Читать книгу "Амулет Паскаля - Ирэн Роздобудько"

7

— Нагулялись? — встретил меня на лестнице мсье. — Как вам город?

— Очень красивый. Особенно фонтан! — сыронизировала я.

Мсье Паскаль засмеялся:

— Это не я придумал!

— Надеюсь…

Я спросила, не нужно ли помыть пол в его доме. Честно говоря, этот вопрос прозвучал из моих уст так, будто я предлагала погладить ему шнурки от ботинок после дождичка в четверг (так, помнится, шутили у меня на родине).

— С этим замечательно справляется матушка Же-Же, — сказал он. — Вы мне еще понадобитесь. Куда торопиться? В прошлый раз я не расспросил вас — о вас. Это моя ошибка. Поэтому пойдем пить чай. И вы немного расскажете мне о себе.

На балкон, увитый диким виноградом, матушка Же-Же принесла на подносе чай. Сквозь густую зелень кое-где проглядывал горный пейзаж.

— Зачем вам знать обо мне, если вы такой мастер моделировать судьбы? — спросила я, вспоминая, как легко он распоряжается будущим посетителей деревянного бистро. — К тому же, в моем «резюме» все написано.

— Признаюсь, я читал его не слишком внимательно. Я вообще не люблю читать документы и всевозможные справки… Вот беседа — совсем другое дело. Пейте чай и рассказывайте.

Чай был ярко-пурпурного цвета с густым малиновым запахом. После прогулки мне очень хотелось выпить чего-то именно такого — вкусного и горячего. Я сделала глоток и сразу разомлела.

Мсье Паскаль вопросительно смотрел на меня.

— Если вы не хотите копаться в прошлом, я задам вам вопрос, а вы можете начинать с чего угодно. Мне все равно. Итак, что вы вспоминаете из своего прошлого, когда остаетесь наедине с собой?

Я задумалась…

— Красная пыль… — сказала я, и мсье Паскаль удивленно поднял брови.

— Да… — продолжала я, — красная пыль на улицах моего города, она неслась с металлургического завода. Когда по ней бегала детвора — над дорогой и домами вздымалась пыль, от которой даже крыши и деревья становились красными. Этой пылью девчонки вырисовывали на ногах модные гольфы: окунались в нее по колено, а потом по красному фону пальцем выводили загогулистые узоры…

Даже сама удивилась тому, что вспомнила об этом! Действительно, эта бесконечная терракотовая пыль сопровождала все мое детство.

…Мимо нашего дома (почему-то это происходило ночью) везли на рынок арбузы. А потом всю ночь слышались шлепки — «хлоп-хлоп-хлоп» — это их разгружали и сбрасывали в железные сетки. Вся улица пахла арбузами. Мы воровали арбузы из сетки (открыть ее было несложно!), и каждый из шайки съедал по огромному арбузу, разбивая его об асфальт и погружаясь в мякоть по самые уши.

…Букет пионов на подоконнике в день моего рождения. Мне было пять лет, я стояла в длинной ночной рубашке на холодном полу и держала этот букет. Была уверена, что его принесла фея.

…Дождь. Ливень. Стена воды. Но — теплая. Ни души на улице. Я иду по колено в воде, мокрая, как сама вода. Я подношу руки к дождю и говорю: «Брат, забери меня с собой!» В струях вырисовывается полупрозрачное лицо. Мне никто не верит…

…Драки — «двор на двор». «Броненосец», построенный из картонных коробок и украшенный крышками от кастрюль, которые мы тайком выносили из дома. Я никогда не была «санитаркой», как другие девчонки. Всегда — в первых рядах, с карманами, набитыми камнями. Я умела плевать на три метра вперед, а бегала так, что меня никто не мог догнать! Драки были жестокие — до «первой крови». А потом победители и побежденные обменивались «пленными» и вместе шли к реке отмывать в ней раскровавленные носы. Потом пекли картошку на берегу и уже в темноте рассказывали истории «о черной руке мертвеца»…

Я уверена, что все эти истории означали для мсье примерно то же самое, что и «хрены собачьи». Выражение его лица было для меня непонятным.

— Печеный картофель — это вкусно? — наконец спросил он.

— Вкуснее всего, что я ела после! — заверила я. — Представьте: сначала картошку надо наворовать! Обычно это происходит поздно вечером. Кто-то стоит «на шухере», а кто-то лезет в соседский огород… Потом разжигают костер и, когда угли начинают тлеть, — туда кладут картошку. Когда ты выхватываешь ее из золы — твои руки становятся черными, ты перебрасываешь ее с ладони на ладонь. А потом черными становятся и губы, потому что ты не можешь удержаться и ешь ее прямо с кожурой. И вместе с картошкой обязательно нужно хрумкать огурец — тогда полнота жизни ощущается лучше! Такой вот рецепт… Впоследствии ко всему этому добавляется водка… Сигареты… Секс… Мысли о самоубийстве… Но это уже совсем другие истории. Они — неинтересны.

Собственно, у многих людей они похожи друг на друга. Особенно у тех, кто вовремя избавился от «розовых очков»…

Он пристально смотрит на меня. Кажется, я, как говорят китайцы, потеряла свое лицо! Слишком разболталась. Это опять же — от здешнего хмельного воздуха!

…Вечереет, с гор веет густым запахом засыпающих деревьев, а с городских клумб — ароматом ночных фиалок. Все это дурманит. Перед глазами плывут черные и розовые круги. Черное с розовым — очень красивое сочетание… Надо обуздать свои эмоции, ведь с тобой может произойти то же, что с профессором Плейшнером, думаю я.

— Вот такая фигня… — весело заканчиваю свой рассказ. — Теперь мне кайфово везде.

— Не лгите, госпожа Иголка, — говорит мсье Паскаль. — Вы неизлечимо больны. Извините, но говорю так потому, что слишком хорошо вас понимаю. У меня есть еще один вопрос: почему вы решились на такой шаг?

Предпоследнее слово он произносит с особым нажимом. Я пожимаю плечами.

— Собственно, у меня была возможность сделать такой же, только в другую сторону, — делаю акцент я на последних словах. — Могла бы жить на берегу океана, например… Но это скучно — зависеть от чьих-то кредитных карточек. Лучше иметь свою.

— То есть?

— Ну… Однажды у меня была реальная возможность зажить прекрасно. Один милый человек предложил мне райскую жизнь — на таком вот берегу океана. И я почти согласилась. Он был счастлив.

— И что? — Глаза мсье Паскаля стали совсем как у мальчишки.

— Ну… Я выставила уйму разных условий.

Я сказала, что должна забрать с собой собаку.

«No problem!» — сказал он.

Я сказала, что не проживу без трех своих подруг.

«No problem!» — сказал он.

Я сказала, что не могу оставить без присмотра могилы своих близких.

«No problem!» — сказал он.

Тогда я сказала, что хочу забрать дерево, растущее под моим окном, и, желательно, именно тех воронов, что слетаются к нему, несколько тонн красной пыли с нашей улицы, троллейбус с номером 48, вывеску хлебного магазина, на которой нарисованы кривые бублики…

Дерево он обещал выкопать и пересадить.