Читать книгу "Врата войны - Роман Буревой"

— Все из-за Эдика твоего. Из-за его дурацкой экспедиции! — воскликнул Борис. Сам понимал — глупо винить покойного. Но удержаться не мог.

— Он умер, — напомнил Виктор.

— Что вы там забыли? Сокровища? Клад?

— Не знаю.

— А Валгалла? Ты говорил о какой-то Валгалле. Что это?

— Не знаю, — повторил Виктор. Он в самом деле не знал. — Только название слышал.

— Вот как? Тогда почему мы полезли в этот идиотский лес?

Сколько раз они начинали этот разговор? Десять? Двадцать? Виктор сбился со счета. И — главное — зачем всё это обсуждать? Эдик не сказал, куда идут и зачем. Виктор знал только, что пойдут через мортал. Но мортал морталу — рознь. Есть зоны, по которым и летом можно разгуливать без опаски. Не задерживаться, не ночевать. Мчаться. Но не через ловушки. Это — смерть. Экспедиция Арутяна была авантюрой. Безумством. Или здешний мир свел его с ума? После чего он без страха полез в мортал и других повел. На смерть. То он трус до посинения, то герой до безумства.

Таким, как Эдик, лучше не соваться в завратный мир.

Спору нет, почти каждому время от времени нужно испытывать острые чувства, но кому-то хочется ощутить не только выброс адреналина в кровь, но и что значит — распоряжаться чужой жизнью. И эту жизнь прервать.

Тут часто повторяли: «Настоящий мужчина хоть раз в жизни проходит врата...» — «Лучше дважды, потому что назад хочется вернуться», — обычно приговаривал Виктор.

Говорят, кто побывал за вратами, непременно возвращается в Дикий мир. Один стрелок миновал врата тридцать раз туда и обратно. На тридцать первый не вернулся. Теперь он ходит по лесу, всегда один, ему безразлично, мортал это или обычная поросль. Старик в белом балахоне с котомкой за плечами. В узловатых руках белый посох. На кого направит посох — тот умирает. Сказки это? Или в самом деле так?

— Я пошел с Эдиком, чтобы вас вытащить. — Это только в голливудских бибишках портальщики умирают в погоне за сенсашкой.

— Тебе не нравятся блокбастеры? — обиделся за любимые головидео Борис.

— Напротив. Обожаю сказки.

— А если я не отдам приказ сегодня уходить?

— Тогда будем зимовать в деревне пасиков. — пожал плечами Виктор. — Припасы там, кажется, имеются. Главное, соль у нас еще осталась. Грибов наберем, засолим. Лося завалим. Если повезет. Я, признаться, пока только в зайца попал. Клюкву будем собирать и сражаться с марами. Нормально. Расскажу о наших приключениях следующей осенью в портале.

Борис скорчил яростную гримасу.

— Умеете же вы все так... — Он проглотил последнее слово. — Ладно, уговорили. Сегодня уходим. После полудня. Перекусим на дорогу — и вперед. Сейчас отправляйтесь с Димашем в деревню, ищите термопатроны. Пищевые таблетки. И обеззаражку. Наверняка еще должно быть. В полдень — выступаем.

Почему Борис все еще изображает командира, а Виктор ему подыгрывает? Мальчишка совершенно беспомощен. Все решения принимает Ланьер. Идиотизм — сидеть здесь до последнего в надежде, что Вася пришлет за ними машину. Рузгин был почему-то уверен, что пришлет.

Наверное, они все еще держались за знаки отличия и звания, чтобы не превратиться в маров. Как только стрелок сбрасывает форму, он становится маром. Это закон завратного мира. Поэтому всеми силами до самых врат стрелки соблюдают субординацию. Или хотя бы стараются соблюдать.

— По-моему, не стоит тратить время на деревню, — заметил Виктор. — Консервов в блиндаже много, люминофоров тоже хватает. Термопатроны кончились. Не страшно. Возьмем спальники, палатку. Дойдем. Лишние пару часов сэкономим. У меня мерзкое предчувствие насчет этой деревни.

— Я все еще командир, — напомнил Рузгин. Правда, не очень уверенно. — На ваши капризы обращать внимания не намерен.

О, как старательно он изображал строгость! Так и хотелось запечатлеть его физиономию на видашку. Виктору вспомнилось, как в начале лета в ложбине они столкнулись с зайчонком. Стали, как два идиота, палить по малышу. Еще Валюшка была с ними. Так она бегала и кричала, чтобы прекратили изуверство. Два раза чуть под выстрелы не угодила. Заяц прыгал, метался, но почему-то в кусты вверх по склону не убегал. Вдруг сел. Весь дрожит, бедняга. Ухо ему пулей оцарапало, кровь потекла. Виктор схватил малыша на руки. Рузгин достал из аптечки спрей-антисептик и зайчонку ухо опрыскал. Отпустили. Сейчас наверняка здоровущий вымахал. Зайцы тут килограммов по восемь-десять. Суп бы из такого сварить.

— Хорошо, пусть это будет каприз. Или даже лень. Но знаете, сколько пользы проистекает от лени? — пытался настоять на своем Виктор.

— Идите! — огрызнулся Борис. — Желаю удачи.

— Есть, командир! — вытянулся в струнку Виктор.

Борис махнул рукой:

— Извините, Виктор Павлович. Ладно, в самом деле, хватит в войну играться. Я пока патроны припрячу. Те, что с собой не возьмем. У вас бластер как? — И Борис, и Димаш обращались к Виктору исключительно на «вы».

— Три выстрела. Может, и на четвертый хватит.

— Маловато. Придется вам автомат прихватить. Ну, давайте, бегом в деревню.

— Без завтрака не пойду, — взбунтовался Виктор.

— Так Димаш наверняка уже кофе сварил. Я отсюда чую.

«Игра в войну, безумная игра, — думал Виктор, шагая к блиндажу. — Жестокая».

В морозильнике около врат за лето обычно скапливается сотен пять трупов. Иногда и больше. Когда врата открываются, первыми на ту сторону вслед за портальщиками отправляют черные мешки с трупами.

«Завратный сюрприз», — именовали такие грузы портальщики.

Сам Виктор никогда эту шутку не повторял в новостных программах «Дельта-ньюз». Считал дурным тоном. Впрочем, он на многое смотрел не так, как другие. Его раздражало то, что прочим нравилось. Он анализировал — они искали оправданий. Его не любили и не понимали. Гремучка то возносил его до небес, то грозил уволить. Виктор относился к угрозам и к похвалам равнодушно.

«Ты выведешь ребят из Дикого мира», — вновь мысленно отдал себе приказ Ланьер.

Они в самом деле были для него ребятами, детьми. Которые заслуживают снисхождения, как любые дети.

Виктор вспомнил день, когда они похоронили Валюшку. Закопали тело в ложбине за косогором. Там земля рыхлая. Накидали сверху лапника, поставили крест. Виктор сел на камень. Смотрел на невысокий холмик. Валюшка была обречена. Но Виктор вел ее через мортал. Сначала вел, потом сделал из куртки волокушу и тащил. Он лучше других сопротивлялся морталу. У других силы таяли, а Виктор достиг какого-то предела и остановился. Савин, к примеру, каждый час кидался на землю и вопил: «Не могу больше, не могу!» У Савина шла носом кровь, ноги превратились в сплошные раны. Он то ел непрерывно, то забывал хоть изредка перекусить. Борис поднимал Савина и гнал вперед пинками. Виктор думал, что первым не выдержит именно Савин. Но первым умер здоровяк Ласло. Зашатался и рухнул на серую землю. Мертвый.