Читать книгу "Дневник Саши Кашеваровой - Марьяна Романова"

Вот в прошлом декабре был у меня любовник, у которого получалось разбудить во мне священного дракона с тонкими перепончатыми крылышками. В его руках я становилась пластилиновой – он лепил меня, как маг лепит голем.

Мы возносились к небесам, а потом камнем падали вниз, на потные простыни. А потом он завязывал презерватив узелком и шлепал босыми ногами в кухню, к мусорному ведру, а я смотрела ему в спину и почему-то чувствовала только разочарование. Не были мы с ним одной крови, как-то так.

Он надевал трусы, закуривал, вооружался мобильником и начинал нервно расспрашивать кого-то про какие-то фючерсы и бог еще знает что. А я мечтала об одном – чтобы он поскорее собрал манатки и ушел до следующей, например, среды. И желательно не звонил мне в промежутке между свиданиями.

Он был отчаянно скучен, и в конце концов накопившееся раздражение, точно Георгий-победоносец, убило внутреннего дракона. Нет-нет, мне хотелось не социального единства – взрослые одиночки редко хотят вступить в законный брак, потому что привыкли с остервенением матерого волка охранять свою территорию, – а биологического. Магического даже.

Так вот, зарегистрировалась я на секс-форуме (присвоив ник – Babalon) и, распивая бутылочку полусладкого, принялась читать о чужих проблемах интимного характера. Когда у самой секса нет, это здорово бодрит. Прочитала о том, как одна девушка дотянула с лишением невинности до двадцати пяти и теперь ищет гинеколога, который согласился бы удалить плеву хирургическим путем. Но все ее отговаривают, и с одной стороны, ей жутко обидно, что все сложилось подобным образом, а с другой – не терпится сорвать заветную печать и пуститься во все тяжкие.

Почему-то я вспомнила, как детные подруги соревновались, чей ребенок быстрее заговорит. Кто-то уже спустя шесть-семь месяцев после родов пытался интерпретировать бессмысленные «агу-агу» малыша как сакральный язык, обладающий грамматикой и логикой; кто-то гордился, что годовалый сынишка умеет коряво рассказать частушку «Ладушки-ладушки», а у одной моей приятельницы трехлетняя дочь по имени Дуся все еще упорно безмолвствовала. Вернее, общалась на языке первобытных людей, состоящем преимущественно из гласных звуков разной степени протяженности.

Все этой приятельнице сочувствовали, рекомендовали показать Дусю светилам психиатрии и неврологии, а за спиной называли «бедненькой».

И вдруг в один прекрасный день Дуся заговорила – причем сразу на чистейшем литературном языке, и все юные декламаторы «Мухи-цокотухи» вдруг померкли в сравнении с нею.

Почему-то мне кажется, что с сексуальной отсрочкой та же история (если, конечно, она не обусловлена серьезными психологическими травмами). И эта девица с форума сейчас возьмет и задаст всем жару. И через годик ныне сочувствующие ее неискушенности будут краснеть, если она вздумает поделиться интимными подробностями своих свиданий.

Хотя, возможно, я фантазирую.

Потому что я вообще люблю придумывать людям альтернативную жизнь. Можно сказать, хобби у меня такое.

Еще на секс-форуме я увидела мужчину, который искал ту, чьи ношеные трусики он мог бы носить в кармане пиджака на работу (так и представляю, как на каком-нибудь совещании он с видом безразличным и независимым, жестом фокусника вынимает их и – сморкается? вытирает испарину на лбу? нюхает и убирает обратно?); женщину, которой было бы интересно кого-нибудь отшлепать; мужчину, который мечтает познакомиться с кем-нибудь похожим на покойную Эми Вайнхаус; мужчину, который разместил фотографию собственной задницы (надо сказать, довольно рыхлой и неаппетитной, поросшей редкими рыжеватыми волосами) в надежде кого-нибудь увлечь этой интригой (кого? кого?!).

Еще мое внимание привлекло такое объявление: «У меня гибкая спина и длинный член. Я могу сам сделать себе минет. Меня возбуждает, когда на это смотрит девушка. Если тебе интересно, пиши, созвонимся по скайпу. Я в Германии».

Перечитала трижды, и вдруг во мне проснулась та девушка, которой я давным-давно перестала быть, которая с горящими глазами бегала по городу в поисках приключений. Она врала себе, что ищет любовь до гроба, что мечтает о доме-полной-чаше и боттичеллевских ангелочках, которые выдохнут слово «мама» в ее улыбающееся лицо. Но на самом-то деле ей хотелось именно ветра в лицо, танца в стиле «девочка на шаре» и отсутствия опоры. Потому что любая крепость – это не только надежность, но и стены, за которыми иногда и неба не видать, а девушке той мечталось именно о нем – неважно звездном ли и ясном или низком и плюющемся ледяным дождем.

Потом с девушкой той случилось все то, что и случается обычно с принцессами этого редкого гурманского сорта, – приключения стали восприниматься днем сурка, а теория крепости – величайшей ересью. Чужие крепости либо рассыпались в прах спустя хрестоматийные три года, либо со стороны казались тюрьмами. Когда тебе под сорок и ты привык жить один, даже любой бытовой компромисс воспринимается посягательством на священную территорию.

Но когда я прочла объявление, та девушка вдруг пробудилась во мне и, недоуменно потерев кулаками мутноватые от многолетнего летаргического сна глаза, размяла пальцы и бодро отстучала ответ: «Привет! Не могу сказать, что меня возбуждает самоудовлетворение такого рода. Но мне было бы жутко любопытно на это взглянуть. А еще я не верю, что живой человек может так согнуться!»

Ответ пришел через несколько минут. Мужчина писал, что его зовут Вадим, он давно живет в Дрездене, и жена ушла от него пять лет назад, обозвав извращенцем, он одинок и даже не надеется встретить родственную душу (в этом месте я, хмыкнув, подумала, что таковой могла бы стать цирковая женщина-змея со всеми вытекающими интимными последствиями). Также Вадим прислал фотографию, с которой смотрел на меня печальный брюнет моих лет, с длинными, как у мультипликационной барышни, ресницами.

Терять мне было нечего, и еще через пару минут мы связались по скайпу.

Разговор не клеился, хотя при мне была фляжка с темным ромом. Наверное, все дело в том, что в реальной жизни я общаюсь преимущественно с людьми моего круга – газетчиками, телевизионщиками, писателями, художниками. Нам легко освоиться на территории светской беседы. Можно заговорить, например, о том, знаком ли тебе, брат Вася, тот сорт тоски, который Бергман показал в «Часе волка», – и собеседник непременно ответит, что подобное он испытывает каждый раз, когда пробивает свое имя в блогах яндекса. Ему начинает казаться, что он – кусок беспомощного окровавленного мяса, а вокруг – волки да лисы, голодные и с острыми клыками. Или о том, как Серж Лютен мастерски воссоздает запах тлена и как это может быть красиво в «высокой парфюмерии».

Вадим же преимущественно молчал, ему хотелось перейти к действию.

– Ладно, – махнула рукой я. – Показывай уж.

И откинулась на спинку кресла.

То, что спустя несколько минут явил мне экран ноутбука, будет, наверное, годами сниться мне в страшных снах с юмористическим уклоном. Вадим нырнул куда-то вниз, одной рукой расстегивая молнию на джинсах, а другой поправляя экран, чтобы мне было лучше видно. Китайские гимнасты точно застрелились бы от зависти.