Читать книгу "Опасный виконт - Миранда Невилл"

— Но это, наверное, трудно — приобрести такие книги? Я думала, они все принадлежат королю.

— Даже короли продают или раздают какие-то вещи, если на то есть причина. Самый редкий экземпляр моей коллекции принадлежал королеве Екатерине Говард. Вы легко можете догадаться, почему книга не осталась в королевской семье.

— Бедная женщина.

— Да, она недолго пробыла королевой. Именно поэтому ее книга — такая редкость.

— Как мило было со стороны Генриха Восьмого казнить свою пятую жену с такой поспешностью. По-видимому, он заботился о будущих библиофилах, когда принимал решение.

Губы Себастьяна дернулись, и он улыбнулся. До Дианы вдруг дошло, что она никогда не видела его улыбающимся. Обычно его лицо выражало скуку, раздражение, задумчивость, а иногда, когда он оказывался вовлеченным в спор, — настороженный интерес. Никогда за время их недолгого знакомства она не замечала на его лице ни малейшего признака легкомыслия. А оно ему шло. В первый раз она заметила, что у него совсем не отталкивающая внешность. Черты лица были пропорциональны: высокие скулы, прямой нос, твердый подбородок. Сейчас он был без очков, и она сумела разглядеть его серые, красивой формы глаза с темными ресницами. Его улыбающийся рот с твердо очерченными здорового цвета губами определенно привлекал к себе. Наверное, поцеловать его будет отнюдь не противно.

— Отношения Генриха к женам действительно были благом для коллекционеров, — сказал он.

— У вас есть книги всех шести жен?

— Так случилось, что Екатерины Парр пока нет в моей коллекции, но надеюсь вскоре ликвидировать этот пробел.

— Интересно! У кого же вы надеетесь ее достать?

— У одного довольно эксцентричного молодого человека. У него небольшая, но отличная коллекция. Я уже несколько лет уговариваю его уступить мне эту книгу и надеюсь, что теперь я почти у цели.

Что-то было не так. Себастьян подумал, не заболел ли он. Он не мог избавиться от мыслей о леди Фэншоу. О Диане.

Когда она пришла к нему в библиотеку, он мысленно выругался. Ему бы, как он и собирался, следовало еще утром уехать из Мэндевилла, после того как он провел целую ночь в мечтах об этой опасной, но такой притягательной женщине. Он был раздосадован, что поддался чувствам, которых не испытывал с подросткового возраста, и уже чуть было не собрал вещи, чтобы отправиться в Кент. Как раз вовремя, чтобы еще раз попытаться поговорить с Дивером о продаже книги.

То, что он сообщил Диане о Екатерине Парр, тоже v можно было считать признаком помешательства. О существовании, не говоря уже о местоположении коллекции Дивера почти никому не было известно, и он чуть не проболтался.

Он решил остаться, лишь узнав, что вся компания отправилась на прогулку на целый день. И теперь он сам себе не верил, что мог целых полчаса вести беседу о книгах с женщиной. Женщиной, которая задавала умные вопросы и знала о прежних владельцах его книг не меньше, чем он сам. Она сидела у стола, подперев голову рукой, и с нескрываемым интересом слушала его рассказы о сафьяне, о тиснении золотом, блинте, гербах. Хотя в собрании Мэндевилла было немного книг из королевской семьи, ему удалось разыскать несколько, чтобы проиллюстрировать свои исследования.

Себастьян надеялся, что не несет чепухи. От ее близости у него кружилась голова. Ему нестерпимо хотелось дотронуться до изящно изогнутой руки, ощутить пальцами нежную светлую кожу. Когда она вытянула руку, чтобы прикоснуться к книге в кожаном переплете, ему захотелось поцеловать ее. Руку, естественно. Его тянуло быть ближе к ней, вдыхать ее запах, погрузить лицо в соблазнительный желобок между ее грудями и глубоко вздохнуть.

Он не хотел думать о том, что он на самом деле желал сделать с ней. Достаточно сказать, что идея ходить в старомодных, но удобных широких брюках казалась ему сейчас, как никогда, удачной.

— Но вы вчера говорили, что приехали в Мэндевилл посмотреть атласы.

Что происходит? Разум ему совершенно отказывает!

— А это что? — спросила она, рассматривая фолиант, открытый на странице с Генуэзской бухтой.

На пергаменте была не очень умело от руки нарисована карта, хотя цвета выглядели очень живо.

— Как чудесно! — воскликнула она, показывая на русалку, резвящуюся в Лигурийском море. — У нее лицо женщины, в добродетели которой можно сомневаться, но какое оно очаровательное.

Себастьян тоже это отметил:

— Она выглядит удивленной. Словно ее рыбий хвост внезапно поднялся над волной и она в недоумении: «Я и не знала, что он у меня есть. А что же с моими ногами?»

Он покраснел, упомянув ноги.

Диана протянула руку и провела пальцами по его руке.

— А вот, должно быть, любовник русалки, — сказала она, указывая на морского бога с трезубцем, выпятившего свою широкую грудь.

Себастьян перелистывал страницы с чрезвычайной аккуратностью, чтобы ненароком не коснуться Дианы еще раз. Следующая карта была украшена изображением морского чудовища с мрачной мордой, другие — изящными парусными кораблями, экзотическими рыбами, стрелками, указывающими стороны света. Каждая картинка сопровождалась слегка ироничным восклицанием.

— А что это за книга? — спросила она.

— Портулан. Сборник старинных морских карт. Относится к четырнадцатому веку и показывает берега, бухты и острова Средиземного моря. Его хранили на борту корабля.

— Как здорово, что такую сугубо практическую вещь снабдили столь очаровательными иллюстрациями.

— Плавание длится много недель, и, украшая карты, моряк с талантом художника коротал время.

На открытой странице был изображен остров.

— Эльба, — отметила Диана. — Непонятно, почему Бонапарту не сиделось там. Ведь климат на Эльбе гораздо лучше, чем на Святой Елене.

Себастьян готов был разделить ее чувство. Он ненавидел холода.

— Я там не был, но уверен, что вы правы.

— Как бы я хотела побывать в Италии. Вы, должно быть, хорошо знаете эту страну. Как говорят, там тепло и природа очень красивая.

— Никогда не был.

— Разве вы не навещали свою мать? Леди Джи говорила, она провела там долгие годы.

— Это так.

— Я думаю, — продолжала она, — что политическая ситуация затрудняла передвижение по Европе, но несколько лет назад все изменилось.

— Да, — односложно ответил он.

Диана растерянно взглянула на Себастьяна, Она ясно почувствовала, что его настроение резко изменилось. Напоминание о его матери, графине Монтечитте, против воли вновь вызвало в голове мысли о природном вероломстве женщин.

Он отвернулся от своей теперь нежелательной собеседницы. Не грубо, но ясно давая понять, что свидание надо заканчивать. Хоть бы она уже ушла и дала ему возможность продолжить работу.