Читать книгу "Вирус "Reamde" - Нил Стивенсон"

Он на самом глубинном, нутряном уровне чувствовал, что успех игры зависит от стабильности виртуального платежного средства. Это заставило его взяться за историю денег и особенно золота. Золото, как выяснил Ричард, всегда было надежным вложением средств, потому что его добыча требует определенных, более или менее постоянных усилий. Всякий раз, как открывают новые богатые месторождения или придумывают более эффективные методы добычи, золото дешевеет.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: стабильность золота в виртуальном мире обеспечивается аналогичным способом: игроки должны тратить определенное количество времени и сил на добычу определенного количества виртуального золота (или серебра, или алмазов, или других магических либо мифических металлов и самоцветов, которые позже добавят сценаристы).

Разработчики других онлайн-игр определяли это директивно. Золотые слитки хранятся в подземельях под охраной монстров. Чем сильнее монстр, тем больше у него слитков. Чтобы получить золото, надо сразить монстра, а чтобы прокачать персонажа[5], который его одолеет, нужно некоторое количество времени и сил. Система функционировала исправно, но в конечном счете вопрос о том, где лежит золото и сколько усилий требуется на его приобретение, решал от балды какой-то программист в штаб-квартире фирмы.

Безумная идея Ричарда состояла в том, чтобы устранить такую лажу, – доступность виртуального золота должна определяться теми же геологическими процессами, что и в реальном мире, только не происходящими на самом деле, а смоделированными численно. Бесцельно роясь в Интернете, он наткнулся на мозговзрывающий сайт Плутона – П.Т. Ольшевски. Плутон, двадцатидвухлетний сын геолога-нефтяника с Аляски, получил за Полярным кругом домашнее образование (его учили отец и мама – выпускница математического факультета). Типичный вундеркинд с синдромом Аспергера[6], запертый теперь в теле рослого волосатого детины, он много играл в компьютерные игрушки и дико бесился от того, как там обходятся с геологией и географией. Их элементы рельефа совсем не походили на элементы рельефа – по крайней мере для Плутона, готового часами сидеть и смотреть на холм. И вот из протеста – практически в качестве акта гражданского неповиновения, направленного против всей индустрии компьютерных игр, – Плутон создал сайт, где показывал результаты работы своего алгоритма для генерации элементов рельефа, отвечающих его стандартам правдоподобия. То есть каждая деталь ландшафта включала в себя всю историю тектоники плит, атмосферного воздействия, биогенных факторов и эрозии. Разумеется, средний человек не отличил бы их от произвольных элементов рельефа, служащих фоном для обычной компьютерной игрушки, так что в этом смысле усилия Плутона были напрасны. Однако Ричарда интересовала не оболочка его мира, а нутро. Ричарду было важно, что́ некий виртуальный гном обнаружит, вонзив виртуальную кирку в склон горы. В обычном игровом мире ответ – фиг он что там обнаружит. Гора в таком мире всего лишь поверхность, тоньше папье-маше, под которой ничего нет. В мире Плутона кирка сперва вскроет почву – состав которой будет определяться сезонным ростом и отмиранием растительности, а также вековым эрозионным разрушением склона, – а зарывшись глубже, гном рано или поздно наткнется на скальное основание, сложенное определенными минералами. Это будет осадочная, изверженная или метаморфическая порода, и, если ему повезет, в ней будет содержаться некий экономически значимый процент золотой, серебряной или железной руды.

Читатель, они одобрили его затею. Плутон переехал в Сиэтл, где поселился в особом учреждении для людей с расстройствами аутического спектра. Он начал создавать целую планету – жуткую мешанину программного кода, которую в одиночку настучал в родительском доме на Аляске и назвал Т’Эррой, – виртуальный мир, где должна была развернуться новая игра Корпорации-9592. А со временем так стала называться и сама игра.

* * *

На въезде в Ред-Оук стоял торговый центр, принадлежащий «Хай-Ви» – здешней сети продуктовых магазинов. Как и в «Хай-Ви» побольше, при входе имелся кафетерий, где по утрам местные старперы могли позавтракать по специальной цене – всего за $1.99. Ричард, как будущий старпер (по крайней мере на ближайшие полчаса), поставил «гранд-маркиз» на одном из множества свободных парковочных мест и вошел.

Он ожидал увидеть яркие спектральные цвета, как в «Хай-Ви» его юности, но это было заведение постстарбаксовской эры, без открытых цветов, все землисто-охристое, спокойное, продуманно шероховатое. За окнами ползли грузовики, словно собранные из дополнительных деталей «Лего». Палеты с огромными мешками соли высились перед стеклом импровизированными баррикадами. За столиками сидели провинциальные девицы с подведенными, как у енотов, глазами, не понимающие, что светлым блондинкам это решительно не идет. Ссутуленные и как будто пришибленные мексиканцы. Старперы, поразительно бодрые для людей, десять лет назад смирившихся с фактом, что могут умереть в любой день. Несколько подростков и людей среднего возраста за ноутбуками. Одинокий подрядчик просматривал эсэмэски в телефоне. Шоферы, бородатые, с вылезающими из широких ремней животами, оглядывались по сторонам и чесали языком. Продавщицы в форме перекусывали в перерыв с мужьями. Ричард устроился у стены, заказал яичницу с ветчиной и поджаренный цельнозерновой хлеб, затем тоже вытащил ноутбук.

Заставка «Т’Эрры» была целиком содрана с заставки «Google Earth»[7]. Совесть Ричарда не мучила, поскольку он слышал, что Гугл, в свою очередь, спер идею из старого фантастического романа. Планета Т’Эрра висела в космосе на фоне звезд. Положение звезд, к ярости Плутона, сгенерировали рандомно. Впрочем, по мере того как планета начала вращаться и расти, перед Ричардом, вошедшим теперь в атмосферу, возникли вполне реалистичные облака. Континенты и острова начали приобретать трехмерность. На горных хребтах проступили снежные шапки. Реки потекли, поверхность морей пошла волнами. Стали видны дороги, крепости и дворцы. Некоторые из них были созданы еще до запуска «Т’Эрры» и овеяны множеством легенд, другие – выстроены персонажами на этапе «Прелюдии» (первого календарного года «Т’Эрры», когда время двигалось ускоренно), третьи возводились сейчас, куда более медленно, ибо теперь игровое время замедлилось до реального. Главный персонаж Ричарда сейчас гонял балду в недостроенной цитадели, входящей в систему фортификаций, которая в этой части Т’Эрры примерно соответствовала Великой китайской стене, то есть к северу от нее владычествовали конные лучники.

Ричард не заходил в игру с вечера прошлой среды. Разумеется, за эти тридцать шесть часов в виртуальном мире Т’Эрры прошло столько же времени, а значит, персонаж Ричарда должен был что-то делать полутора суток, что-то тихое, незаметное и несущественное – например, спать. И впрямь, в мини-логе, наложенном сейчас на изображение мира, значилось, что персонаж (которого звали Фадд) проспал восемь часов, прободрствовал семнадцать, проспал еще восемь и три часа назад поднялся с постели. Без всякого участия Ричарда он в этот период четырежды поел (на что ушло суммарно четыре часа), а оставшееся время посвятил «медитациям» и «тренировкам», то есть чуть-чуть увеличил свои способности к магии и мордобою (которые и без того в улучшении не нуждались). У каждого класса и каждой расы в «Т’Эрре» имелись такого рода виды автоматической жизнедеятельности, на игровом жаргоне – боторное поведение или просто боторика. Некоторые, например сон и еда, были общими для всех, другие – специфическими для определенного типа персонажей. Для Фадда, как для мага-воителя, боторика включала медитации и тренировки. Будь он рудокопом, его боторика состояла бы в добыче золота, и всякий раз, войдя этим персонажем, Ричард обнаруживал бы в его кошельке чуть больше золотого песка.