Читать книгу "Бриллиант Фортуны - Валерия Вербинина"

– Жанна – горничная ее высочества?

– Именно так, Алексей Константинович.

Положительно, едва ли не все в этом доме вертелось вокруг горничной.

– Хотел бы я взглянуть на эти записочки, – пробормотал Алексей с улыбкой.

Он произнес эти слова без всякой задней мысли, но Варвара Федотовна повела себя очень странно. Она сказала «гм», поднялась с места, выглянула за дверь, после чего тщательно закрыла ее и обернулась к Каверину, который не без удивления наблюдал за всеми этими приготовлениями.

– Теперь я вижу, что в Петербурге не ошиблись, послав вас сюда, – сказала омерзительная старуха, распялив рот в самой сладкой улыбке. – Держите.

И она извлекла из складок своей юбки небольшой сверток, который протянула Алексею.

– Что это? – спросил молодой человек в удивлении.

– Письма Эльстона княжне, – с готовностью отвечала фрейлина. – Которые она посылает через горничную, изображающую любовь к слуге Эльстона. Вы ведь сразу об этом догадались, да?

И она торжествующе поглядела на него.

– Но Полина… я хочу сказать, вторая фрейлина… – Алексей не мог опомниться от изумления. – Она уверяла меня, что между княжной и Эльстоном ничего нет!

– Вторая фрейлина знает ее высочество всего несколько месяцев, – заявила Голикова. – А я – с самого детства. Это всегда был скрытный, упрямый, своевольный ребенок. Вторая фрейлина уверена, что у ее высочества от нее нет тайн, только потому, что она понятия не имеет об истинном характере Александры Михайловны.

Алексей молча переводил взгляд с Голиковой на сверток и обратно.

– Могу ли я поинтересоваться, где вы достали эти письма? – даже не пытаясь скрыть резкость, спросил он.

– В бюро ее высочества, – с готовностью ответила старуха. – Она хранит их в особом ящичке, о котором вторая фрейлина понятия не имеет.

Алексей хотел было сказать, что это подло – читать письма постороннего человека, отправленные другому постороннему человеку, – но вспомнил, кто он сам, с кем разговаривает, для чего его прислали в этот мирный французский городок, и промолчал.

Нет, ему явно не к лицу было читать проповеди.

– А ее высочество… Я хочу сказать, разве она не заметит…

– Нет, – коротко ответила Голикова. – Ее высочество вернется с прогулки не ранее семи. До семи вы успеете их просмотреть?

Алексей ответил сквозь зубы: «Несомненно» – и протянул руку за письмами. Маленький сверток, пахнущий фиалковыми лепестками (наверное, они хранились в том же ящике), лег в его руку.

– Я бы хотел сам просмотреть их, – проговорил Алексей, не глядя на фрейлину. – Это дело… оно очень щекотливое и совершенно особенное.

Он и сам не заметил, как перешел на язык незабвенного графа Чернышёва.

– Я вас оставляю, – учтиво промолвила Голикова, приседая. – Так до семи, cher neveu[8].

Она сделала еще один реверанс и скрылась за дверью.

Алексею хотелось выругаться, и он выругался. Но письма были у него, и другого выхода, кроме как ознакомиться с ними, у него не имелось.

Посмотрев на изящные бронзовые часы с херувимами, стоявшие на камине, офицер убедился, что у него в запасе час и десять минут. Преодолев себя, Алексей сел за стол, взял верхнее письмо и вытянул из конверта маленький белый листок.

Почерк Эльстона – грубый и при этом с множеством вычурных завитушек – ему не понравился, но стиль не понравился еще сильнее. Пышные, жеманные фразы следовали одна за другой, придаточные предложения наступали друг другу на пятки, и уловить истинный смысл написанного было весьма и весьма нелегко.

«Ваша ангельская доброта»… «Ваше отзывчивое сердце»…

Наконец Алексей понял, что речь шла о собаке Эльстона, которая невзначай забралась в соседний сад, принадлежавший княжне, и наделала там переполоху. С этого и началось знакомство Александры Михайловны и мнимого австрийца.

Каверин развернул следующее письмо. Стало быть, снова они встретились у мадам де Сен-Люк на вечере, где представляли живые картины.

«Вы столь же добры, сколь и прекрасны…»

Глупец, в бессильной злобе подумал Алексей, какой глупец! Вот из-за этих вежливых и, в сущности, ничего не значащих фраз мне и придется убить тебя, как куропатку!

Третье письмо. «Я рад, что мой подарок пришелся вам по душе…» Подарком была шкатулка из слоновой кости.

Четвертое письмо. «Ваши глаза сияют, как звезды, во мраке моего существования…» Пятое: «Вы – принцесса моих грез. Я знаю, что надеяться мне не на что, но все же надеюсь…» Шестое: «Я понимаю, что нам суждено быть только друзьями». Седьмое: «Из всех дам, присутствовавших в театре, вы были самой прекрасной, вы затмили их, как солнце затмевает бледные светила…"

Н-да-с. Ну, раз уж дело дошло до солнца, придется мне, милый мой, и вправду тебя убить, тут уж ничего не попишешь.

Алексей просмотрел оставшиеся письма. В сущности, все они были повторениями предыдущих. Каверину они показались претенциозными и неискренними, но он знал, что на молодую, легко возбудимую натуру они оказали бы совсем иное действие. Ведь княжна бережно хранила их в потайном ящичке своего бюро, о котором таки пронюхала пронырливая Варвара Федотовна, и писала на них ответы.

Без десяти семь фрейлина заглянула к своему «племяннику», и тот молча вручил ей письма, сложенные в том же порядке, в котором он их получил.

– Вы прочли? – не удержалась старая доносчица. Ее глаза горели любопытством.

– От первого до последнего слова, – холодно ответил Каверин, не желая вдаваться в подробности.

– И каково же ваше мнение обо всем этом?

Алексей усмехнулся, и, заметив эту усмешку, Варвара Федотовна невольно насторожилась. Точно так же усмехался ее отчим, который бил ее мать смертным боем во все время их недолгой женитьбы.

– Я полагаю, вы поступили совершенно правильно, сударыня, отписав обо всем куда следует. Теперь этим делом займусь я, а господин Эльстон очень скоро пожалеет, что затеял все это.

– Я на вас рассчитываю, сударь, – серьезно сказала Голикова.

– Я счастлив это слышать, Варвара Федотовна. Всегда к вашим услугам, дорогая… тетя.

Фрейлина вышла. Алексей вздохнул, потянулся, лег на кровать и поудобнее устроился.

«Так, с этим делом все ясно: Полина оказалась неправа. Интересно все-таки, что тут делает Видок? Правду он сказал нам о своем расследовании или нет? Неужели он всерьез думает, что можно найти хоть что-то, да еще спустя почти полвека?»

Когда Жанна через полчаса заглянула к Алексею, чтобы узнать, не нужно ли ему чего-нибудь, он уже крепко спал.

Во сне ему привиделся Видок, который бегал по Парижу с огромным пистолетом в руках. За ним в свою очередь гонялись преступники, но он ловко хватал их за шиворот и засовывал в шкатулку из слоновой кости, которую извлекал из кармана. Потом он выстрелил в Каверина, достал шкатулку и открыл ее. Внутри лежала груда бриллиантов. Видок разразился демоническим хохотом, проглотил их и удрал в подземный ход. Фалды его фрака летели за ним по ветру, как два воздушных змея.