Читать книгу "Интимный дневник гейши - Лора Джо Роулэнд"

— Ей пришлось бы забраться на крышу, перепрыгнуть оттуда на стену, а на другой стороне перебраться через ров, — сказал худой стражник. — Ни одной женщине это еще не удавалось.

— Что, по-вашему, случилось с Глицинией? — спросил Хирата.

Стражники переглянулись и покачали головами.

— Мы не выпускали ее за ворота, — заявил смуглый.

— И готовы поклясться в этом своими жизнями, — вторил ему приятель.

Они явно боялись, что их могут сурово наказать за побег подозреваемого в убийстве. Хирата сочувствовал стражникам, поскольку его собственное будущее было под угрозой. Если они с Сано не смогут выполнить свой долг и поймать убийцу, его снимут с должности, сошлют или принудят совершить ритуальное самоубийство; он никогда не женится на Мидори. Хирата подумал о предстоящем миаи, в душе смешались радость и мрачные предчувствия.

Он часто влюблялся за двадцать пять лет своей жизни, но до Мидори ни разу не испытывал к женщине такого чувства и желания. Они решили, что были возлюбленными в прошлой жизни и их душам предначертано снова воссоединиться. Их духовная близость питала физическую страсть. Стремление быть вместе усилило их нетерпение в ожидании свадьбы. Однако свадьба была гораздо сложнее влюбленности. Хирата надеялся, что встреча его семьи с семьей Мидори закончится удачно, и боялся, что расследование не позволит ему принять участие в миаи.

Отбросив свои тревоги, он сосредоточился на проблемах, которые должен решить. Возможно, Глициния стала невидимой и улетучилась как призрак, но Хирата предпочитал более простые объяснения. Живой ли, мертвой ли Глициния покинула квартал удовольствий — кто-то придумал действенный способ незаметно убрать проститутку с территории Ёсивары.

— Последней госпожу Глицинию видела ее яритэ примерно после часа свиньи, — сказал Хирата. — Кто покидал Ёсивару между этим часом и временем, когда было обнаружено убийство правителя Мицуёси?

Стражники напряглись.

— Никто, — отозвался худой. — Ворота запираются в полночь, с наступлением комендантского часа. Все, кто не успел покинуть Ёсивару, вынуждены были оставаться до утра. Это закон.

— Но ведь прошлой ночью не все остались, так? — Хирата знал, что определенная сумма может открыть ворота квартала удовольствий и после комендантского часа. Увидев испуг на лицах стражников, он продолжил: — Я не стану наказывать вас за взятку, просто скажите: кто уехал из квартала прошлой ночью?

Мужчины обменялись осторожными взглядами, потом худой неохотно проговорил:

— Кинуэ, торговец маслом, с несколькими слугами и друзьями.

Хирата знал, что этот человек владеет большим магазином в Нихонбаси.

— Кто еще?

— Компания из клана Мори с телохранителями, — промолвил смуглый.

Эта информация заинтересовала Хирату: Мори, были могущественными бандитами, имевшими плохую репутацию.

— И Монзаэмон Нитта, министр финансов, с вассалами, — добавил худой стражник.

Хирата нахмурился, встревоженный, что в исчезновении Глицинии и убийстве правителя Мицуёси могут быть замешаны высокие чиновники из бакуфу.

— Как все эти люди передвигались?

— Кинуэ и его спутники пришли и ушли пешком к речным паромам, — пояснил смуглый стражник. — Отряд Мори ускакал по дамбе верхом.

Поскольку закон разрешал передвигаться верхом только самураям, торговец ушел пешком. Мори же были рёнинами — самураями, у которых нет хозяина, — поэтому могли ездить на лошадях. Хирате показалось маловероятным, что госпожа Глициния могла быть с кем-то из них. Женщины не ездили верхом, и если Глициния осмелилась на это прошлой ночью, то рисковала быть замеченной патрулировавшими солдатами. Женщина, идущая пешком в группе мужчин, выглядела бы не менее подозрительно. Однако отчаявшаяся беглая проститутка могла рискнуть, найдя готовых помочь сообщников.

— Вассалы министра финансов тоже были верхом, — сказал худой стражник. — Но его самого за воротами квартала ожидал паланкин.

Волнение охватило Хирату. Паланкин делал Нитту более вероятным фигурантом, чем других. Каким бы образом Глициния ни выбралась за ворота, паланкин мог безопасно и незаметно доставить ее к месту, известному министру финансов. Хирата поблагодарил стражников и побрел сквозь снежную круговерть искать Сано.

Двадцать остальных гостей вчерашней вечеринки в «Оварии» были высокопоставленными членами бакуфу и их вассалами. В ходе продолжительного обыска в Ёсиваре Сано и его детективы установили шестерых мужчин, а также проституток, развлекавших их в агэя, и выяснили, что они не разлучались во время совершения преступления. Было очевидно, что никто из этих людей не покидал вечеринку, дабы пробраться наверх, и не имел причин убивать наследника сёгуна. Еще первых гостей Сано обнаружил в чайном домике «Цутая».

«Цутая» занимал нижний этаж здания у задней стены квартала. На цилиндрическом фонаре у входа красовались иероглифы, обозначающие его название; в щелях закрытых ставен мерцал свет. Сано стряхнул с себя снег и вошел. В изысканно обставленной комнате, в нише, стояла фарфоровая ваза с голыми ветками, служанка подавала напитки пятерым мужчинам. От угольных жаровен исходило тепло, но когда присутствующие обернулись и посмотрели на Сано, воздух, казалось, заледенел от их враждебности.

Мужчина, сидевший перед нишей, заговорил:

— Приветствую вас, сёсакан-сама.

Сано опустился на колени и поклонился.

— Приветствую вас, досточтимый главный старейшина Макино.

Главный старейшина был одним из пяти сановников, явившихся советниками Токугавы по вопросам государственной политики и составлявших высший эшелон бакуфу. У него было иссохшее тело, кости черепа проступали под туго натянутой кожей лица; черное кимоно подчеркиваю смертельную бледность. Его вассалы, а по совместительству телохранители и секретари, сидели вокруг.

— Полагаю, вы пришли допросить меня в связи с убийством правителя Мицуёси, — произнес Макино.

— Если вы позволите, — осторожно отозвался Сано, поскольку Макино был его недоброжелателем. Этот могущественный человек однажды обвинил Сано в государственной измене, чем едва не погубил его.

— Я мог бы предоставить вам информацию, — сказал Макино, — на определенных условиях. Выпьем?

Он жестом подозвал служанку, которая налила ему и Сано саке. Они осушили чашки, и Сано почувствовал, как подогретое спиртное разнесло по телу тепло.

— Каковы же условия? — спросил он. Выживание в бакуфу обеспечивалось по принципу «ты — мне, я — тебе», однако Сано настораживали условия, которые мог предложить Макино.

— Остальные участники вечеринки подтвердят, что во время, когда произошло убийство, я был с ними. — Макино затянулся из своей трубки и выпустил дым сквозь коричневые зубы. — То же самое может сделать персонал «Оварии». Таким образом, я не убивал Мицуёси. Вы не найдете никаких улик, подтверждающих, что я каким-то образом замешан и ее смерти.