Читать книгу "Мечтатель - Иэн Макьюэн"

Теперь он был в безопасности. Голая комната выглядела угрожающе. Он забрался под одеяло в одежде и туфлях – чтобы сразу выскочить в окно, если чудище вышибет дверь. В ту ночь Питер не спал, он бегал. Он бегал из одного сна в другой, по гулким коридорам, через пустыни с камнями и скорпионами, в ледяных лабиринтах, через наклонный розовый туннель с губчатыми каплющими стенами. Тут-то он и понял, что не от чудища бежит. Он бежал по его глотке.

Он проснулся будто от толчка и сел. За окном было светло. Наверное, утро или день. Ощущение как от дня, уже истраченного. Он отпер дверь и высунул голову. Тихо. Пусто. Он раздвинул шторы. В спальню хлынуло солнце, и Питер осмелел. За окном пели птицы, шумели машины, гудела газонокосилка. Когда стемнеет, вернется и чудище. Нужна мина-ловушка, решил Питер. Если он хочет собраться с мыслями, надо сперва разделаться с чудищем. Значит, нужно что? Так… Двадцать кнопок, факел, какой-нибудь груз на веревке, привязанной к шесту…

С этими мыслями он спустился в кухню. Выдвинул ящик. Отодвинул в сторону пачку свечек для пирога, наполовину растаявших в его прошлый день рождения, – и тут заметил свой указательный палец. Палец на месте! Отрос. Крем перестал действовать. Питер задумался о том, какие это может иметь последствия, и тут же почувствовал чью-то руку у себя на плече. Чудище? Нет, Кэт, целехонькая, как ни в чем не бывало.

Питер затараторил:

– Хорошо, что ты здесь. Нужна твоя помощь. Я делаю мину-ловушку. Понимаешь, оно там ходит…

Кэт тянула его за руку.

– Мы тебя час не можем дозваться. А ты тут стоишь и смотришь в ящик. Пойдем, посмотри, что мы делаем. Папа взял мотор от старой газонокосилки. Мы строим судно на воздушной подушке.

– Судно на воздушной подушке?!

Питер послушно пошел за ней. Чашки, кожура апельсинов, газеты и родители – не исчезнувшие.

Томас Форчун держал в руке гаечный ключ.

– Может, получится, – сказал он, – с твоей помощью.

Питер побежал к родителям, соображая, какой сегодня день. Все еще суббота? Он решил не спрашивать.

Глава четвертая

Задира

В школе у Питера был задира, Барри Тамерлан. Он не был похож на задиру. Не грубый, лицо не уродливое, злобно не скалится, кулаки не ободраны, опасного оружия не носит. Не особенно большой. И не из тех мелких, жилистых, тощих мальчишек, которые бывают яростными драчунами. Дома его не лупили, как некоторых хулиганов; избалованным его тоже не назовешь. Родители у него были вежливые, но твердые и ничего не подозревали. Голос у него был не грубый и не хриплый, глаза не маленькие и не злые, и сам он даже не очень глупый. Вообще кругленький и рыхловатый, но не то чтобы жирный, в очках, с толстоватым румяным лицом и серебряной скобкой на зубах. Выражение лица у него часто бывало грустное и беспомощное, и некоторых взрослых это трогало, а еще он неплохо умел оправдываться, когда его ждали неприятности.

Так почему Барри был грозой школы? Питер посвятил этому вопросу немало размышлений. И заключил, что тому есть две причины. Первая – что Барри знал кратчайший путь между тем, чего он захотел, и тем, что получил. Если ты был на спортивной площадке с игрушкой и Барри Тамерлану она приглянулась, он просто вырывал ее у тебя из рук. В классе, если ему нужен был карандаш, он просто оборачивался и брал твой «взаймы». Если стояла очередь, он проходил в начало и вставал первым. Если рассердился на тебя, то так и говорил, а потом ударял тебя изо всей силы. Вторая причина его успеха была в том, что его все боялись. И никто не понимал почему. От одного имени Барри Тамерлан живот у тебя будто стискивала холодная рука. Ты боялся его потому, что все боялись. Он был грозой школы, потому что у него была репутация грозы школы. Если он шел тебе навстречу, ты уступал дорогу; если требовал твою конфету или игрушку, ты ему отдавал. Так поступали все, и представлялось разумным поступать так же.

Барри Тамерлан был в школе могущественным человеком. Никто не мог отказать ему в том, что ему захотелось иметь. Он сам себе не мог отказать. Он был слепой силой. Иногда он казался Питеру роботом, запрограммированным на то, что ему положено сделать. И странно – его совсем не огорчало, что у него нет друзей, что все его избегают и ненавидят.

Питер, конечно, держался от задиры подальше, но испытывал к нему какой-то особенный интерес. Барри Тамерлан был загадкой. Когда Барри исполнилось одиннадцать лет, он пригласил десяток ребят на день рождения. Питер думал отвертеться, но его родители и слышать об этом не хотели. Им нравились родители Барри Тамерлана, и по их взрослой логике Питеру непременно должен был нравиться Барри.

Улыбающийся именинник встречал гостей в дверях.

– Здравствуй, Питер. Спасибо. Мама, папа, смотрите, что мне подарил мой друг Питер!

В этот день Барри был любезен со своими гостями. Он участвовал в играх, разливал напитки, помогал убирать и мыть тарелки. Один раз Питер заглянул в его спальню. Там было полно книг, железная дорога на полу, старый мишка на кровати, набор юного химика, компьютерная игра – спальня совсем как его собственная.

Под конец Барри слегка ткнул Питера в плечо и сказал:

– До завтра, Питер.

Значит, Барри живет двойной жизнью, размышлял Питер, возвращаясь домой. Где-то по дороге от дома к школе мальчик превращается в монстра, а после уроков монстр превращается обратно в мальчика. От этих мыслей Питер перешел к фантазиям о снадобьях и чарах, преображающих людей, но после дня рождения неделями не думал об этом. Как он привык жить среди загадок – само по себе загадка, а во вселенной головоломки были посложнее, чем Барри Тамерлан.

Последнее время одна из них особенно занимала Питера. Он шел по коридору из класса в библиотеку, и его обогнали две девочки-старшеклассницы. Одна говорила подруге:

– А почем ты вообще знаешь, что тебе это не снится сейчас? Может, это тебе снится, что ты со мной разговариваешь.

– Ну, как, – отвечала подруга. – Я могла бы себя ущипнуть. Будет больно, и я проснусь.

– Но допустим, допустим, тебе только снилось, что ты ущипнула себя и что тебе больно, – сказала первая. – Все может быть сном, и ты никак не узнаешь…

Они свернули за угол и скрылись. Питер остановился подумать. Похожая идея у него самого брезжила, но так четко еще не оформилась. Учебник литературы у него в руке, широкий светлый коридор, лампы на потолке, классы слева и справа, из них дети выходят – может, всего этого нет. Может, они всего-навсего мысли в его голове. Рядом с ним на стене висел огнетушитель. Он вытянул руку и дотронулся до него. Красный металл холодил пальцы. Твердый, реальный. Как же его может не быть? Хотя и в снах так – все кажется реальным. Только проснувшись, понимаешь, что видел сны. Как понять, что огнетушитель тебе не снится, не снится красная краска, не снится холод металла?

Шли дни, и Питер все размышлял над этой проблемой. Однажды днем он стоял в саду и вдруг понял, что если мир ему только снится, тогда всему в мире, всему, что происходит, причина – он. Высоко в небе начал снижение авиалайнер. Его крылья серебрились на солнце. Люди там пристегивали ремни безопасности, откладывали журналы и даже не подозревали, что снятся мальчику на земле. Значит ли это, что, если самолет разобьется, виноват будет он, Питер? Ужасная мысль! Хотя, если это так, самолеты на самом деле не разбиваются. Это только сны. Тем не менее, глядя на самолет, Питер всеми силами желал, чтобы он приземлился благополучно. Самолет приземлился.