Читать книгу "Меч и крест - Лада Лузина"

— Спасибо, — сухо поблагодарила она блондина и, демонстративно надев цепочку себе на шею, пошла на улицу, походя заправляя обретенную змею за целомудренный ворот-стойку.

Щеголять чужой утратой было бы верхом идиотства: в любую минуту растеряха могла вернутся в «Центрѣ» в поисках потери.

Но что упало, то, пардон, — пропало!

* * *

Еще раз сверив адрес дома с торопливыми мамиными каракулями на бумажке, в которую та заботливо завернула «большие деньги», оторванные от семейного бюджета ради счастья своей юродивой дочери, дочь осужденно зашла в «Центрѣ Старокiевскаго колдовства на Подолѣ».

В дверях она столкнулась с высокой черноглазой дамой в брючном костюме, скользнувшей по ней невидящим взглядом.

«Какая красивая!» — чистосердечно поразилась Маша, невольно сворачивая шею вслед за ней.

Лицо дамы убивала резкая оправа очков с непривычно узкими, будто презрительно сощуренными стеклами. А безликая короткая стрижка отчужденно «умывала руки», точно не желая знаться с ее чертами, столь напряженными и злыми, что, казалось, по сведенным скулам дамы бежит высоковольтный электрический ток.

И все равно, в сравнении с черноглазой Рита, Лида и Женя казались лишь пародиями на красавиц!

«Если даже такая сюда ходит…» — приободрила себя Маша.

Нагнувшись к своей уже успешно развернувшейся машине, Катя повелительно постучала в окно — водитель поспешно опустил стекло.

— Едешь сейчас в салон, — распорядилась начальница, — берешь мою косметичку Таню и везешь ко мне домой со всеми причиндалами. И напомни ей, чтобы она краску для волос не забыла. Эта идиотка все время забывает, что мне седину прокрашивать надо.

Шофер пораженно посмотрел на Катерину и незамедлительно получил новую порцию крика.

— Чего вытаращился? Да, у меня седые волосы с девятнадцати лет! И чтобы через двадцать минут ждал меня на этом самом месте!!!

…Комкая в руках дорогостоящее направление, Маша Ковалева свернула за третий угол.

Блондин исчез, словно и не бывало, — на его месте, заложив ногу за ногу, сидел бело-джинсовый брюнет с татаро-монгольским лицом и черными, как волчьи ягоды, глазами. Осторожно обойдя его раскачивающийся в воздухе кроссовок, Маша села на самый крайний стул и вежливо спросила:

— Вы последний?

Брюнет поднял голову от книги, нежно посмотрел на нее и молча кивнул в ответ. На его руке сидел большой броский перстень с прозрачно-голубым камнем.

— Тогда я за вами, — вздохнула Ковалева и принялась сосредоточенно разглаживать смятую бумажку. Она успела заметить, что книга, которую читал сосед, — ее любимая «Мастер и Маргарита». И приревновать ее к нему…

— Почему вы сели так далеко? — нежданно поинтересовался брюнет. — Не любите мужчин восточной национальности?

— Нет, что вы! — Маша густо покраснела, испугавшись, что мужчина заподозрил ее в национализме.

— Не переживайте, — продолжал тот, подсаживаясь к ней поближе. — Я коренной украинец. Мои предки жили в Киеве еще до основания Киевской Руси. А затем грянуло татаро-монгольское иго. Естественно, это несколько сказалось на нашей внешности. — Он засмеялся. И Маше понравилось, что он врет, как образованный человек, а не как абхазец с вещевого рынка.

— Я ничего такого… Я просто думала, что это я вам, — запинаясь, оправдалась она.

— Наоборот, — решительно прервал ее он. — Мне очень приятно встретить здесь такую замечательную девушку.

Она настороженно посмотрела на него, пытаясь нащупать в его словах замаскированные иголки иронии. «Издевается, — решила она резко. — Слишком красивый. Хоть и не такой, как Мир. А может, просто скучно ему тут сидеть».

— Я даже не ожидал встретить здесь такую, — любовно проворковал брюнет, придвигаясь еще на один стул.

И от этого вкрадчивого движения Машин живот истерично вжался вовнутрь, так что она разом ощутила все свои мускулы. Ситуация стала опасной! Удушливой от ее унизительного бессилия — очередной красавчик решил поиграть с ней, как кот с мышью, а она совершенно не умеет выходить из подобных игр.

— Если не секрет, зачем вы сюда пришли?

Она быстро опустила лицо — это был единственный известный ей прием самообороны. Крайне слабый.

— Не расстраивайтесь, — утешил ее мужчина. — Обещаю, он будет у ваших ног.

— Кто — он? — спросила она глухо.

— Вы знаете, — улыбнулся брюнет.

— Странно, — запоздало удивилась Маша, искоса поднимая на собеседника глаза. — Мне кажется, я видела вас сегодня по телевизору. В репортаже про аварию. Вы работаете с папой?

Фу…

Она с облегчением выдохнула свой страх и сразу же перестала ждать подвоха.

Все просто: он знает ее отца и знает ее, — папа любит показывать их семейное фото, проживавшее в его старом бумажнике. И понятно, что, встретившись с неказистой дочерью сослуживца, брюнет попытался пообщаться с ней мило.

— Вы где-то учитесь? — расплывчато вежливо поинтересовался он.

— В педагогическом, на историка.

— А читаете только Булгакова? — (Надо же, папа рассказал ему и это!) — И наверняка только «Мастера и Маргариту»? — игриво поддел ее папин сотрудник. — «Белую гвардию» девушки обычно не сильно любят. Она же про войну. — Придвинувшись к ней вплотную, парень переместил книгу в левую руку, показывая ей обложку, — это был сборник, старый и потрепанный, где под заглавным «Мастером» стоял перечень других произведений, не удостоившихся крупного шрифта: «Белая гвардия», «Собачье сердце», «Дьяволиада».

— А знаете, какое мое любимое место?

Его пальцы деловито погрузились в страницы — между большим и указательным блеснуло какое-то украшение: не то цепь, не то золотые четки — Маша не разглядела.

— Вот. Слушайте, — объявил благодушный любитель блестящих побрякушек. — «Над Днепром с грешной и окровавленной снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что…»

Но что казалось издали глубокоуважаемому Михаилу Афанасьевичу, Маше узнать не судилось.

Дверь кабинета с надписью «Кылына» со скрипом отворилась, явив миру обладательницу столь редкого имени — молодую и нежнолицую, с пухлыми, как неочерченные лепестки, губами и светло-золотыми волосами, без намека на черные корни. Придерживая ручку двери, она нетерпеливо выталкивала взглядом посетительницу с перевернутым, огорошенным лицом.

— Так точно на кладбище, никак иначе нельзя? — с надеждой спросила потрепанная жизнью баба, судя по всему, порядком надоевшая золотоволосой.

— Никак! — отрезала Кылына. — Идите на кладбище, сто метров прямо от входа, потом тринадцать шагов на север, и копайте. То, что вы отыщете, вам поможет!

— Но…