Читать книгу "Отходная молитва - Дэвид Боукер"

Словно предчувствуя вопрос, Герейнт первым перешел в наступление:

— Мне ужасно неудобно, Линн. Я, конечно, не вовремя. Но мне необходимо поговорить с тобой.

— Если не ошибаюсь, ты сказал, что все в порядке, — возразила она, с трудом сдерживая раздражение.

— Пока да, — ответил он с улыбкой.

— Так зачем ты пришел? Будь добр, объясни, в чем дело.

— Из-за Вернона. Сказать по правде, что-то он мне не нравится.

Линн кивнула, хотя не могла прочитать на его лице никакой озабоченности. Скорей на нем застыло выражение деланного дружелюбия. Так обычно выглядят немолодые манекенщики в журналах по вязанию.

— Ты уделишь мне несколько минут?

— Разумеется. — Что еще она могла сказать? — Я не на службе, так что давай валяй… сэр.

— Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе: все, что я скажу, — совершенно секретно. — Его глаза на мгновение вспыхнули злобой, однако ее тотчас сменила обычная фальшивая доброта.

— Да нет, уж будь добр, напомни, — съязвила Линн, отметив про себя, что газ в камине горит на полную мощность. Он что, сам его включил? Вот это нахальство.

Герейнт как ни в чем не бывало принялся выковыривать из-под ногтей грязь, бросая ее на ковер.

— Почему бы тебе не снять шарф?

— Мне и так хорошо.

Собственно говоря, Линн сама собиралась сделать это, но теперь получится, будто она снимает шарф по его команде. Ну нет.

— Итак, Вернон, — продолжал Герейнт. — Ты же знаешь, он мой старый друг. В молодости мы начинали вместе. И сейчас вращаемся в одном кругу. Хороший парень.

— Согласна.

— Именно поэтому я и пришел к тебе. Наш Вернон — натура неуживчивая. С ним не каждый найдет общий язык.

— Я уже заметила.

— Да и дело, которым вы сейчас занимаетесь… Словом, кое-кто не хочет, чтобы он в нем участвовал.

Такого Линн никак не ожидала. Наверняка на лице ее отразилась полная растерянность.

— Что ты несешь?

Герейнт уставился в ковер, затем, словно плохой актер в "мыльной опере", попытался изобразить сожаление.

— Речь идет о нашем общем друге. Я тебе говорю это по секрету. Мне пришлось побороться, чтобы Вернона не отстранили от расследования.

— А он это знает?

— Еще чего не хватало!

— Но почему? Что он такого натворил?

Герейнт заметил ее возмущение и поднял руку в миротворческом жесте:

— Послушай, это твой дом, и я отнимаю у тебя время. Спрашивай меня о чем угодно. Я не могу гарантировать ответы на все вопросы, но постараюсь.

— Я уже задала тебе один вопрос. — Линн спохватилась слишком поздно — враждебность, сквозившая в ее голосе, вряд ли укрылась от гостя. И интонация, и четкая, словно стаккато, дикция — все выдавало ее истинные чувства. Это был голос истинной леди, обращавшейся к непонятливому торгашу. Однако Герейнт предпочел не подавать виду.

— Дело не в том, что он натворил, Линн… а в том, что он еще не успел натворить.

— А именно?

— Хорошо, я все сейчас объясню… Как давно ты его знаешь?

— Несколько лет.

— Верно. И если бы я попросил тебя написать книгу о методах его работы, интересно, сколько страниц у тебя набралось бы?

Линн улыбнулась абсурдности вопроса.

— Ну, сотни две с половиной.

Герейнт фыркнул.

— Два абзаца. И ни строчкой более. И то, если как следует поднапрячься. Ты понятия не имеешь, как работает его голова. Я тоже. То есть я знаю, что в карты игрок он никакой, сколько раз я его уделывал. Но я понятия не имею, чем и как он думает на работе. В полиции принято работать командой. Как полицейский Вернон обязан координировать действия с коллегами. А он что? Хоть кого-нибудь поставил в известность о том, что собирается делать? Да ему на всех наплевать.

— Но у него есть результаты, — тихо заметила Линн.

Факт был самоочевидным, однако по сравнению с мощным напором Герейнта воспринимался как-то бледно.

— Да? Но как? Он же ни с кем не делится. Ты читала его последний рапорт?

— Я его печатала.

— Хватит, ты собственноручно его писала.

Линн усмехнулась:

— Откуда такие сведения?

— Просто одно предложение бросилось мне в глаза. "Факт совершения подозреваемым преступления представляется безусловно доказанным". С каких это пор Вернон научился так витиевато выражаться?

Линн покраснела. Герейнт расхохотался и, словно школьник, показал в ее сторону пальцем.

— А что сейчас считать "безусловно доказанным"? Я ведь тоже, кажется, следователь. Или как?

Теперь уже Линн усмехнулась. Герейнт ушел из следственного отдела еще в начале семидесятых, но до сих пор любил выдать себя за «своего». Слушая его, можно было подумать, что, несмотря на высокий пост, служебную машину с шофером и щедрое жалованье, он, как и рядовой сотрудник, ежедневно смотрит Смерти в глаза.

— Рапорты Вернона совершенно бессмысленны. Если следователь раскрывает дело, мы хотим знать как. Когда за дело берется Вернон, поди разберись, что он там раскапывает. Свихнуться легче. Как тогда — кого-то замочили на скачках в Йорке, и, нате вам, у Вернона уже есть «предчувствие», что убийца — тот счастливчик из Нью-Маркета, что сорвал куш на бегах. Чушь. Бред. Читаешь его рапорты, а там одни чувства да предчувствия. И никакой логики. Никаких дедуктивных выводов. Ничегошеньки… Ты тоже офицер полиции. И, насколько я наслышан, на хорошем счету. И ты получила звание не потому, что у тебя какие-то там предчувствия. Или как?

Линн подозревала, что ее терпение вот-вот лопнет.

— Но Вернон другой. Он не интеллектуал, он полагается на чутье. Полицейские тоже люди. А все люди разные. У каждого свои таланты. Вернон наделен интуицией.

— Интуицией, — буркнул Герейнт, словно на самом деле слово это означало "дерьмо".

— А что плохого? — настаивала Линн. — Не могу понять, к чему весь этот разговор. Вернон спас не одну жизнь. Вспомни девочку из Манчестера. Недавно она отпраздновала свой день рождения — и все благодаря той самой интуиции, над которой ты насмехаешься. Каждый год ее родители присылают нам открытку со словами благодарности — такое не забывают. Извини, но, что касается меня, это куда более веский довод в защиту Вернона, чем какой-то там рапорт.

Герейнт то и дело пытался ее перебить, однако Линн не дала ему вставить ни слова. Лишь когда она закончила свою тираду, Герейнт наконец получил возможность высказаться до конца.

— Эй, не надо так горячиться. Я ведь на его стороне. И я рад, что ты тоже.

Линн это заявление не успокоило.