне действительно надо в этом разобраться, — сказал Норки и моргнул. — В одном мире я буду изучать дело, в другом — не буду. А в каком я отложу изучение?

Трили кивнула торжественно.

— Каждое возможное изменение из всех вероятностных. Каждое решение отделяет Вселенную от того, чем она могла бы стать, не будь этого решения.

— Мне верится, мы находимся во Вселенной, где мисс Трилистник раскрывает великую тайну нашего происхождения.

Она взглянула на партнера и, уловив огонек в его глазах, рассмеялась.

— Надеюсь, в одной из вселенных!

Трили протянула лапу к античной вазе, нежно до нее дотронулась. И закрыла глаза.

Глава 14

Трилистник увидела сцену, высокую круглую платформу, ярко освещенную среди окружающих ее сумерек. Перед платформой — аудитория с креслами, одно из которых оставлено для нее. За сценой — зал заседаний Совета.

В верхней части стены из темного дерева — выполненная из серебра карта планеты Ферра. Под ней — грубое изображение двуглавого существа, крылатого змея изумрудно-зеленого цвета. В одной клешне чудовища — пучок молний, в другой — стрелы.

Под изображением змея — большой круглый стол. Вокруг стола — девять кресел для правителей. В четырех из них восседали хорьки. Они отличались друг от друга цветом своих шубок и масок, но выражения их мордочек были одинаково неприятными. На каждом хорьке — черный шарф с эмблемой, изображающей изумрудного змея.

Трилистник осматривала пустые места около ее кресла, когда в зал вошел Аведой Мерек. Он прошел между рядами зрительного зала, поднялся на сцену и спокойно стал в центре в своем белом шарфе, сколотом у горла эмблемой змея.

«Ничем не примечательная фигура, — подумала Трили — ни чеканных черт, ни пронизывающего взгляда». И вместе с тем от него исходила огромная магнетическая энергия.

Последние представители хоречьей цивилизации наблюдали из зрительного зала, как философ предстал перед камерами и уцелевшими членами национального Совета.

— Прошу прощения, если моя сегодняшняя речь не будет слишком красноречивой или занимательной, — начал Аведой Мерек. — Я буду немногословен. Возможно, передо мной — большинство из тех, кто выжил.

Он оглядел четырех из девяти лидеров и камеры позади них, по одной в каждом углу зала.

— С этого дня и впредь навсегда... — произнес философ и после долгой паузы объявил: — Я отрекаюсь от зла.

Его слова были услышаны в залах, домах и местах скопления людей.

Я отрекаюсь от зла. В обычное время это заявление могло бы показаться головоломкой, игрой слов. Однако сегодня Аведой Мерек стал голосом цивилизованного сознания, сильным и громким, и хорьки его слушали.

— Я отрекаюсь от войн.

Сказанные негромко, его слова звучали убедительно.

— Я отрекаюсь от насилия и зла. От ненависти.

Его голос проникал в душу каждого оставшегося в живых.

— Я отрекаюсь от всего этого в моих действиях. В моих мыслях. Это мой выбор.

Он отстегнул эмблему змея, которой был сколот его шарф, и отбросил ее.

— Я отрекаюсь от зла. Навсегда.

Ранее на карте континента появлялись блики в знак протеста тех, кто желал обсуждения и объяснений вместо патриотических выкриков. Теперь, после того что случилось, карта была темна.

Сообщество хорьков, у которого хватило воли и силы для саморазрушения, ошеломленно слушало слова оратора, думая о том, сумеет ли оно жить по-новому.

— У нас есть только один шанс спасти самих себя и наше будущее. Только один путь. Самый простой, каким бы он ни казался невероятным.

Смотря на Аведоя Мерека, некоторые хорьки заметили сияние вокруг головы этого благородного создания, некогда заключенного в тюрьму за антивоенные выступления. Сердца некоторых слушателей почувствовали проблеск надежды во мраке.

— Я хочу спросить: кому разрушения доставили радость? Кто счастлив от того, что произошло?

Радость? Руины до сих пор дымились вокруг хорьков. Счастливы?

В этот момент изображение померкло, и Трилистник проснулась в своем Кресле Нераскрытых Тайн.

Она вздрогнула, стараясь стряхнуть с себя наваждение образов былой эпохи. Осторожно поставила вазу из синего металла на столик около кресла.

«Аведой Мерек сказал правду, — подумала Трили. — Мир был на грани гибели, и только он поднялся против зла и насилия».

«А если бы я попала в другой момент прошлого, — думала она, — например, в период обледенения Ферры? Ведь и так могло быть».

Трилистник протерла глаза, поерзала тревожно в своем кресле.

Он звал нас к нашей высшей истине.

Другое прошлое, может быть. Но есть ли сегодня свидетельства о существовании насилия в прошлом? Трили вздрогнула. История таких свидетельств не дает.

А может быть, хорьки всегда были добрыми и учтивыми? Всегда были деятельны, любили приключения и выбирали те дороги, где требовались риск и отвага?