Читать книгу "Паломничество жонглера - Владимир Аренев"

Друлли показывали различные предметы, числом от одного до пятнадцати, и просили прогавкать соответствующее количество раз. Кайнор считал и свистел в свисток — Друлли послушно отзывалась лаем.

Наконец ведра, цветы и прочий пригодный для счета матерьял у публики закончился. Да и сами сельские — хоть и были воодушевлены зрелищем животины, которая умеет то, что не умеют некоторые из них, — всё же малость притомились. Кайнор в который раз удивился: вот ведь, казалось бы, Санандровы булавы с подковами или разрезание женщины должны увлекать народ гораздо сильнее. А им подавай Друлли, Друлли и снова Друлли! Загадка человеческой природы, вот что!

Однако же теперь настал его черед, его — и гвоздилок.

Кайнор сунул за плотно затянутый пояс парочку медных «очей», набросил на плечи двухцветный плащ (алым кверху, серым книзу) и выпрыгнул на площадь. Народ восторженно приветствовал смену в программе — хлопали все, даже К'Дунель.

Гвоздь поклонился публике, а капитану гвардейцев — особо.

«Сейчас я тебе кое-что покажу, ценитель искусства!»

Он звонко прищелкнул пальцами и полез на крышу фургона, к шестам и канату — гвоздить,

* * *

— Темно, как в заднице у Крота! — в сердцах созверобогохульствовал Иссканр. — Слышь, чародей, а нельзя чуть-чуть свету подпустить?

Вместо ответа Фриний вызвал к жизни шарик размером с кулак, засиявший багряным. На большее чародея сейчас не хватило, к тому же посох валялся где-то поодаль, выроненный Быйцей.

Да и не видел Фриний необходимости спешить с глобальной иллюминацией Лабиринта.

Новосотворенная стена из затвердевшего огня окончательно застыла и больше не освещала коридор, шарик же выхватывал из жадной пасти тьмы лишь небольшое пространство вокруг себя.

В пятачок света попали: взъерошенный Иссканр, блистающий нагрудником и съехавшим на правое ухо шлемом; дорожный мешок Фриния, чародейский посох и сам чародей.

Откуда-то из коридорной тьмы доносились прерывистое дыхание напуганного Мыкуна и ворчание Быйцы, который пытался успокоить полудурка. Потом появились и сами подросток с горбуном. Старик за руку подвел Мыкуна к стене и усадил, похлопав по плечу, мол, не беспокойся, мы рядом. Свой странного вида сверток он всё так же тащил под мышкой, а вот дорожный мешок, сброшенный впопыхах, пришлось поискать.

— Что теперь? — спросил Иссканр, поправляя шлем.

— Теперь — огненные браслеты. — И Фриний вынул из своего мешка четыре прозрачных кольца, способных охватить даже запястье Иссканра. — Дай руку, — велел он воителю.

Через мгновение тот отпрянул с невнятным ругательством, но чародей держал крепко.

— Спокойней! Мне нужна твоя кровь, а не жизнь! …Да и кровь нужна больше тебе, а не мне. — Фриний провел пальцем по надрезу на Иссканровой ладони и смазал один из браслетов. Потом еще и еще — до тех пор, пока внутренняя часть браслета полностью не напиталась кровью, после чего резким движеньем надел его на левую руку Иссканра. — Вот так! И не прикасайся к нему, пока не позволю. Теперь ты, Быйца.

Горбун уже нашел мешок и вернулся; молча протянул руку Фринию. Он в отличие от Иссканра, похоже, знал, что это за браслеты и для чего нужны.

Затем чародей надел браслет на Мыкуна (полудурок не противился) и на собственную руку.

— Эй! — воскликнул вдруг изумленно Иссканр. — Да он же светится!

— Так и задумано, — хмыкнул Быйца. — Зря, что ли, их называют «огненными»? Или ты думал, нам следовало, как последним дуралеям, притащиться сюда с вязанкой факелов?

Фриний мрачно взглянул на горбуна:

— Рад, что ты уже пришел в себя, старина. Давай-ка, раз так, займемся делами насущными, тем более что факелы мы действительно с собой не взяли, а огненных браслетов для освещения будет достаточно. Да, Иссканр, ты уже можешь прикоснуться к нему — а снять у тебя всё равно не получится, пытайся или не пытайся.

— Вообще никогда?!

— Когда выйдем из Лабиринта, если захочешь, я избавлю тебя от него, — с легкостью пообещал Фриний. Хотя знал, что из Лабиринта суждено выйти не всем, далеко не всем! — Так вот, о насущном. Как я уже говорил вам, никто точно не знает, каким образом Лабиринт устроен и что в нем находится. Известно лишь о шести или около того выходах, которые всегда обнаруживаются в тех местах, где раньше о них и не слыхали, — но все в пределах Сломанного Хребта. И никому не известно, чтобы кто-нибудь вошел в Лабиринт и вернулся оттуда.

— Отсюда, — мрачно поправил Быйца. — Мне известно о таком человеке. Году, кажется в пятьсот пятидесятом или пятьсот пятьдесят первом от Первого Нисхождения, тогда как раз начался Пятый захребетный1[2]поход, один бастард решил податься в Негешру… Решить-то решил, но в наследство от еще живого батюшки ему б не досталось и дырявого ведра, поэтому паренек попросту «одолжил» у родителя чуток денег и исчез. Батюшка был человеком строгих нравов и к тому же прижимистым, он из принципа отрядил за бастардом погоню — те вскоре напали на след беглеца и уже, что называется, дышали пареньку в затылок. Бастард-неудачник прибился к каравану, направлявшемуся по северному перевалу в Негешру, но караван двигался медленно, а батюшкины сыскари — быстро; он узнал о погоне в последний момент, оставил караван и в надежде, что спутает следы, отправился в горы. Ему, конечно, это не удалось — и если бы не случайность, висеть бы незадачливому вору на какой-нибудь здешней горной вишне, ногами воздух месить.

— Случайностью, само собой, оказался вход в Лабиринт, — хмыкнул Иссканр. — Я таких историй наслушался…

— Ты — наслушался, а я его видел, — отрезал Быйца. — Уже вернувшимся из Лабиринта видел. За одну ночь, проведенную здесь, парнишка стал лысым, как яичная скорлупа, и таким же хрупким. Из него словно вытянули все жизненные соки и в образовавшиеся пустоты вошло что-то совсем другое. Сыскари решили не торопиться с повешением и привезли бастарда к батюшке, а тот был и сам не рад, что так всё вышло. Вернувшись из Лабиринта, сынок его незаконнорожденный напрочь позабыл наш язык, зато взамен балакал на неизвестном наречии. Кое-кто из ученых говорил, что распознаёт в нем слова, родственные языку прежних обитателей Иншгурры, которых, как вы знаете, почти всех уничтожили зверобоги во время Второго Нисхождения.

— С пралюдьми ясно, а вот что случилось потом с бастардом? — спросил Фриний.

— Я же говорю, стал хрупким, как яичная скорлупа. Однажды стоял у двери, а ту рывком открыли — и дверью беднягу пристукнули. Сломали кости, череп как молотом проломили.

— Во в прежнее время силачи жили, не то что сейчас! — подковырнул Иссканр.