Читать книгу "Лунная соната для бластера - Владимир Серебряков"

Я разделся догола, натянул костюм, подсоединил к инфору.

— Удачного полета, — Джеральд махнул мне рукой и удалился. На него я мог положиться — во время сеанса меня никто не побеспокоит. И слава богу. Даже легкое похлопывание по плечу может в полете привести к сенсорной перегрузке и выгоранию, особенно на крутых виражах.

Я опустил козырек, и мир вокруг меня растворился.

Вначале, само собой, заставка — облачка на голубом небе (интересно, многие ли из лунарей видели голубое небо в реале?) и огненные буквы перед глазами: «Добро пожаловать в глос!». А вот в гробу я видал ваш глос лунарский. Мои пути обходные, к глобальной опсистеме не привязанные.

— Сгинь! — командую.

Инфор запускает программу независимого доступа. Тишина. Темнота. Вот и ладненько.

Тому, кто и в глос ни разу в жизни не попадал, не понять прелести свободного полета. Говорят, это и вправду похоже на полет в ночном небе — на Земле, в атмосфере. Не знаю; в тот единственный раз, когда мне довелось побывать в метрополии, я только к концу командировки переборол панический страх высоты, охватывавший нас, лунарей, в могучем поле тяготения Земли.

Костюм передает данные в виде ощущений — осязательных, вестибулярных. Полет… парение… плавный круг над призрачной громадой глоса… Зрение тут играет вспомогательную роль. И не заставляйте меня объяснять, как это делается. Сами-то смогли бы объяснить, как плавать? Или, еще того хлеще — как ходить, не теряя равновесия? Один чудак попытался проанализировать свои действия, так получилось, как в бородатом анекдоте — сороконожка задумалась, как же она не спотыкается о собственные ноги, и не смогла сделать ни шага. Сороконожка легко отделалась — того парня гипнурги неделю откачивали.

Я ищу лос колониальной службы. Рассыпаются передо мной зеленоватые искры демонов поиска — безмозглых обрывков кода, которые мой инфор пакетами выплевывает в логическое пространство вирта. Один из них находит нужное место, и передо мной встает из синего моря, попирая законы перспективы, пятичленная угольно-черная туша.

Вот и нужный канал. Я лечу по узкой трубе, тьма смыкается вокруг меня. Боковым зрением улавливаю ряды цифр, плывущие рядом со мной, непрерывно изменяясь. Фильтр у Джеральда барахлит, коды, вместо того, чтобы идти на сенсорные контакты, вылезают на визор. Или костюм перегружен? Черт его знает.

Нашел! Так и знал, что без ловушки здесь не обойдется. И правильно — Колониальная служба хранит немало секретов. Звонкие струны преграждают проход незваным гостям. Система преобразует битстринги в образы, воспринимаемые человеческим рассудком. Но, как ни крути, все одно — только тронь струны (дай запрос на вывод информации), и такой трезвон начнется… Впрочем, мастер я или не мастер? То, что я никогда раньше не раскалывал кодов Колониальной службы, не означает, что их нельзя расколоть.

Я осторожно приблизился. Струны угрожающе заныли. Подобрать резонансную частоту… Цифр стало больше. Я понимал, что безбожно перегружаю джеррину розетку, но выхода нет. Я залез слишком глубоко, чтобы выбраться совсем незамеченным. Если уж рисковать, так ради дела.

Коды раскрылись на удивление легко. Я пошарил в поисках еще одной ловушки, скрытой — ничего. Или Служба полагается на авторитет, или я слишком глуп, чтобы разглядеть капкан под собственным носом.

Струны провисли, позволяя мне скользнуть в узкую щелку. Осторожно продвигаюсь внутрь, минуя поющую арфу гейта… Тишина — даже более глубокая, чем в свободном полете, когда слышишь неумолчный гул ревущих в отдалении потоков данных. Золотой свет. Тысячи ходов. Спелое яблоко после нашествия Чингиз-червяка. Неудивительно, что входные коды так просты. Файловая система локальной опсистемы хранится вне самой системы, а без нее все содержимое блоков памяти — не более, чем беспорядочный набор условных нуликов и единичек.

А в терминах зрительного отображения — не зная дороги, из этого лабиринта не выбраться. Или попытаться пройти… Правило левой руки… Все, что я знаю о лабиринтах. Если только этот клубок подчиняется хотя бы законам банальной трехмерной геометрии, а не пенроузовского пяти-с-хвостиком-мерия лифтов.

Зеленые искры… Гусеницы… О-па!… Нашел! Ну и извращенное же воображение у визуализаторов. Гусеницы — это праймеры перегоняемых файлов. Следуй за одним из них, куда-нибудь да попадешь.

Снова полет. Все гусеницы движутся в одном направлении, я скольжу за ними, стараясь не спутать воздушные потоки. Тяжело тут у них парить, точно в киселе бултыхаешься. Еще один уровень защиты — я воспринимаю его в виде инфразвука, готового расколоть мне череп. Файлы тянулись за праймерами в виде ветров, дрожащих и холодно-жарких. Стоп! Эт-то еще что?!

Считка. Фильтр. Дешифровка. Отсылка. «Меррилл, Роберт…»

Повезло мне — дуракам всегда везет. Почти случайно я забрался в личный банк данных Треугольной головы. Теперь дело за малым — разобраться в этой лабуде. Сколько мусора некоторые люди запихивают в комп — уму непостижимо. Сети, системы перепутаны-намешаны. А мне надо перетряхнуть все и найти, наконец, ради чего голубец поднял на ноги половину лунной администрации. Тычусь носом то туда, то сюда. Что у них за система такая идиотская?

Нет, не система. Это я идиот. Не датабанк это вовсе. А тот самый аугмент, что придает господину Мерриллу приятное сходство с деткой Франкенштейна. Вот почему здесь такое количество никуда вроде бы не ведущих портов и лишнего барахла. В башку я ему залез. В такой же осмиевый накопитель, какой стоит в моем инфоре, только загнанный под крышку черепа.

А теперь пора вылезать. Быстро. Но аккуратно. Потому что если господин Меррилл застукает меня в своей голове — гаузером не отделаюсь.

Видал я нескольких ребят после обработки в Службе. «Ложная память» — не встречали такого термина? Почти как после разряда гаузера, но куда избирательнее. Стирается практически вся личная память, а потом искалеченное сознание достраивает прошлое по обрывкам, и твердо уверено, что эта мозаика и есть настоящие воспоминания. Очень гуманно, но я бы лучше этих ребят расстреливал. Так что надо убираться.

В темпе сворачиваюсь/выворачиваюсь/… короче, проделываю весь путь вперед ногами, уцепившись за гусеницу… тьфу, праймер исходящего файла, и судорожно вспоминаю подходящие случаю молитвы. С ними и преодолеваю защиту — иначе нельзя, если число входов и выходов из раздела не совпадет, церберы поднимут тревогу. Золотые струны пронзительно взвизгивают у меня за спиной, и я непроизвольно съеживаюсь, ожидая, что с непроглядных виртуальных небес грянет голос сьюда-администратора. Но вокруг царит тишина. Уф. Пронесло. Фигурально выражаясь.

Теперь — самое сложное. Прекратить полет. Осознать, что струи обтекающего тебя воздуха — иллюзия, темные массивы (данных) — творение визуализаторов, а вот давление инфора на виски и муторные циферки, мельтешащие где-то на краю поля зрения — самая настоящая реальность. Каждый раз мне это удается… не без труда.

Отдыхая после полета, я машинально перекачивал запечатленные в розетке следы в память инфора, рассчитывая потом, на досуге, восстановить по ним содержимое файлов, — может, что-нибудь да найдется пользительное. Заглянул Джерри, осведомился, как полеталось. Я пробурчал что-то банальное, стягивая костюм и надевая мерзко-голубые шорты. Приду домой — утилизирую без жалости!