Читать книгу "Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд"

Ему была омерзительна сама мысль учитывать замечания Сапперштейна и уродовать свой роман согласно сомнительным предложениям издателя. Но таков был литературный мир: отношения между автором и издателем – святое дело. И в жизни Криди случались такие отношения. Сейчас же, с контрактом в руках, Криди стал официально весомой частью этой священной литературной традиции. Он будет публикуемым автором, а профессиональные авторы допускали редактирование.

Криди умел приспосабливаться. Его родители рассказывали ему о людях там, дома, которые были слишком слабыми или слишком гордыми, чтобы сопротивляться судьбе. Они погибли в огне, от пули… или хуже того. Его родители напоминали ему о людях, которые умирали с голоду при Романовых, которые не опустились до каннибализма, когда их деревня голодала в последнюю суровую зиму перед тем, как они сбежали в Америку.

Криди сразу же возмутило, что его посчитали слишком юным, чтобы спрашивать его мнение по этому поводу. За него решили родители, и только позднее он узнал, что таким образом они спасли жизнь его и свою собственную.

Он смутно помнил, как они рыдали над телом кузена, который принял другое решение. Но он не видел, что они сделали с полузамерзшим трупом.

Криди поколебался, поднял глаза на полки над его письменным столом, на которых лежали стопки неопубликованных романов. Снова глубоко вздохнув, Криди склонился над машинкой и принялся барабанить по клавишам.

Много позже он поднялся и прижал ладони к пояснице, поморщившись от боли. Достал из стенного шкафа старый чемодан и снова принялся перекладывать рукописи. И, как обычно, Криди вернулся к тому старому короткому скетчу, который написал давным-давно о двух друзьях, выпивающих на Рождество.

Скетч был написан на пожелтевших листках, вырванных из блокнота.

Сколько раз он хотел уничтожить эти листки. Но каждый раз спасал их от огня или мусорной корзины, ненавидя себя за слабость… за зависть, которую испытывал.

Господи, если бы хоть раз ему удалось поймать этот голос…

Холодный, белый простор чистой бумаги привел его в чувство.

Криди еще подумал о Париже и о своей прекрасной, обреченной Виктории, затем закусил губу, охваченный идеей.

Вдруг он сможет сделать написанные там слова более или менее своими собственными? И черт побери, неужели он не сможет что-то улучшить? Он уже придумал, с какой фразы начнет.

Он выдернул лист бумаги из машинки, вложил новый и начал перепечатывать написанные каракулями слова со старых листков бумаги.

5. Улики

Существуют четыре варианта убийства: злонамеренное, извинительное, оправданное и похвальное.

– Амброз Бирс[12]

Вскоре после ленча, к которому Ханна почти не притронулась, она вдруг почувствовала сильный голод. С ней теперь часто так бывало – то умирает от голода, то не в состоянии прикоснуться к еде. Вместо того чтобы сбегать и что-нибудь ей купить, Ричард настоял на том, чтобы они вместе пошли на рынок Аткинсона – единственное продуктовое заведение в городе и, соответственно, место, которое часто посещали Хемингуэи. Местный колорит для книги, так он объяснил свое желание Ханне.

– Еще далеко до этого места? – спросила Ханна. – Надо было взять такси.

Не обращая внимания на ее протесты, Ричард наблюдал за Ханной, смотрел, во что он ее превратил. Женщины могут быть такими настырными. Но обрюхать одну – и она в полной от тебя зависимости. Ричард удовлетворенно и со злорадством смотрел на то, что сделал с ней его член…

И все же…

И все же…

Ричард дивился, что она все еще может идти так резво, до сих пор держится. Но Ханна всегда это умела. Все дело в ее крестьянских кельтских генах, во всяком случае, он так думал. Но все эти месяцы без таблеток… Что же, Ричард был удивлен, какой характер она проявила. Она обратилась к психиатру по его настоянию. В тот ранний период, когда она еще могла пить таблетки, она вечно жаловалась, ныла, и ее значительно легче было подчинить своей воле. Тут она забеременела, все лекарства пришлось отменить. Ее личность начала меняться, но Ричард предпочитал покорную Ханну.

Поэтому он настоял на том, чтобы она обратилась к другому доктору, который согласился прописать Ханне лекарства во время беременности. Ханна отказалась эти лекарства принимать и осталась со своим первым доктором, который наложил запрет на все лекарства.

Теперь, когда она ничего не принимала, она стала более упрямой и своенравной.

Он изначально видел в Ханне свою собственную Кэтрин Баркли – аппетитную шотландку с подмоченной репутацией, годящуюся для койки, возможно, обреченную романтическую фигуру. Любовницу прямиком из «Прощай, оружие». Но в последнее время Ханна все больше напоминала Ричарду Гарри Моргана в женском обличье: всегда задран подбородок и кулаки наготове.

Было в Ханне что-то неукротимое, динамичный драйв, который все больше беспокоил Ричарда и понуждал заходить все дальше и дальше в попытках ее спровоцировать – найти такой момент, когда она будет полностью соответствовать его представлению о ней как квинтэссенции героинь Хемингуэя: артистичной, хрупкой, хорошенькой и покорной в постели.

Именно так он задумывал, когда женился на ней, но ее беременность все изменила.

Была еще одна мысль – желание вырастить писательницу.

Он видел в Ханне если не бесспорный талант, то, по крайней мере, энтузиазм художника, который верил, что находится на пороге большой работы. Почти как Папа в двадцатые годы в Городе Света.

Для Ричарда руководить Ханной, формировать из нее писательницу стало интересным экспериментом. Он некоторым образом стал ее надзирателем.

Чтобы стать писателем, недостаточно найти голос и рассказать историю. Также крайне важно соответствовать некоторым шаблонам и конструкциям, которые облегчат категоризацию и, соответственно, анализ для сообщества критиков.

Именно таким путем писателю следует найти свое место в Каноне – через молчаливое сотрудничество с эрудитами.

– Еще далеко, Ричард?

– Не очень, я думаю.

Пока она не снижала темпа.

– Ты вообще знаешь, где этот магазин?

– Имею представление, – ответил он.

– Эта история с Мэри, – сказала она, – весьма занимательна. Но похоже на правду.

– Ты согласна с моей теорией?

– Я отношусь скептически, но поддерживаю. Учитывая славу Папы и его трагический уход, обязательно должно было быть расследование.

Ричард кивнул. Он ожидал этого замечания, он в голове уже подготовил почву… знал, насколько сильно можно давить, учитывая скептицизм Ханны.