Читать книгу "Свидание за доллар - Диана Рейдо"

Может быть, и этот занятный тип, Роджер Мерри, встретился сегодня ей в салоне совсем не случайно?

Перл с удвоенным интересом вновь принялась слушать его. А он, в свою очередь, пытался узнать хоть что-то о ней, добиться какой-то откровенности, милых деталей частной жизни Перл.

Ближе к концу вечера и прозвучало то самое судьбоносное предложение Роджера отправиться к нему домой и послушать классическую музыку.

Роджер сказал:

– Видите, Перл, я понимаю, почему сейчас вы бежите от компании своих сверстников, от приевшихся посиделок, но что вам мешает попробовать окунуться в новую, незнакомую вам удивительную жизнь?

– Что ж, – улыбнулась она, – и как же окунаются в эту самую удивительную жизнь?

– Существуют сотни способов. Например, что вам давно хотелось сделать, но не было желания или возможности?

Перл пожала плечами, но ее вид уже не был таким задумчивым, скорее, она была оживленной.

– Ну же, Перл, – настаивал Роджер, – подумайте хорошенько.

– Честно, я не знаю.

– О господи, да хотя бы помечтайте на полную катушку.

– Это задание из разряда почти невыполнимых, – она вновь улыбнулась, на этот раз печально. Если бы улыбки можно было сравнивать с напитками, улыбка Перл стала бы чашкой капучино, в которую по ошибке добавили чайную ложку соли.

– Вот как? Почему бы это, позвольте узнать?

– Да потому, Роджер, что последний раз я мечтала, наверное, лет в четырнадцать.

У Роджера был ошеломленный вид.

– Кажется, я появился очень вовремя.

– Для чего?

– Для того, чтобы спасти вас. Ладно, начнем с малого. Будем тренироваться. Итак, Перл, о чем же вы мечтали в четырнадцать лет?

– Кажется… Я не совсем уверена… Но вроде бы мне хотелось послушать оперу «Кармен» Бизе целиком.

– Целиком?

– Целиком. От начала и до конца.

– Ну, что ж…

Роджер вытащил из кармана наладонный компьютер и принялся нажимать на кнопки.

Перл с любопытством наблюдала за ним.

– К сожалению, – объявил Роджер, наконец оторвавшись от экранчика, – сегодня в городе нигде не идет «Кармен».

Перл вздохнула.

– Но…

– Но?

– Но у меня дома имеется прекрасная запись этого концерта. И я предлагаю вам прослушать эту запись у меня. Хорошие колонки, отличный звук…

– А не слишком ли поздно?

– Поздно? Не думаю. Для такой оперы, Перл, вечер подойдет как нельзя лучше.

– Хм…

– Ну, и к «Кармен» у меня найдется бутылочка красного испанского вина.

– Звучит заманчиво. Я ведь могу и соблазниться на ваше нескромное предложение, Роджер.

– А что в нем нескромного? Это всего лишь всемирно известная классика.

– Ох…

– Есть и колумбийский кофе.

– Это удар под дых, – улыбнулась Перл.

– Да. А к кофе – французские трюфели. И медовая дыня.

– Что ж, – решительно произнесла Перл, – кажется, этот вечер заслуживает того, чтобы провести его не так, как всегда.

– Вы согласны? Наконец-то. Едемте.

– Я готова.

Возвращаясь мыслями в противоречивое прошлое, Перл не могла не признать, что в каком-то смысле Роджер стал для нее спасательным кругом, шансом на возрождение, на попытку начать новую жизнь.

Новую жизнь для новой Перл, которой давно пора бы понять и признать, что ничего уже не будет так, как раньше. Что на всем белом свете она одна. Что нужно учиться жить иначе, осознавая, что она – последний представитель семейства Пэрриш. Осознавая, но не скорбя.

К чему, в конце концов, привела Перл ее скорбь на протяжении последних лет?

К добровольной изоляции, и только.

К потере всех друзей, приятелей и просто знакомых. Да что там, она даже не встретила того единственного, с кем ей захотелось бы создать семью. Крепкую и настоящую, подобную той, что была у ее родителей.

Она даже не нашла своего места в жизни. Нельзя же, в самом деле, считать своей гордостью и своим призванием место сменного администратора в косметологическом центре. Что она видела в жизни, кроме ресепшн и вереницы женщин-клиенток, мельком бросающих на нее взгляд (раздраженный, конечно же, ведь Перл, в отличие от них, пришедших на прием, всегда выглядела безукоризненно), протягивающих деньги и исчезающих до следующей записи.

Кажется, настало время распрямить плечи (ну, это выражаясь фигурально, на осанку Перл не могла пожаловаться при всем желании), расправить крылья, глубоко вздохнуть и оглядеться по сторонам. Небо и землю заливает солнечный свет, вокруг столько интересных людей – и разве это не повод попытаться получше узнать этот мир?

Роджер предоставил Перл множество возможностей для узнавания.

Вечер прослушивания классической музыки обернулся и совместным ночным времяпрепровождением.

Перл, хоть и не подала виду, пришла в восторг от немыслимо комфортной, импозантной и продуманной одновременно обстановки в особняке Роджера.

Это, конечно, было бы последним, за что она стала бы цепляться и что могло бы стать каким-то определяющим фактором, но ничто не могло ей помешать просто наслаждаться этим.

Роскошная кухня в бледно-оливковых и терракотовых тонах. Коридор с паркетом из темного, до блеска отполированного дерева. Ванная для гостей, куда Перл зашла вымыть руки, сияющая белоснежным фарфором, посеребренными кранами и ручками, идеально чистыми зеркалами шкафчиков. Гостиная, где в полумраке притаилась тяжелая мебель с резными спинками. Перл не была поклонницей такого стиля в обстановке, он напоминал ей средневековую Францию, но даже она должна была признать, что выглядело все импозантно и представительно.

Роджер сам приготовил для Перл кофе в кофейном аппарате. Перл, помнится, еще подумала тогда – а неплохо бы выдавать права на управление этим агрегатом, как на вождение автомобиля!

Он сам нарезал для нее сыр, красиво раскладывая его на огромном блюде (китайский фарфор, ручная роспись драконами), и Перл пробовала его различные сорта – с большими дырками, сладковатый, очень мягкий, крошащийся под пальцами, желтый и твердый, солоноватый…

Шоколад тоже был нескольких сортов. С фундуком, с миндалем, с начинкой из мякоти манго, черный, с кусочками карамели, с инжиром… От запаха этого шоколада у Перл кружилась голова.

Голова кружилась и от пьянящего красного вина, терпкого, ароматного. Перл вытянулась на кушетке, на которую была небрежно наброшена шкура какого-то пятнистого животного, держала в руках бокал на высокой ножке, а Роджер, ничуть не смущаясь, устроился прямо на полу, используя кушетку лишь для опоры.