Читать книгу "Зло - Эдуард Хруцкий"

На улице затихают шаги. Молчит телефон.

Ночь принадлежит тебе.

И его история началась ночью.

…Зазвонил телефон. Ворвался в сон, разрезал его, заставил одурело подскочить на кровати.

— Ну что такое — зло сказала жена, — трубку возьми, какая гадина звонит в такое время?

Он босиком прошлепал по ковру, снял трубку.

— Слушаю.

— Ты, Юрок?

— Ну, я.

— Это Мишка.

— Какой Мишка?

— Николаев.

Господи! Откуда он взялся среди ночи, бывший сосед по дому, бывший одноклассник, бывший соперник на ринге?

Он исчез из жизни Ельцова, но тот знал, что стал Мишка авторитетным вором.

— Тебе чего, Мишка?

— Дело есть. Разговор важный. С тобой как с журналистом.

— Не мог до утра дотерпеть?

— Не мог. Утром меня, может, и в живых не будет.

— Ты где?

— Буду тебя ждать на том месте, где мы с ребятами Кабана дрались.

— Понял, еду.

Юрий начал одеваться. Жена зажгла свет, села на постели:

— Очередная шлюха?

— Ты что, с ума съехала?

— Да нет, — жена встала.

Она спала голая и демонстрировала ему свою прекрасную фигуру, с тонкой талией, плоским животом, чуть тяжелыми бедрами и твердой, словно мраморной, грудью.

«Красивая баба», — подумал Ельцов, завязывая галстук.

— И когда тебя ждать? — усмехнулась жена.

— Я скоро. Мне должны передать важный материал.

— Прямо как в американском кино. Журналист встречается ночью с таинственным источником информации.

— Перестань, Лена.

— А мне, собственно, наплевать на все это. Хочешь — можешь вообще переехать к любой своей поблядушке.

Они были женаты уже два года, но за последнее время их отношения стали катастрофически разрушаться. И не потому, что были очень разными людьми. Наоборот, у них оказалось слишком много общего.

Видимо, таким, как они, надо было остаться любовниками. Страстными и веселыми. Совместная жизнь тяготила их. И более того, именно за эти два года Ельцов начал замечать за собой поступки, ранее ему не свойственные.

Они прекрасно чувствовали себя на людях. В ресторанах, на премьерах, в многочисленных московских «салонах». Очень часто принимали у себя дома.

Ельцов зарабатывал хорошо. Кроме того, за год в Мозамбике он получил весьма приличную сумму в чеках. Все это делало их жизнь праздной и веселой. Ленин папа, замминистра Внешторга, не забывал ни дочери, ни зятя. Лена постоянно моталась за границу с правительственными делегациями, а Юре удалось с помощью тестя дважды побывать в Париже и один раз на кинорынке в Каннах.

Все у них было. Две машины. «Волга» у него и «жигули» у Лены. Хорошая трехкомнатная квартира, которая досталась ему после смерти родителей. Дача тестя в Жуковке. Жили они элитарной московской жизнью, и компания у них была соответствующая положению.

Юрий много и хорошо печатался, делал сценарии документальных фильмов, выпустил пару книг своих очерков. Имя его было на слуху. В газете у него нашелся свой читатель. С ним вели переговоры разные издания, предлагали переход на более престижную работу. Но Юрия пока устраивала его газета, с огромным тиражом и хорошим коллективом. И должность устраивала — обозреватель. Она имела вес и всякие номенклатурные припарки. Четвертое медицинское управление, разгонную машину и даже так называемую кормушку. Правда, усеченную, не полную, но все равно это ставило его в разряд людей власти.

Надо сказать сразу, Юрий Ельцов получил все это сам, без помощи сановного тестя, еще до женитьбы на Лене. Получил, видимо, в качестве награды за то, что однажды ему позвонили по телефону и попросили приехать для разговора в маленький особнячок в Потаповском переулке. Обычный такой, московский особнячок, с облупившимся фасадом, с потертой обивкой на входных дверях. Там с ним говорили два серьезных мужика в штатском. Они сделали ему предложение, и он сразу же согласился. Видимо, вспомнил рекламу в американском журнале: «Хотите увидеть мир — поступайте в морскую пехоту США».

Потом три месяца тренировочного лагеря под Ташкентом. Жара и песок на зубах. А потом Мозамбик. Работа была не мед. Война — она и есть война. Ровно год и четыре месяца пробыл он в Африке. Конечно, заработал здорово. Но по сей день он видел во сне мягкие сумерки в джунглях, слышал тревожный крик неведомых птиц, звенящие очереди автоматов «Томпсон».

Он часто потом вспоминал, как стремительно надвигалась пугающая ночь, как шумел океан, враждебные ночные улицы Мапуту, потную ярость рукопашной схватки на аэродроме.

Домой Юрий вернулся с орденом Красной Звезды и ножевой отметиной на боку. Вот тогда и начала раскручиваться его журналистская карьера. Он стал своим. В банде главенствуют люди, повязанные кровью. Он был повязан большим — государственной тайной.

Зачем он туда поехал? Неужели только за деньгами? На эти вопросы он пытался ответить, но ответы были легковесны и фальшивы. Много позже, в лагере, отбросив ненужную романтическую шелуху и отделив правду от патриотической риторики, Юрий понял, что поехал подставлять лоб за интересы Старой площади только ради денег.

Но в тот вечер, когда ему позвонил Мишка Николаев, он еще не думал об этом. Он был полон радостью успеха, полон своим благополучием.

С ребятами Кабана они дрались в проходном дворе дома три по Большому Кондратьевскому. Юрий оставил машину на другой стороне улицы и вошел в арку. Глаза попривыкли к темноте, и на лавочке у палисадника он увидел человека.

— Ты, Миша?

— Я, Юрик, я. Давай садись. Закуривай.

Огонек спички вырвал из темноты такое знакомое и одновременно чужое лицо человека, с которым он когда-то играл в песочнице во дворе.

— Юрок, дело у меня хреновое. Мусора всей страны меня ищут, прямо с ног сбились. Влип я в страшную историю

— Тебе деньги нужны? — спросил Ельцов.

— Не держи меня за фраера, Юрик, с фанерой все в порядке. У меня другое дело. Другое. Меня убить хотят. Уже дважды урки ссученные на ножи поставить хотели, да только я отбился и ушел.

— Слушай, Мишка, мне твоя сестра говорила, что ты на Севере дальнем отдыхаешь.

— Это точно. На Севере дальнем стоит одиноко. Особенно утром, со сна.

— Сам придумал?

— Нет, фольклор. Музыка народная, слова КГБ.

— Подожди, Миша, — Юрий бросил сигарету, растер подошвой алую точку, — подожди. Чем я могу тебе помочь? Ты бежал?

— Да я сам ничего понять не могу. Никуда я не бежал. За мной приехали. Объяву сделали, что на этап меня гонят, а привезли в Салехард. Там в каком-то хитром доме вымыли, переодели, накормили и отправили в Ереван…